Газлайтер. Том 21 - Григорий Володин

Я усмехаюсь и, сохраняя лёгкий тон, отвечаю:

— Посмотрим. Но исключать ничего нельзя.

Гришка буквально светится. Чуть позже Маша подводит к нему княжну Лопухину Настю — молодую девушку с горящими глазами и таким энтузиазмом, что кажется, он светится даже сквозь стены. Настя мгновенно фокусируется на Гришке, а тот… натурально раздувает щеки, пытаясь выглядеть важным батыром. Вот честно, на этом фоне он больше похож на подростка. Хотя, если задуматься, и я далеко не ушёл. Мне ещё нет двадцати, а я уже готовлюсь стать отцом. Побиваю рекорды.

После того как Маша с легкой улыбкой представила княжну Лопухину Грише, сцена разворачивается как в театре. Настя, со своим юным задором и горящими глазами, тут же заинтересовала Гришку. Он, заметно оживившись, едва не выпятил грудь колесом, стараясь выглядеть важным и солидным.

Маша с Лопухиной, явно довольные его заинтересованностью, обмениваются многозначительными взглядами. Еще немного поболтав, они отступают от сцены знакомства и неспешно отходят к столику.

Там, устроившись на мягких стульях, обе принимаются тихо переговариваться. Судя по их взглядам и приглушённым смешкам, они всё обсуждают Гришку. Мои жёны, в свою очередь, уже нашли женскую компанию для общения, и в воздухе витает лёгкий гул смеха и разговоров. Я же решаю тоже развлечься и усаживаюсь за карточный стол.

Играют в «Синий пьяница». Эта игра — не просто наудачу, но ещё и про расчёт, теорию вероятностей и хладнокровие. Просчёты комбинаций — это мой конёк, и я с удовольствием принимаю вызов.

Неожиданно напротив меня усаживается Себастьян Годунов. Ну что ж, вечер, который уже обещал быть интересным, мгновенно приобретает новые краски.

Но вот что забавно: Годунов, похоже, сам не ожидал увидеть меня здесь.

— Данила Степанович⁈ — восклицает он, вытаращив глаза, как будто встретил привидение.

Я неспешно кладу карты на стол, с лёгкой усмешкой смотря на него поверх крайних карт.

— Как поживает ваш меч, Себастьян Федотович?

Годунов напрягается мгновенно. Его лицо становится мрачным, как грозовое небо.

— Давайте не об этом. Просто играем, — отрезает он резко, будто ставит стену между собой и прошлым.

Я лишь пожимаю плечами и возвращаюсь к своим расчётам. Игра, как всегда, требует внимательности, но вскоре замечаю, что Годунов начинает повышать ставки. Слишком резко, слишком необдуманно. Он теряет контроль. Несколько ходов — и мои предположения подтверждаются.

— Десять тысяч, — объявляет крупье, и Годунов раздражённо встаёт из-за стола, проиграв эту сумму. Не сказав ни слова, он уходит, оставляя после себя атмосферу тяжести и скрытого раздражения.

Но едва я успеваю перевести дух, как на его место усаживается… Жанна Горнорудова.

По залу прокатывается волна удивления. Женщины, особенно из аристократии, редко участвуют в азартных играх. Это считается неприличным, неженским, не соответствующим их «возвышенному» статусу. Но Жанна, как всегда, пренебрегает условностями, будто это лишь скучные правила, созданные для других.

Она спокойно оглядывает собравшихся, её уверенный взгляд будто бросает вызов каждому. А затем, склонив голову и одарив меня своей фирменной игривой улыбкой, говорит:

— Я хочу сыграть. Спаситель, ты не против?

Я усмехаюсь, равнодушный к её провокации.

— Конечно, не против, Жанна Валерьевна.

Кажется, её слова и мой ответ заставили общество замереть на мгновение.

Игра начинается, и публика постепенно стягивается вокруг стола, словно мотыльки на свет. Жанна умудряется притягивать к себе внимание не только своей наглостью, но и тем, как уверенно она ведёт игру.

Я наблюдаю за ней, но мысли мои сосредоточены на картах. Несмотря на старания, понимаю, что мои позиции далеки от идеальных. Теория вероятности явно не на моей стороне.

Буду играть — проиграю партию. Но не войну. Потому решаю не останавливаться и перетерпеть скорый проигрыш. Сделав вид, что всё под контролем, беру время на обдумывание следующего хода и продолжаю.

Публика шепчется, перешёптывания и взгляды перекрещиваются, но я стараюсь не обращать внимания. Как говорится, главное — сохранять лицо.

После пары ходов, я допускаю небольшой проигрыш в десять тысяч. Жанна, сияя от восторга, радостно восклицает:

— Ах, как приятно побеждать своего спасителя!

Я лишь усмехаюсь, слегка откинувшись на спинку кресла.

— Везёт сильным. Поздравляю, Жанна Валерьевна, — отвечаю с лёгким намёком, давая понять, что это только начало.

В следующем раунде я меняю тактику. Решаю играть без остановки, по стратегии Мартингейла и удваиваю ставку.

— Двадцать тысяч, — спокойно объявляю, выкладывая деньги на стол.

Жанна сверкает глазами, её улыбка становится шире.

— Принято, спаситель, — отвечает она, почти мурлыча.

Игра продолжается, но фортуна вновь оказывается на её стороне. Она выигрывает, и её восторг достигает пика:

— Ох, спаситель, ты прямо меня озолотил!

Я улыбаюсь и наклоняюсь чуть ближе.

— А как насчёт сорока тысяч?

Жанна улыбается в предвкушении, её взгляд становится похож на взгляд кобры, которая уже нацелилась на кролика.

— Конечно, — отвечает она с азартом.

Раунд проходит напряжённо. Карты ложатся на стол, а результат становится неожиданным для всех. На этот раз выигрываю я. Сорок тысяч мои, и я компенсирую потери, выходя в плюс.

— Жанна Валерьевна, вы отличный игрок, — замечаю с лёгкой улыбкой, собирая выигрыш. — Но, кажется, вы не умеете вовремя остановиться.

Баронесса прищуривается, осознавая, что её переиграли, но не сдаётся:

— Ах ты, коварный спаситель!

— Грешен, — ухмыляюсь, откинувшись на спинку кресла.

Жанна, подняв бровь, объявляет с вызовом:

— Ещё один раунд! Ставка — пятьдесят тысяч.

Она смотрит на меня с ожиданием, словно предвкушает, как мы снова сразимя. Но, вопреки её ожиданиям, я лишь слегка усмехаюсь и качаю головой.

— В отличие от вас, Жанна Вальерьевна, — произношу спокойно, — я знаю, когда пора заканчивать. Впрочем, вы можете попытать счастье со следующим игроком.

С этими словами я забираю выигрыш, бросая последний взгляд на баронессу. Жанна разочарованно хлопает ладонью по столу, её глаза сверкают яростным огнем. И, правда, моя будущая теща не умеет проигрывать.

На свежем воздухе, под звёздным небом, я выхожу сменить обстановку. В прохладе двора ко мне подходит Павел Горнорудов. Его лицо, как обычно, хмурое, будто он только что узнал о каком-то кризисе.

— Данила Степанович, вижу, вы не заняты. Как насчёт «бросков»? — предлагает он, глядя прямо в глаза.

— Если вы настаиваете… — отвечаю спокойно, но мой внутренний интерес уже просыпается. Похоже, чета Горнорудовых уделила весь вечер состязаниям со мной.

— Я настаиваю, — твёрдо говорит он, его голос звучит как