Андрей Гребенщиков - Сестры печали
Лю молчала и терпеливо ждала, пока женщина ходилавокруг да около главного – содержания перехваченного письма.
– В этом цилиндрике, – Настя положила его на стол и крутанула, как юлу, – есть упоминание некого Пояса Щорса, причудливого места где-то на Урале. Там… – женщина запнулась, – там то, что я столько лет безрезультатно искала.
Летиция не выдержала:
– Лекарство от лучевой болезни?
Настоятельница прикрыла глаза в задумчивости. Цилиндрик между тем прекратил свое вращение и застыл.
– Если я правильно поняла, Пояс Щорса и есть лекарство. Он исцеляет и защищает всех, кто находится на его территории… Информации мало, почти вся косвенная, но имеющегося более чем достаточно, чтобы всерьез заинтересоваться этим местом.
– А Урал – это далеко?
Настя неопределенно хмыкнула, затем сокрушенно кивнула:
– Очень. Другой край вселенной. Две тысячи верст по мертвой земле.
Летиция присвистнула разочарованно:
– Ничего себе… Я такое расстояние даже вообразить не могу!
– Воображать и не придется. Я наняла тебя, назовем это так, чтобы преодолеть сорок километров. Вернее, сорок туда, столько же обратно.
– Я должна найти того, кто написал письмо? – догадалась девушка.
– Именно, девочка. В самую точку!
– Но почему я? Я ведь не сталкер, не путешественник, не…
Настоятельница жестом прервала надвигающийся поток «не».
– Я знаю, кем ты не являешься, так что не утруждай себя.
Летиция растерянно смотрела на хозяйку, в ожидании ответов.
– В Приюте мне не с кем поболтать, это чистая правда, – начала та невпопад. – Но коллектив, который я собрала здесь, работоспособный. Каждый при деле, каждый на своем месте. Есть в штатенянечки, медсестры, слуги, охранницы – я зову их «специалистами низшей категории». Но мои помощницы – средняя и высшая категория, способны на большее, чем обычный уход за пациентами. Например, Ведунья – это ее имя и специализация одновременно – прекрасно справляется с тонкими эзотерическими материями. Ты понимаешь, о чем речь?
– Нет.
– До войны подобных людей (правда, Ведунья вовсе не человек) именовали экстрасенсами. Дословно переводится как «сверхчувствительный», способный ощутить то, что недоступно рядовым людям, – Настя криво улыбнулась и добавила: – Рядовым людям, типа меня. Я хотела нанять соседей-военников, чтобы они прокатились в ту сторону, однако, как всегда поступаю в сложных ситуациях, сперва обратилась к Ведунье с правильным вопросом. А в качестве ответа получила твой рисунок (Ведунья отлично рисует, но совершенно не говорит, иногда мне даже кажется, что она лишена привычного нам разума) с корявой подписью: «Гипноз». Что ты думаешь обо всем этом?
– Я далека от экзо… чего-то там.
– Эзотерика, – с готовностью поправила ее Настя. – Любопытная дисциплина, жаль, совсем не поддается инструментальному измерению. Я понятия не имею, каким образом ее изучать. Ведунья тупа, что пробка из-под этой кислятины, – женщина с брезгливым видом разлила остатки вина по бокалам, – но творит вещи, недоступные моему не самому хилому интеллекту.
– Настя, – взмолилась девушка, – ну мало ли чего привиделось тупой Ведунье! Я не владею гипнозом, я не…
– Опять завела свои «не», отставить! Я слишком доверяю Ведунье, чтобы разбрасываться ее… подсказками. Твоя помощь понадобится там, где остался на зимовку автор письма, – он застрял в небольшой деревне до весны, судя по его же записям. Возможно, чтобы разговорить его, придется применить гипноз… Иного предназначения твоему таланту я не вижу.
– А как же старые добрые пытки? – не сдавалась Лю. – Военники и без меня кому угодно язык развяжут!
Настя выпила полный бокал до дна. Сморщилась, крякнула, крепко выругалась:
– Ох и редкостное говнище! Хуже пытки не придумаешь, чем напиваться такими помоями. Ты одно упускаешь, дорогая моя Лю, если бы не Ведунья, сиропчики или наймиты Ареха давно бы бросили твое истраханное во все дыры тело на съедение мутантам. Но ты до сих пор жива, здорова, куришь охренительные сигареты и пьешь дерьмовое вино.
* * *Хозяйка отвела Летиции два дня на сборы:
«Завтра с утра я связываюсь с военниками, договариваюсь о небольшой экспедиции на восток. Они, как обычно, телятся сутки, зато потом отправляют всю свою бронеконницу, всю генеральскую рать… Так что выступаешь послезавтра, а пока можешь бездельничать и слоняться, где душа пожелает. Пять-Шесть тебя всюду проводит».
Лю времени даром не теряла. После возлияний с Настоятельницей она пообедала в своей комнате. Прислуживала ей Молчунья, которая принесла питательный, но абсолютно безвкусный салат из непритязательного вида растений, бульонную похлебку на крупной кости, принадлежавшей при жизни неизвестно кому, и поджарку из грибов с острым соусом – в качестве гарнира выступило нечто, по виду напоминающее картошку, а по вкусу… а по вкусу оно не напоминало ничего из того, что Летиции приходилось пробовать до сих пор. Больше экзотично, чем вкусно, зато потом будет приятно вспомнить.
Алкоголь и сытный обед едва не сморили девушку, но она все же сумела перебороть дрему и, следуя заветам хозяйки, принялась бесцельно слоняться по Приюту. На самом деле цель у нее была, только пока не до конца оформившаяся – путеводной же звездой выступило обычное женское любопытство. И пока любопытство водило Лю из помещения в помещение, сознание девушки усиленно допытывалось у ее же подсознания о скрытой цели всех перемещений. Однако подсознание до определенного момента хранило упорное молчание. Прежде чем оно заговорило, Летиция успела побывать в неполном десятке однотипных медицинских покоев, где беспробудным сном спали маленькие дети, а их покой охраняли бдительные суровые медсестры. Как и все встреченные здесь местные «жители», медсестры не страдали болтливостью, зато униформа их разительно отличалась от темных одеяний слуг: длинные, значительно ниже колена врачебные халаты соответствующего цвета, на головах светлые, под стать халатам косынки, а лица спрятаны под марлевыми повязками. Взору девушки оставались видны только узенькая, меньше сантиметра полоска лба над бровями да настороженно-неприветли-вые глаза.
Глаза медперсонала и не понравились Летиции больше всего. Мутные, блеклые, словно расфокусированные. Взгляды блуждающие и, кажется, не особенно осмысленные. Ни одна из попыток девушки разговорить хоть кого-нибудь не увенчалась успехом – ее попросту игнорировали.
Лю уже готовилась форсировать знакомство с одной из медицинских сестер путем недружелюбного пинка по мягкой части «спины», когда ее озарило понимание ускользавшей до того цели: она должна найти Ведунью и с пристрастием допросить! Например, о том, какого черта та намалевала своими мутантскими руками портрет ничего не подозревающей Летиции!
– Молчунья, или как тебя там? – Лю ухватила спутницу за руку. – Три-четыре? Раз-два? Ну забыла я твой серийный номер, не сильна в математике! Подруга, вот что: сделай доброе дело, сведи с Ведуньей… А хороший получился каламбур, да? Короче, пошли знакомиться с телепаткой вашей, потолковать с ней надо. По душам.
Молчунья заколебалась. Несколько долгих секунд она топталась на месте, не решаясь выполнить просьбу девушки. Внутренняя борьба могла продолжаться неизвестно сколько, однако Летиция не растерялась и нашла нужные слова:
– Настоятельница разрешила мне бродить по всему Приюту, твоя же функция беспрекословно вести меня туда, куда я только пожелаю. Можешь выполнять.
Зависшая Молчунья с радостью бросилась выполнять команду, закоротившие ее маленький мозг противоречащие друг другу инструкции (похоже, Ведунья все же являлась исключением из туристического маршрута) оказались переподчинены новой программе.
Путь оказался неблизким, пришлось миновать два этажа и пройти третий почти насквозь. Перед невзрачной, ничем не приметной дверью без какой-либо таблички или надписи, Молчунья почтительно замерла, пропуская Летицию вперед.
– Не проводишь меня внутрь?
Молчунья, как ей и полагается, ответила молчанием.
– А Ведунья ваша, часом, не буйная, не покусает меня?
И вновь тишина.
– Слышь, Двенадцать-Пятнадцать, будет подстава, лично потом молчалку вырву и на какалку натяну. Андестенд?
Бесполезно. Лю повернулась к бессловесной мутантке спиной и громко – кулаком – постучала в дверь. Однако тишина с тойстороны ничем не отличалась от тишины с этой.
– Веселый у вас народ, общительный и донельзя гостеприимный, – Лю напоследок укорила ни в чем не виновную Пять-Шесть и зашла в комнату к Ведунье.
Встретила ее абсолютная, без единого просвета, темнота.
– Есть тут кто? Я к вам, так сказать, на огонек…
Никто не откликнулся и юмора не оценил. Пришлось вернуться в коридор. Летиция хотела истребовать у своей провожатой хоть какой-то источник света, но той уже и след простыл.
