Егерь - Евгений Астахов
Уже в лагере один из людей Кёртиса показывает мне пустующий трейлер. Его прежнего владельца зарезали вриллы. Где-то неподалёку квартируется и Накомис.
Вариантов, какой Параметр развивать целых пять, а по факту, смысл имеет всего один — Выносливость. Просто потому, что с ней я смогу использовать свою новую способность за Ловкость — Глайд. В идеале я бы предпочёл активировать Контроль арканы, но для него нужна и Выносливость, и Интеллект.
Поэтому два часа спустя в состоянии дикой усталости я получаю заветную ступень D в Выносливости. Увы, никаких сообщений и даров от Сопряжения. Какой-то засранец успел меня обогнать.
Довольный собой ложусь спать, но из этого состояния меня выдёргивает шумный стук в дверь. Вскакиваю на кровати, инстинктивно сжимая в руках оба револьвера.
Ну что там, нахер, такое? Опять враги хотят поджечь родную хату?
Растирая глаза, открываю дверь и вижу одного из ребят священника, кажется, Майкла. Тот притоптывает на месте, как жеребчик и сразу бросает:
— Скорее, друг, скорее!
— Чего? — зеваю я. — Жуки лезут?
— Святой отец зовёт вас! Скорее же!
— Паря, либо подробности, либо я иду досыпать.
— Провидица снова вещает!
Глава 30
— Ну пойдём послушаем умного человека, — говорю я и выхожу на улицу.
Зябко ёжусь и бреду вслед за своим гидом. Тот готов чуть ли не бежать и с трудом усмиряет себя. Сейчас весь лагерь спит, никаких посторонних людей на улице. Разве что на стенах дежурят вооружённые защитники, чья задача вовремя поднять тревогу.
Мы подходим к ничем не примечательному трейлеру, и Майкл дважды стучит. Открывает нам дверь мать Шелли. Она явно на взводе — черты лица заострились, нервно кусает губы и стискивает запястье левой руки — правой.
Внутри тускло горит единственная свеча, освещая кровать, на которой дёргается девочка. Зрачка закатились, виднеются лишь белки. Волосы рассыпались по подушке. По коже бегают синие, еле заметные искры.
На полу лежит Ракета и еле слышно скулит. А рядом с провидицей сидят Кёртис и Накомис. Священник молится, полицейская — зевает и явно не понимает, зачем её позвали.
— Что нам грозит на этот раз? — спрашиваю я. — Саранча? Потоп?
— Шелли пока ничего не говорила, — отвечает её мать. — Она всегда входит в это странное состояние…
— В транс?
— Да… словно собирается с силами. В первый раз в таком состоянии она провела почти полчаса, прежде чем начала вещать. Вчера — чуть меньше.
— Человеческое тело слабо и с трудом переносит божественную речь, — оторвавшись от молитвы, замечает Кёртис.
— Святой отец, не начинайте, — резко взмахивает рукой мать девочки.
— Так, а нас-то зачем позвали? — спрашиваю я, прерывая начинающуюся перепалку.
— Вы больше меня знаете о том, что сейчас творится на окружающих землях. Возможно, поймёте что-то полезное для всех нас.
— Им холодно… — хрипло шепчет Шелли, резко перестав шевелиться. — Они не видят солнца, не видят снов, но всё равно им страшно и холодно.
Девочка умолкает на миг и добавляет:
— И завтра все они умрут.
— Кто они? Где “они”? — осторожно спрашивает Накомис.
— Туннели. Пещеры. Глина. Глубоко под землёй. Они набирают силу. Королева собирает армию. Её генерал поведёт их в бой. Завтра их число удвоится, — Шелли медленно роняет слова, говорит серьёзно и совсем не по-детски. — Первым падёт сосновый хребет. Дети получат еду. Армия вырастет. Потом ладони обагрятся кровью. Плохие люди не устоят. Родится вторая королева. Они расползутся во все стороны. Завтра всё решится.
Мы переглядываемся, пытаясь связать эту ахинею во что-то понятное.
— Шелли, чем первые “они” отличаются от вторых? — аккуратно уточняет полицейская.
— Они — это мы.
Долгая пауза. Пляшет огонёк свечи.
— Они — другие. Плохие. Злые. Голодные. Глупые.
— Шелли, что за королева и генерал?
Девочка резко распахивает глаза, занимая сидячее положение.
— Ой, я опять видела картинки. Всякие. Страшные, — она дрожит, а лабрадор уже запрыгивает на кровать и начинает облизывать ей лицо.
— Так, — глубокомысленно говорит Накомис. — Подытожим. Есть две разные категории. Первые — это мы. Люди, да? — она оглядывается в поисках поддержки по сторонам.
Кёртис медленно кивает, а я пожимаю плечами.
— Им страшно и холодно. Они где-то под землёй и завтра умрут. Вторая категория — какие-то монстры, судя по всему. Завтра их станет вдвое больше. После этого, как там она сказала…
— Падёт сосновый хребет, — замечает священник.
— Это, очевидно, Пайн-Ридж, — полицейская накручивает прядь волос на палец. — Монстры получат еду, их число снова увеличится. Затем что-то про руки.
— Ладони обагрятся кровью, — припоминаю я. — Очевидно, речь о вашем лагере, падре. Потом кирдык настанет плохим людям — явно лагерю Самеди. — Родится вторая королева… Господи, можно я дальше буду за лошадьми ухаживать, а не пазлы решать?! — эмоции прорываются в голосе.
— Ты сказал, что в Уайтклэй сидят жуки, — успокаивающе произносит Накомис, — возможно, неверно их классифицировал, и это перепончатокрылые. Общественные насекомые. А у тех зачастую есть матка. У моего дяди была пасека, — поясняет она. — Матка, она же королева.
— Логично. Тогда генерал — это тот большой бронированный хрен, которого я видел в городе. Жук-носорог на стероидах.
— Разве под Уайтклэй есть пещеры и тоннели? — тихонько вмешивается мать Шелли.
— Насколько я знаю, нет, — отвечает Кёртис.
— Вриллы вполне могли их выкопать за это время, — говорю я. — Тем более наша Принцесса Единорогов упоминала глину.
Девочка тушуется и прячет лицо за холкой Ракеты.
— Мне вот, что непонятно, — продолжаю я. — В городке остались только мертвецы в коконах. Однако же она, — кивок на Шелли, — утверждает, что под Уайтклэй сидят пленники. Нахрена убивать часть людей, а часть оставлять в живых?
— Может какие-то из них не подошли? По тому или иному критерию. Да какая, в сущности, разница? — пожимает плечами Накомис.
Вспоминаю тела, вытащенные из коконов. Подростки, старики и доходяги типа Донни. Их посчитали слишком… низкокалорийными. Так что ли?
— Вам нужно собираться и уходить, — вновь говорю я Пастырю. — Сам слышал, завтра число жуков удвоится. Вашему лагерю конец.
Кёртис не успевает ответить.
— Если только мы их не остановим, — бросает в тишине Накомис.
— У тебя синдром героя или что? — смотрю на неё, щурясь от удивления. — Хлебом не корми, дай сдохнуть смертью храбрых в лучах славы?
— А тебя вообще заботит что-то кроме собственной задницы? — раздражённо фыркает она.
— Да, чтобы рядом с ней была не менее симпатичная задница. А вот с хера ли ты так рвёшься рисковать ради этого городка?
— Потому что мне не посчастливилось жить на этой земле, придурок! Или ты думаешь, что жуки остановятся, сожрав ближайших выживших? Ты слышал
