Восхождение к власти: день гнева - Соломон Корвейн
- Кто ты, скотина? – вопрос доносится с кряхтением, выдаваемый под тяжестью ноги Киберария.
- Ну, теперь можно сказать. Я охотник на беглецов, уполномоченный Прото-Апостолитетом по рабскому труду выслеживать всякую шваль и отправлять её на лоботомию, а затем кидать вас в производства.
- Дрянь.
- Молчи, лучше. Ох, тут такое житное местечко. За месячный цикл уже третья партия. А вы, как бараны всё прёте и прёте. Ничего, мы только рады, – и доставая из-за пазухи плазменный пистолет, прежде чем пристрелить Маритона видит, как без лица поднимается один из киберариев и беспомощно ходит по лагерю. – Вы бессердечные твари, - язвительно высказывает Верилий. – АУ-1761 был таким хорошим работником…
Мужчина направляет дуло белоснежного оружия на союзника и воздух наполнился ароматами гари, а пространство разрывает два шумных хлопка и уиборг падает с прожжёнными дырами в корпусе, получив бесславную кончину.
- А теперь ты!
Маритон видит, как дуло направилось ему прямиком в лицо и Верилий смакует каждый момент, медленно нажимая на спусковой крючок. Мужчина рвётся изо всех сил, и плазма ударяет рядом с лицом, и капельки синего цвета, маленькие, даже совсем крохотные, попадают на ухо и щёку. Больно, жжётся, но это не повод останавливаться и бывший аккамулярий вырывается из-под сильной ноги твари. Парень ясно знает, что ему не справится против боеспособных Киберариев и тем более Верилия, но всё же…
- Молодец, ты только продлеваешь свою жалкую жизнь перед лицом неизбежной смерти!
Глухой выстрел из-за дерева привнёс нечто новое в свистопляску и спустя пару секунд головы лишается киберарий. Металл, кость, плоть и кровь разлетаются салютом в яркой вспышке и багряно-металлическое тело ничком пало. Ещё выстрел и второй противник подаётся вперёд не способный устоять на месте от дикой силы, потянувшей его вперёд. На жёлтом «полотнище» под ногами перед головой полумеханического воина оказываются части его груди – металл и кость, оросив голубой жидкость траву.
- Что… что это? – Дрожит Верилий и выставляет вперёд пистолет, чтобы пристрелить Маритона, но спустя мгновение от кисти парня остаётся лишь кровавое напоминание и пустое место.
На поле боя являются новые бойцы – высокие, в серых шинелях и бронежилетах, с карабинами наперевес. Воины вынырнули из травы, словно явились прямиком из подпространства, хрустя начищенными сапогами по природному ковру. Выставив орудия впереди себя, они образуют защитный периметр, и один из бойцов ударом приклада с хлёстким звуком вырубает Верилия.
- Кто тут главный? – резко и чётко вопрошает один из ратников, старый, седоволосый, но осмотрев место, почуяв страх и смятение, решил переспросить. – С кем тут можно говорить?
- Со мной, – подаётся вперёд Маритон.
- Вы беженцы?
- Да, а вы?
Старик, чья добрая половина лица скрыта под фуражкой, горделиво отвечает:
- Сержант-командир третей роты полка, при армии «Коготь орла». Я, сынок, представитель Империи, слуга Канцлера! – спустя секунду голос стал более спокойным. – Мы узнали, что на территорию Информакратии есть проход и решили это проверить и как видно, не ошиблись, – выдержав паузу, боец Рейха махнул рукой. – Беженцы, сегодня вам свезло. Пойдёмте, мы отведём вас в новый дом, Рейх будет вам рад. Похоже, вы долго бежали… из своего дома…
[1] Общий италийский язык – язык общения внутри полуострова. Образовался из итальянского языка, сицилийского и сардинского, прибавив к этому ряд изменений и изводов, которые появились за долгие времена кризиса.
Глава двенадцатая. Объятия Империи
Спустя три дня. Город Этронто. Около часа дня.
Власть Рейха крепко установилась в регионе, приграничном государству, где по замыслу инфо-философов должны править самые умные и просвещённые. Информакратия медленно, но верно бралась в окружение со всех сторон. Торговая Республика, Римский Престол, Северная Коммуна Этронто – все они пали под натиском со стороны другой державы, разраставшегося со страшной силой. Южно-Апеннинский Ковенант, бывший некогда конфедерацией вольных владений сеньоров и господа, становится истинной империей. Под железным правлением Канцлера, под его железной рукой, страна становилась могучим Рейхом.
Коммуна Этронто, оплот всех коммунистов бывшей Италии пала совсем недавно, под натиском войск Императора, которые сначала заняли южную часть города и владений, вобрав в себя монархическую власть. Сейчас полководцы и лидеры двух сторон понимают, что скоро придёт очередь Аурэлянской Информакратии, а поэтому приготовления ведут все. С одной стороны высокотехнологичное войско, закалённое в кузнях прогресса, а с другой армия фундаменталистов, прошедшая сквозь горнила жестоких битв. Все предвидят, что это будет кровопролитная война, где не одна тысяча воинов сложит головы.
Что касается обычных граждан – они просто рады выйти из безумного кризиса и ещё больше ликуют от того, что можно быть людьми, а не крысами под сапогом безжалостных владык или ещё хуже – шестерёнкой в сумасшедшем механизме, воздвигающим в абсолют немыслимые идеи интеллектуального фашизма. Много кто из беженцев, рвущихся от кошмаров прошлой жизни, бегут именно в Рейх, но мало кто понимает, что Канцлер сам приведёт к ним в старые дома несметные полки воинов, облачённых в серые шинели.
Много квартир и домов Этронто раздаётся для жилья беженцам, которые после принесения «сердечной клятвы» становятся гражданами растущего Рейха. И спустя какое-то время из беженцев люди превращаются в полноценных членов имперского общества, что готовы с усердием трудиться и биться на благо новой родины, которая дала им спокойную мирную жизнь и обещающая великое будущее. Так же сталось и с теми, кто бежал из страны победившего «прогресса».
В комнате стоит приятный аромат зажжённых благовоний – палочки расставлены практически по всем углам небольшой квартирки, от них исходит приятный дым, несущий успокоение для души и тела и владелец помещения полностью погрузился в ощущение некого умиротворения. Благоухающие составы выдаются церковью, что рада принять каждого благоверного и направить его в истинное русло веры. Да и сам владелец комнаты был искренне рад встретить тёплую поддержку со стороны малознакомых людей, которые по всем правилам этики краха и разлада должны быть озлобленны и жестоки, но встречают новых сограждан с теплом и любовью.
- Что ж, теперь намного лучше, - сказал себе человек, идущий с севера и алчущий мести за свершённое.
Маритон поднялся с кровати и осмотрелся. Комната – всего ничего, совсем небольшая, не похожа на что-то выдающееся или богатое. Бесцветные стены, точнее на них наклеены серые обои, украшенные блестящим растительным орнаментом, а
