Аарон Дембски-Боуден - Первый еретик
Но несмотря на это, слова Ингефеля заронили зерно сомнения.
- Я верю тебе, отец, - произнес он, скорее надеясь на искренность слов, чем зная о ней.
- Мы должны замести следы, - Лоргар медленно покачал головой. - Жизнь кадианцев — та улика, которую никогда не должен увидеть Император. От своих сторожевых псов, окружающих нас, мой отец узнает, что мы наблюдали за кадианскими ритуалами и отважились отправиться в Око. Мы должны остаться чистыми в глазах Императора. В шторме мы не сделали никаких открытий. Кадианцы... что ж, их уничтожили за отклонения.
Аргел Тал сглотнул кислоту.
- Вы уничтожите племена?
- Нужно замести следы, - вздохнул Лоргар. - Геноцид никогда не доставлял мне удовольствия, сын мой. По флоту будут распространены слухи о беспорядках, так что мы используем тектоническое оружие в месте высадки, уничтожив населяющие пустошь племена.
Аргел Тал промолчал. Ему нечего было сказать.
- Ты переродился, - Лоргар сцепил ладони. - Боги преобразили тебя, одарив великим благословением.
Можно и так посмотреть, подумал Аргел Тал.
- Я одержим, - отозвался он. Слова не передавали ощущения совершенного над ним насилия, но любое другое объяснение было бы слишком примитивным. - Мы одержимы, чтобы показать вам, что Ингефель говорил правду о богах.
- Меня более не нужно убеждать. Все наконец встало на свои места. Я знаю свою роль в галактике, потратив два столетия на борьбу в поисках верного пути. И мы будем рассматривать ваш... союз... как некое воплощение, нечто, возвышающее вас в глазах богов. Это не жертва. Ты был избран, Аргел Тал. Как и я, - но все же в его голосе не было той уверенности, которую излучали слова. Интонация была омрачена сомнением.
Аргел Тал казался погруженным в раздумья, он наблюдал за игрой костей разжимающейся и сжимающейся кисти руки.
- Ингефель предупредил всех нас: это только начало. Мы изменимся, когда наша одержимость возьмет верх, но не раньше предначертанного времени. Эти боги закричат из своего жилища внутри шторма, и когда мы услышим их зов, начнется наша... «эволюция».
- В чем проявятся эти изменения? - Лоргар снова записывал каждое слово быстрым изящным почерком. Он ни разу не вернулся назад, чтобы исправить описку, поскольку никогда не допускал ошибок.
- Демон не упомянул об этом, - признался Аргел Тал. - Он лишь сказал, что эта эпоха подойдет к концу до наступления следующего века. Когда это случится, галактику охватит пламя, а боги закричат. До тех пор мы будем нести в себе вторую душу, позволяя ей созревать внутри.
Какое-то время Лоргар молчал. Наконец, он отложил перо в сторону и улыбнулся своему сыну — улыбка была ободряющей и доброжелательной.
- Ты должен научиться скрывать это от Кустодес. От всех за пределами Легиона, пока не услышишь зов богов.
19
Исповедь
Восстановление
Гал Ворбак
Благословенная Леди знала, кто это, еще до того, как дверь открылась.
Она поудобнее уселась на краю кровати, сложив руки на коленях, одетая в многослойное кремово-серое облачение жрицы. Незрячие глаза повернулись к нему, как только он вошел, ориентируясь по шагам босых ног. Она слышала шелест одежды вместо гудения включенного доспеха, и от этой новости на ее губах заиграла улыбка.
- Здравствуй, капитан, - сказала она.
- Исповедник, - отозвался он.
Ей потребовалось немалое самообладание, чтобы скрыть потрясение. Его голос изменился за месяцы лишений, он звучал более сухо, покидая гортань. И было что-то еще... Что-то большее: новоприобретенная раскатистость, несмотря на слабость.
Разумеется, до нее доходили слухи. Если люди говорили правду, им пришлось убивать друг друга и пить кровь своих братьев.
- Я думала, что ты зайдешь раньше.
- Прости за задержку. Я был с примархом с момента возвращения.
- У тебя усталый голос.
- Слабость пройдет, - Аргел Тал сел на пол возле ее кровати, принимая привычную позу. Последний раз он сидел так три ночи назад, хотя для Несущего Слово прошел почти год.
- Мне тебя не хватало, - сказал он. - Но я рад, что тебя с нами не было.
Кирена не была уверена, с чего следует начать.
- Я слышала... разное... - произнесла она.
Аргел Тал улыбнулся.
- Скорее всего, все это правда.
- Смертный экипаж?
- Мертвы, все до единого. Потому-то я и счастлив, что тебя не было с нами на борту.
- И вы страдали так, как рассказывают?
Несущий Слово усмехнулся.
- Смотря что рассказывают.
Его обыденная стойкость восхитила ее, как обычно. Намек на еще одну улыбку щекотал ей уголки губ.
- Подойди. Встань на колени и дай мне посмотреть на тебя.
Он повиновался, встав лицом к ней, и аккуратно взял ее за запястья, направляя руки. Она погладила его кожу кончиками пальцев, обводя увядшие черты.
- Мне всегда было любопытно, красив ли ты. Так трудно сказать, когда полагаешься лишь на осязание.
Эта мысль никогда не приходила ему в голову до сих пор. Он с рождения был выше таких вещей. Он сказал ей об этом и весело добавил: «Как бы то ни было, я выглядел лучше, чем сейчас».
Кирена опустила руки.
- Ты так исхудал, - заметила она. И твоя кожа слишком горячая.
- Питания не хватало. Как я и говорил, слухи не врали.
Воцарившаяся тишина показалась ей неловкойм и тревожной. Им никогда раньше не приходилось подбирать слова для беседы. Кирена поигрывала прядью волос, тщательно уложенных служанкой всего полчаса тому назад.
- Я пришел исповедаться, - произнес он, наконец, нарушив молчание. Но это не успокоило ее, а напротив — заставило сердце забиться чаще. Она была не уверена, что хочет слышать о бесчинствах, творившихся на «Песни Орфея».
Но Кирена оставалась верна Легиону. Ее роль была желанной, и она была горда тем, что занимает это место.
- Говори, воин, - в ее голосе появилась дружелюбная формальность. - Поведай о своих прегрешениях.
Она ожидала, что он станет рассказывать, как убивал своих братьев и пил их кровь, чтобы выжить. Ждала ужасных историй о варп-шторме, который не видела своими глазами и потому могла полагаться лишь на немногословные описания других членов экипажа.
Капитан заговорил медленно и отчетливо.
- Я потратил десятилетия жизни, сражаясь во имя лжи. Я приводил миры к согласию с ложным обществом. Мне нужно прощение. Моему Легиону нужно прощение.
- Я не понимаю.
Он начал описывать Кирене последний год своей жизни, как уже описывал отцу. Она прерывала его намного реже и, когда рассказ завершился, сконцентрировала внимание не на важных эпизодах, а на том, где голос Аргел Тала дрожал сильнее всего.
- Ты убил Вендату, - сказала она, сохраняя голос мягким, чтобы в нем не было обвинения. - Ты убил своего друга.
Аргел Тал взглянул в ее слепые глаза. После возвращения из глубин шторма в наблюдении за живыми существами появилась странно приятная черта. Он всегда мог услышать текучий ритм ее сердца, но теперь к нему добавилось дразнящее ощущение бегущей по венам крови.
Теплой, вкусной, живой, едва прикрытой уязвимой кожей. Смотреть на нее, зная, как легко можно убить ее, было тайным увлечением, ранее неведомым ему.
Это было так легко представить. Ее сердцебиение замедлится. Глаза потускнеют. Дыхание будет трепетать на дрожащих губах.
А потом...
Потом ее душа упадет в варп, крича в этой буйной бездне. И будет вопить в сталкивающихся волнах, пока нерожденные не поглотят ее.
Аргел Тал отвернулся.
- Простите мне минутную рассеянность, исповедник. Что вы сказали?
- Я сказала, что ты убил своего друга, - Кирена прикоснулась к простой серебряной сережке. Аргел Тал подозревал, что это был подарок ее любовника — майора Аррика Джесметина.
Несущий Слово ответил не сразу.
- Я пришел не за прощением этого.
- Я не уверена, есть ли тебе прощение.
Капитан снова поднялся на ноги.
- Было ошибкой придти сюда так скоро. Я боялся этого сомнения между нами.
- Боялся? - Кирена улыбнулась ему. - Никогда не слышала, чтобы ты раньше использовал это слово, Аргел Тал. Я думала, что страх неведом Астартес.
- Хорошо. Это не страх, - у любого другого эти слова звучали бы раздраженными и защищающимися, но в голосе Аргел Тала не было таких эмоций. - Я видел больше, чем большинство имперских жителей когда-либо увидит. Возможно, я стал лучше понимать смертность — в конце концов, я видел, куда попадают наши души после смерти.
- Ты все еще отдашь жизнь за Империум?
На этот раз ответ последовал без колебаний.
- Я отдам жизнь за человечество. Но никогда не пожертвую собой во имя сохранения Империума. День за днем мы отдалялись от империи лжи моего деда. Наступит воздаяние за обман, которым он закрыл глаза всему нашему роду.
