Сергей Недоруб - Горизонт событий
— Всем стоять на месте! — приказал Орех. — Молчать хотя бы десять секунд и слушать! Это не настоящий Бергамот.
— Что?!
Орех выстрелил ещё раз, вверх. С потолка посыпались крупные куски извести.
— Зеркало помните? — спросил он.
— Помню, — ответил Фармер, сжимая ремень винтовки до боли в суставах.
— Бергамот коснулся его автоматом и отразился. Сюда попал шатун. Настоящий Бергамот остался в зеркале.
— Ты псих? — вырвалось у Уотсона.
— Почитай справочник по Зоне, умник. Шатуны иногда попадаются. Их можно распознать по отображению: органы тела меняются слева направо. То же касается одежды, снаряжения, ствола. Я его по автомату как раз и вычислил. Сами посмотрите, у него ствол перевёрнут!
Фармер, преодолевая тошноту, склонился над трупом проводника и осмотрел автомат.
— Да ты дебил конченый! — закричал он. — Совершенно нормальный автомат! Ты убил Бергамота, придурок!
— Сам ты придурок! Автомат у него какой, правосторонний?
— Затвор с правой стороны, — ответил Уотсон, присмотревшись. — Ствол не инвертирован… Всё как и должно быть. Как же ты облажался, Орех.
— Вашу ж мать! — заскрипел зубами Орех, не опуская дробовика. — Каждый в Зоне знает, что у Бергамота был левосторонний «калаш». Это его автомат на счастье, вытащенный им из аномалии. У него затвор с левой стороны. А у этого чувака, на полу, смотрите — затвор на автомате с правой! Он снова перекрутился и стал как нормальный автомат. Такого быть не должно! Это значит, что сам Бергамот тоже перекрутился. У него сердце сейчас с правой стороны должно быть!
— Да тут хрен разберёшь, где у него было сердце! — выпалил Фармер. — Теперь уже ничего не докажешь!
— Докажешь. Если я прав, то настоящий Бергамот после смерти двойника должен был выпасть из зеркала снова в наш мир. Мы вернёмся и поищем его.
— Хорошо, — сказал Фармер. — Только верни мне дробовик.
Орех отступил на шаг назад.
— Нет, — сказал он.
— Да, — произнёс Уотсон, медленно кладя руку на приклад бельгийской винтовки.
— Не надо, пацаны, — предупредил Орех.
— Почему? — спросил Фармер. — Боишься, что не успеешь снять нас обоих сразу? Ну так мы это знаем.
— В спину стрелять смелый? — добавил Уотсон. — А глядя в глаза?
Орех, облизнув губы, снова отошёл назад.
— Достаточно, — сказал он. — Давайте друг другу сердце послушаем. С правой стороны или нет…
— Судя по тому, как колотится твоё, — начал Фармер. — Оно у тебя может быть где угодно. Полагаю, если выстрелить тебе точно в солнечное сплетение, результат будет однозначным. И не важно, с какой стороны мотор.
— Да что ж вас, идиоты, нельзя ни на миг одних оставить! — послышался могучий бас.
Орех подскочил на месте, повернулся. Бергамот перехватил «карабинер» и другой рукой врезал парню по лицу. Сталкер кубарем покатился по полу, а проводник окончательно вышел из темноты на свет фонарей.
Фармер и Уотсон глядели на него, не дыша.
— Свой я, свой, — ухмыльнулся Бергамот, вытаскивая автомат из-за спины и демонстрируя левосторонний затвор. — Видите?
После полученной информации о шатунах зрелище было жутковатым.
Проводник вытянул перед собой массивный кулак и постучал себя по груди.
— Сердце слева, — сказал он. — Орех, поднимайся. Спасибо тебе, дружище, выручил ты меня здорово. Только больше так стволом не размахивай. Зона нервных не любит, и я тоже.
Орех встал на ноги, двигая челюстью.
— Надо же, — произнёс он и сплюнул. — Даже крови нет.
— И синяка не будет, — добавил проводник. — Не переживай, я знаю, как это делается.
— Научи, а?
— Обязательно научу, — пообещал Бергамот. — Только сначала выберемся отсюда. Эх, что бы я без тебя делал? Эти двое ведь не знают, как шатуна от гуманоида отличить.
Фармер выругался. От души.
— Да ладно, мужик, всё будет нормуль, — сказал Орех. — Идём дальше. Ничего не случилось.
— Да уж, — только и произнёс Уотсон.
Сталкеры быстро покинули место, оставив шатуна лежать на месте.
— Хрень какая-то, — тяжело проговорил Бергамот, глядя на труп своего двойника. — Пойдём отсюда. Я уже не так молод, чтобы на такое смотреть.
Встряхнувшись, он взбодрился немного.
— Ты почувствовал, как оказываешься по ту сторону? — спрашивал Орех, по-прежнему идя последним. Он всё ещё не полностью восстановил координацию после удара.
— Нет, — ответил проводник. — Понял, только когда отражение ушло, а вы пропали. И я остался один. Давай не будем, об этом, мужик. Может, как-нибудь позже… За бутылкой.
— Охотно, — кивнул Орех. — Только выставляешься ты.
— Без базара.
Через десять минут сталкеры добрались до конца коридора.
— Здесь, — сказал Орех, показывая на железную лестницу, ведущую наверх и заканчивавшуюся люком.
— Логично, — согласился Бергамот. — Тут больше двигать некуда. Только, мужики, на пару слов…
Все сгустились кругом. Проводник с бледностью на лице произнёс:
— Там, за зеркалом, я решил не стоять на месте, а найти выход. Коридоры были такие же, но отображённые. В общем, я тоже дошёл до этой лестницы.
— Там тоже был люк? — спросил Орех.
— Да.
— Ты его открыл?
— Да.
— И что там? — произнёс Уотсон, чувствуя дрожь.
Проводник посмотрел вверх, на люк. Все сделали то же самое.
— Там ничто, — ответил Бергамот. — Сплошная мгла. Нет даже вакуума.
Все замолчали. На Уотсона напал приступ клаустрофобии.
— Так, ну, мы по крайней мере находимся в нашем мире, — сказал Орех и первым начал подъём.
— Может, сердце проверить? — неуверенно предложил Фармер.
— А может, сразу по печени дать? Если не больно, значит, с правой стороны её нет.
Люк был заперт изнутри на массивную щеколду. Отодвинув её, Орех откинул крышку и впустил солнечный свет в подземелье.
Одновременно с этим послышался визг двигателя. Сталкер сразу спрятал голову, но не утерпел, выглянул снова.
— Куда! — крикнул Бергамот. — А ну назад!
— Ни хрена себе! — проорал Орех, выскакивая наружу. — Посмотрите!
Все трое мигом вылезли наверх, Бергамот последним.
— Святая Шакти, — только и сказал Фармер.
Переход под землёй вывел их точно в центр микрорайона. Вокруг не было ни души. Навсегда застывший город стоял вечным памятником.
А с затянутых тучами небес, прямо на площадь перед сталкерами, то ли падая, то ли летя, несся огромный покорёженный остов чего-то, что раньше было вертолётом Ка-54.
Глава 21. Война
«Свободовец» по кличке Вольт сроду не испытывал такого необычного расположения духа. В свой почти стариковский возраст — целых девятнадцать лет — он верил, что познал уже всё на свете. Ему приходилось отбиваться от гопников, нападать в ответ, выбивать зубы кастетом и чинить собственные, снимать тёлок, терять тёлок, драться за тёлок и из-за них же страдать, глядя, как самая лучшая тёлка мутит с чуваком с соседнего района. Мстить за обиды, двигать в морду мусору и бежать в Зону. Выжить на Кордоне, влиться в «Свободу» и даже заслужить денежный бонус от Арчибальда лично. Сразиться за свой клан с «Долгом», «Грехом» и пережить нападение самого Меченого. Поохотиться на чернобыльскую собаку ночью, пересидеть нападение кровососа на верхушке дерева и без единого патрона. Но того, что происходило сейчас, Вольт не ожидал даже в пьяной эйфории.
Он сидел на приплюснутой траве, в окружении многих десятков таких же бродяг, как он, положив рюкзак с одной стороны и «абакан» с другой. Руки его были заняты обматыванием магазинов в пары с помощью изоленты. Магазины с обычными патронами — синей изолентой, с бронебойными — зелёной. Краем уха он слушал речь Ровера.
— Друзья мои! — громогласно отчеканил Ровер. — Без пафоса и громких слов объясняю суть. К северу от нас находится вражеский лагерь, состоящий из наёмников и частично военных. Что для нас в принципе один хрен. Их нужно оттуда вынести. Объясняю, почему. Они там находятся исключительно и по желанию Глока, босса Коалиции. Ежу понятно, что для нас это нехорошо: перекрыт путь в Припять, потеряна добрая половина Рыжего леса, а это значит, что нас очень скоро начнут теснить. Мы стерпим раз, мы стерпим два, а на третий нас уже всех задавят. И чтобы этого не случилось, нам нужно напасть первыми. Вы спросите меня: а нормально ли такое поведение? То есть имеем ли мы право по логике вещей вот так тупо подниматься и идти с автоматами на вояк? Отвечаю. Сам факт нахождения в центре Зоны военного лагеря с наёмниками я считаю вызовом, на который надо ответить. Если бы мы просто кому-то мешали, то нас бы попросили мирно свалить из Зоны, и тогда был бы совсем другой разговор. Вот только с нами никто считаться не будет. Мы — сталкеры, настоящие или бывшие. Любой сталкер по определению военного закона — преступник. Но по моральной стороне вопроса мы ничего такого не сделали, чтобы нас давить. Зону мы не создавали и пришли сюда, потому что нам это позволили. Нам было позволено здесь жить, работать, носить оружие и устанавливать свои внутренние правила — и мы ни разу не выползли за эти рамки. Мы ни разу не пытались свергнуть Барьер или устроить беспредел, если только нас не обязывала ситуация. Мы не провокаторы. Но под наши ворота пришли бойцы со стволами. Делайте выводы. Я закончил.
