Юрий Корчевский - СМЕРШ времени. «Чистильщик» из будущего

– Вот и выдашь отдельским – сейчас сюда их пришлю! А мне пулемет давай!

– Какой?

– Немецкий «МГ».

Конечно, отечественный «ДП» не хуже, но диски еще снарядить надо, а у «МГ» питание патронами ленточное. Заправил в пулемет – и все дела, готов к стрельбе.

Я схватил пулемет, две коробки с лентами и неуклюже попятился к выходу – в оружейке было тесно от заставленных стеллажей. Развернувшись, стремительно сбежал по лестнице во двор. Тут и вояки уже собрались.

– Я – капитан Колесников, по распоряжению полковника Сучкова командую сборной группой отдела. Немцы с боем прорываются через город. Мы следуем в район прорыва и будем действовать по обстановке. Через полчаса подойдут танки Второй армии. Наша задача – задержать немцев на эти полчаса. Оружие у всех?

У шоферов, ездовых и прочего люда оказались в основном винтовки – автоматы были только у взвода охраны. Офицеры отдела имели пистолеты.

– Товарищи офицеры! Получить автоматы и боекомплект. Бойцам – получить патроны к винтовкам. Сбор – здесь, во дворе.

Через несколько минут офицеры и бойцы, получив оружие и боеприпасы, собрались во дворе. Я поднял руку:

– Товарищи офицеры, в шеренгу становись! Бойцы, в два ряда стройся! По порядку номеров рассчитайсь!

Сборный отряд получился небольшим – тридцать два человека.

Я разбил людей на десятки, можно сказать – отделения, во главе поставил офицеров.

– За мной – бегом!

Отвыкли бегать шоферы и прочий люд, только «чистильщики», которым приходилось часто на ногах обходить села, преследовать по лесу бандитов, бежали легко. Остальные топали, как слоны, пыхтели и медленно отставали.

Я, не зная городка, бежал впереди, ориентируясь больше на слух, к месту наиболее интенсивной перестрелки.

Только мы вывернули из темного переулка, как нарвались на автоматную очередь. По звуку – наш ППШ. Хорошо – никого не зацепило. Мы залегли.

Я крикнул в темноту:

– Эй, чего по своим стреляете, славяне?!

– А вы кто?

– Мы из СМЕРШа! Вы – ремонтники?

– Так точно.

– Не стреляйте, мы подойдем.

Поднялись, подошли к позициям ремонтников. Они уже успели отрыть мелкие окопы, укрываясь за деревьями.

– Простите, в темноте вас за немцев приняли. Они уже пытались прорваться по улице, да отпор получили. Думали – в обход пошли. Я – техник-лейтенант Кислицин.

– Капитан Колесников, со мной около взвода наших людей. Надо продержаться полчаса, скоро танкисты подойдут.

– Ну, полчаса продержимся. Плохо – гранат нет, только личное оружие. А у немцев – броневичок! Поливает издали из пулемета, сволочь. Я на рембазу сержанта с бойцом послал – там противотанковое ружье есть. Одно плохо – к нему всего два патрона было, что в магазине оставались. Сейчас пэтээрщики вернутся, и мы его успокоим, если снова выползет.

Ну что ж, ситуация мне понятна.

– Офицеры – старшие отделений, ко мне!

Я собрал офицеров и распределил отделения по укрытиям. Одно отделение заняло брошенный хозяевами двухэтажный дом. Двум другим отделениям я поручил закрепиться на улице и готовиться к отражению атаки.

Меж тем сержант и боец с рембазы притащили противотанковое ружье ПТРС – длиннющее, тяжеленное.

Я повернулся к лейтенанту Кислицину:

– Давай его в дом, на второй этаж. Оттуда видно дальше и сектор обстрела лучше. Лейтенант, у тебя кто-нибудь умеет стрелять из ружья?

– Сержант, который ружье принес, говорит, что приходилось стрелять из него – давно, правда, еще в сорок втором году.

И сам я, после некоторых раздумий, решил остаться в этом же доме.

– Лейтенанты Шабунин и Еремеев – за мной, будете связь с отделениями поддерживать.

Мы расположились на втором этаже, в одной комнате с расчетом противотанкового ружья, только у другого окна.

Надо заметить, что противотанковые ружья к концу войны встречались редко – изжили себя после 43-го года. Это в начале войны они проявили себя неплохо. К 43-му году немцы на устаревшие танки навесили экраны, а новые танки, вроде «тигра» или «пантеры» имели броню толстую, которая и не всякой пушке была по зубам, не то что ружью.

Подступы к дому почти не просматривались, а поскольку электростанция в городе не работала, на улице была темень, хоть глаз выколи. Под покровом темноты немцы могли подобраться близко и закидать нас гранатами.

Однако немцы избрали другую тактику. Два пулемета открыли огонь по крышам близлежащих домов зажигательными и трассирующими пулями. Крыши загорелись – сначала пошел дымок, потом появился огонь, вырвавшийся через несколько минут бушующим пламенем. Его колеблющийся свет освещал наши позиции, и мы теперь оказались перед немцами как на ладони.

Я послал Еремеева к «смершевцам» и бойцам рембазы, которые заняли оборону на улице, с приказом – отойти по улице дальше, вглубь, чтобы уйти из поля зрения немцев.

Вскоре я увидел из окна, как наши бойцы медленно отползают, скрываясь в темноте. Но пожар сыграл злую шутку и с немцами. Теперь они, приближаясь к дому, тоже стали нам видны.

Напирали они сильно – пошли в атаку несколькими нестройными шеренгами. С нашей стороны раздались винтовочные выстрелы и автоматная стрельба.

Я выжидал до последнего. Пусть подойдут поближе, тогда в свете пожара не промахнешься.

Вот немецкая пехота приблизилась к нам метров на сорок-пятьдесят. Пора.

Я прицелился по задним рядам наступающих и дал длинную – от одной стороны улицы до другой – очередь. Несколько немцев, вскинув руки, упали. Солдаты передней шеренги остановились, пытаясь понять, откуда ведется огонь. Этого момента их замешательства было достаточно. Я направил пулемет на передние ряды. Немцы не ожидали кинжального огня справа и залегли. Они скупо огрызались ответным огнем, а потом стали отползать. Но мне сверху было все видно, и я стрелял, пока всякое движение на улице не прекратилось. На мостовой лежало десятка полтора убитых и раненых немцев, остальные отступили и скрылись под покровом темноты.

Надо менять позицию; я и так проявил себя – немцы видели, откуда ведется огонь.

– Бронебойщики, меняем позицию! За мной!

Бойцы подхватили ПТР и быстрым шагом пошли за мной в соседнюю комнату. Окно было только одно, и я с пулеметом пристроился возле него. Отступившие немцы не стреляли, но в том, что они снова пойдут на прорыв, сомневаться не приходилось. Мы ждали.

Пожар освещал мостовую, на которой во множестве лежали убитые и раненые немцы.

Вдали зарычал мотор, и из темноты выполз колесный бронетранспортер. Не доезжая до мертвых тел, он остановился. Из башни ударил пулемет. Стрелял он по окнам нашего дома, причем по тем, от которых мы только что ушли. Засекли все-таки нас немцы.