Расплата за верность - Алексей Рудольфович Свадковский
Коридор сменяется коридором, серый цвет давит, но жизнерадостные пейзажи бесили б еще больше. Многие не выдерживали и начинали бросаться на стены, вот обои и отключили. А после того, как взбешенный док закрыл всем доступ к медикаментам и регкамерам, стало совсем тошно. И надо было этому подонку откинуться именно там! Главного медика разозлил не столько труп в уникальной диагностико-восстановительной аппаратуре, столько то, что для приятного самоубийства ее вывели из строя. Теперь у эскулапа даже простого успокоительного на ночь не допросишься, а прогулки подышать свежим вакуумом пользуются все большей популярностью.
Вот и она нашла себя неспешно бредущей в сторону шлюза. Кэп снял с него запирающий код.
В соседнем отсеке раздался яростный тигриный рык и явные звуки погрома. Бывает. Теперь бывает.
Остановившись около схемы эвакуации, погрузилась в приятное медитативное состояние изучения данных. Подробно разобралась со значками условных обозначений, нашла номера палуб, окинула взглядом всю, изученную вдоль и поперек, станцию, отмечая знакомые уголки. Здесь ее каюта. Там библиотека с читальным залом и рекреацией с удобными диванами. Рядом комната полного погружения для просмотра фильмов и объемных записей. Игровая и спортивные секции ниже. Вот офицерская столовая, она молодой сотруднице нравилась больше общих. А вот грузовая палуба. Она здесь.
Раздался противный скрежет металла по металлопластику. И заунывный голос позвал ее по полному имени-отчеству. Начальник. И здесь нашел, чтоб ему пусто было! Впрочем, им всем уже давно «пусто».
Его не стали запирать, сказали, что тихий и никому не причиняет вреда. Мерзкий скрежет опять ввинтился в уши. Противный научрук и впрямь сошел с ума «тихо». Просто таскал везде за собой стул, причем из столовой, с железными ножками, и преследовал только ее. Заунывно подвывая и постоянно требуя, чтобы она еще раз пересчитала все данные. В ее расчетах явная ошибка. И именно из-за нее они все здесь застряли.
Бред! К управлению полетом ее работа не имеет никакого отношения, но доказать что-либо сумасшедшему…
Достал.
Она уже давно не девочка на побегушках, а прошедший через многое Игрок. Нечего тянуть кота за хвост. Энергично развернувшись, уверенно пошла в сторону шлюза. Искать его на плане нужды нет.
Вот сейчас поворот, развилка, потом откроется пожарная перегородка… Анир знала, что случится дальше. Все это с ней уже было. У последней двери ее будут ждать Врата, обещая небо над головой, неважно, какого цвета. Выбор, мучительный и такой неодолимый…
Створка отъехала в сторону… но перед ней пустой предбанник шлюза. А где же вход в Игру? Где выход отсюда?!!
Она хотела в растерянности остановиться, но ноги не послушались и почему-то самовольно понесли ее к пустоте.
Звонкий удар ожег щеку.
— … Саймира!!!
Но рык Забияки слишком далек, чтобы пробиться к ней.
Глава 12
Карабкаясь к небу
Глава 1 2 . Карабкаясь к небу
Мел со скрипом ползет по поверхности, оставляя белую черту на каменном полу храма. Тихо молясь, отец Игнациус пытается выписать идеальную окружность вокруг алтаря. За все время своего служения ему еще ни разу не приходилось проводить подобный ритуал. Да он и слышал-то о нем всего однажды, во время учебы в духовной семинарии. Подобные действа могли проводить лишь высшие посвященные, получившие особое благословение, но за неимением таковых, как сказал господин Рэнион, будем обходиться тем, что есть.
Большой круг завершен, теперь нужно начертить малый. Мел снова скользит, выписывая новую фигуру. Вообще, все, что сейчас происходит, отцу Игнациусу казалось одной сплошной авантюрой и импровизацией, на которую он и его гости решились лишь от полного отчаянья. Отказать им он не мог, помочь как-то иначе — тоже. Проклятье, легшее на порог храма, ему снять не дано. А заточить две живые души вместе с собой в этом краю отчаянья и забвения… на такое он пойти не мог. Он чувствовал всем своим естеством, что они нужны там, в большом мире, который он уже почти забыл.
Ну вот и здесь почти все готово. Теперь осталось лишь вписать имена Отца. Он был священником в маленьком, почти позабытом всеми храме, и не был допущен до высших таинств вроде призыва небесного воинства, а тем более — предводителя одного из легионов. Но пусть Вера послужит им ключом, а он постарается задать направление, чтобы зов не растаял в тишине. В памяти, будто это было вчера, звучали слова его старого преподавателя:
— … Все эти символы, слова молитвы, все, что мы с вами учим — лишь форма, внешний каркас. Самое главное — чем вы его заполните. Молитву искренне верующего услышат сами небеса, даже если он произнесет ее абсолютно неправильно, перепутав все что только можно. Но даже если вы безупречно выговорите все семь священных имен Отца, приветствуя восходящее солнце и соблюдя все необходимые ритуалы, но не вложите в них ни любви, ни веры — ваши мольбы останутся пусты, и их не услышит никто, кроме ветра…
Поэтому, пусть вера возносит молитву к небу, а он лишь придаст ей наиболее правильную форму, чтобы она не канула в пустоту. Все семь священных имен, одно за другим, заполнили пространство между внутренним и внешним кругом. Теперь инсигния Владыки, ее он решил вписать в центральный круг, затем расставить свечи напротив каждого из имен…
Ближе к вечеру он закончил подготовку и, выйдя из храма, встретил двоих, что с ожиданием и надеждой смотрели на него.
— Завтра утром начнем, — тихо произнес, посмотрев на гостей. В этом месте нет ни утра, ни вечера, он сам заложил расписание дней и часов, чтобы не утонуть без времени, но, начиная столь важное дело, хотел хотя бы попытаться соблюсти внешний облик ритуала, чтобы осознание возможной ошибки не мешало при его проведении.
* * *
— Встань здесь, — отец Игнациус указал Рэну место в центральном круге, прямо перед символом Отца, — и возьми ее, — старец протянул ему неугасающую свечу, главное сокровище и реликвию храма. — Пусть она послужит направляющей стрелой, что понесет к небесам твою просьбу.
Служитель Хаоса с опаской взял протянутую свечу левой рукой, по привычке оставляя правую свободной, но священник недовольно качнул головой.
— Держи той, что отмечена Светом. Смотри на пламя и повторяй за мной слова молитвы. Постарайся… как бы это сказать правильнее… окунуться в ее огонь, попытайся сродниться с ним.
