Масонская карта Поволжья - Юрий Николаевич Москаленко
Суппорт, для тех, кто не знает, это такая приблуда на токарном станке, на неё в специальный зажим устанавливается резец, который раньше люди в руках держали, и с помощью рукояток перемещается и вдоль заготовки, и поперёк. Облегчается труд, повышается качество и точность, короче, сплошные выгоды. На рисунках того времени токарь, работающий на станке с суппортом, одной рукой рукоятку крутит, небрежно так крутит, а вторая у него вообще в кармане, типа сказка, песня, а не работа. Ну, и ещё: теперь любой дурак сможет.
Дурак не сможет. Ни тогда, ни теперь. Дураков вообще к оборудованию подпускать нельзя, ничем хорошим это не заканчивается, ни для станка, ни для дела, да и сами дураки не все выживают. Будем надеяться, что у Макарыча схожий взгляд на вещи.
Примерно в обед, как и обещал, приехал Ефрем. Я увидел его в окно, потому что от нечего делать, созерцал унылый пейзаж «древней» Самары, быстро спустившись, выбежал на улицу, Ефрем как раз начал «парковаться».
- Здорово! Как жизнь молодая? Молодеешь? – поприветствовал я его.
- Доброго здоровьичка, Андрей Иванович, - ответил он. – Шутить изволите?
- Изволю!
- Весёлый Вы человек, завидую.
- Знаешь, Ефрем, а ты не завидуй. Иной раз бывает, что шутит человек не оттого, что всё у него хорошо, а вовсе даже наоборот.
- Да уж Вам ли на судьбу жалиться? Кто родственника моего вчера на шестьдесят шесть целковых раскатал? Не Вы ли?
- Ну, скажешь тоже! Не всё в этой жизни на деньги меряется. Я вот вчера с одним человеком поссорился. Времени на него много потратил, да всё без толку. Ну, да ладно. Поехали?
- Поехали!
И мы поехали.
Прибыв на место, мы обнаружили, что работы по изготовлению мультитулов идут полным ходом. И это, несмотря на то, что образец прежнему владельцу послезавтра возвращать уже не надо. А с другой стороны: чем быстрее изделие поступит в продажу, тем лучше. Макарыч так увлёкся работой, что мы его насилу оторвали. Он даже погоревал немного. Но поскольку вопрос точной и качественной обработки металлов для воплощения моих замыслов стоял более чем остро, то оторвать его всё же пришлось, невзирая на его настроения.
С другой стороны, когда ему в черновом варианте была озвучена основная идея, мультитулы отошли на второй план, а может, и на третий. Процесс более детального объяснения переместился на натуру, на сам токарный станок. Сначала я рассказывал, так сказать, без отрыва от производства, то есть токарь строгал свои балясины, а я показывал, что изменится и как. В итоге Макарыч распорядился работы приостановить, и мы стали обсуждать уже вчетвером. Хотя, нет, всё-таки втроём, просто Ефрем, не сильно шаривший в металлообработке, из диалога устранился. Зато Савелий, так звали токаря, проявил себя настоящим специалистом, особенно мне понравилась его фраза:
- Михалмакарыч, барин-то дело говорит, ровнее пойдёт, пущай подольше, ну, и что с того, зато ровнее.
Я даже повторил её:
- Михалмакарыч, Савелий-то дело говорит, пускай дольше, зато ровнее.
Макарыч сдался. Нет, он уже и сам давно понял, что подобное усовершенствование пойдёт только на пользу, просто любое новшество нужно сначала раскритиковать.
Остаток дня прошёл в обсуждениях плана переустройства станка. Рисуя эскизы и кинематические схемы, я извёл листов десять дефицитнейшей здесь бумаги, но не услышал в свой адрес даже и тени упрёка за подобное транжирство. Да, Макарыч – это не Рома.
Кстати, я когда говорил про своих героев в каждой профессии, не сказал про главного диверсанта нашей страны. Многие считают, что им был Павел Судоплатов. Слов нет, человек заслуженный, но он всё же больше разведчик, чем диверсант, а вот диверсант номер один, на мой взгляд, это всё-таки Илья Григорьевич. Илья Григорьевич Старинов. Что поделать, велика Россия, и Стариновых в ней много, самых разных, и Роман Елизарович в их числе.
Да, Макарыч – это не Рома, но определённая косность мышления имелась и у него. Я и так некоторые узлы и даже агрегаты современного мне станка исключил изначально, но Макарычу и то что осталось, показалось через чур сложным. В итоге сошлись на том, что винторезный станок пока делать не будем, хватит одного суппорта, правда, верхние салазки я всё-таки отстоял. Можно, конечно, было и без них, но вещь до жути полезная, в некоторых обстоятельствах, и ещё Савелий меня поддержал, вдвоём мы Макарыча убедили.
- Оно, конечно, здорово ты, Андрей, всё придумал, вот только боюсь, не осилим мы такое, - грустно произнёс он.
- Это ещё почему? - удивился я.
- Да дело уж больно новое, боюсь, сам-то не соображу, как половчее всё устроить.
- И всё? – с сомнением поинтересовался я.
- Ну, да! Это ты рассказываешь всё, словно уже видел такой где-то, а я… - он махнул рукой. – С год провожусь, и не сделаю.
Так, как я должен ко всему этому относиться? Это – задний ход, или наоборот, предложение к сотрудничеству? А сейчас и проверим!
- Михал Макарыч, так случилось, что со вчерашнего вечера я теперь не у дел, так что, если хочешь, в меру сил могу посодействовать в станкостроении. Но это если в цене сойдёмся.
В цене мы сходились долго и трудно: я был жаден, Макарыч – скуп. Но жадность победила в обоих. Как бы дорого ему не обходился такой работник как я, а самостоятельно он бы по-любому и провозился бы дольше, и денег бы больше потратил. На переделки.
Савелий, как самый опытный и самый высококвалифицированный сотрудник получал ежедневную плату в размере тридцати копеек. Я стоял на трёх рублях. Макарыч уверял, что подобных денег не платят и самому Дмитрию Александровичу. Сколько там зарплаты на самом деле полагается Ватулину, я, конечно же, знать не мог, но меня это не особо-то и интересовало, в конце концов, он не мог помочь Макарычу в модернизации станочного парка, а я мог. И это давало мне право, назначить себе цену побольше.
- Вот как хошь, а больше рубля не дам! – стоял на своём Макарыч.
Позиция вполне понятная, но есть и в нашей колоде козыри:
- А ты с хотелкой царя-батюшку восхитить уже
