Виталий Кобяков - Мечтатель
— Всем остальным? — уточнил я с небольшим опасением.
— Ну, «Избранному» из известного фильма про виртуальный мир и войну с роботами, например. Или «Избранному» из величайшей компьютерной игры о выживании после ядерного апокалипсиса, — спокойно пояснял Первый, я лишь кивнул, поняв, о чём шла речь. — Поэтому я решил, что буду называть тебя «Мечтателем».
Первый резко выдернул топор из ноги раненой твари, кровь брызнула в мою сторону, но не долетела, я даже немного вздрогнул от неожиданности. Да и саму кровь я ведь не совсем люблю. Потом Первый выдернул стрелу из живота и кинжал из руки. Затем он приложил руку к своему созданию, и раны стали затягиваться прямо на глазах.
— Я пришел сюда, чтобы… — начал я рассказывать о причине своего визита, но Первый перебил меня.
— Странно, я могу создавать жизнь, исцелять ее раны, но я никак не могу изменять себя или залечить маленькую царапинку на своем теле, — рассуждал он, даже не обращая внимания на меня. Скорее он говорил сам с собой, нежели со мной. — Изида всегда была красавицей, но она может изменять свою внешность. Иронично. Кстати, как она там? Какие небылицы про меня рассказывает новичкам?
— Тяжело Изиде, — честно ответил я. — Она говорила, что ты считаешь, якобы всё в Мечте сотворено тобой, включая живых людей.
— Ох, я, конечно же, уважаю Беркли, но я еще не окончательно спятил, дабы верить, что весь мир является всего лишь плодом моего воображения! — сквозь маску рассмеялся Первый. — Но в словах Изиды есть доля истины: я действительно ненормальный.
— Беркли? — переспросил я.
— Джордж Беркли, — кивнул он. — Английский философ семнадцатого-восемнадцатого веков, представитель субъективного идеализма… Всё! Не забивай свою голову этой информацией, иначе закончишь, как я.
— Откуда ты так много знаешь? И я не говорю про философию, я говорю про всё это! — провел я рукой вокруг себя. — Человек просто не может обладать настолько обширными знаниями!
— Знания есть бесконечность, — вновь отдалился от прямого ответа Первый, уйдя в свои размышления. — Сколько бы кто-то не знал, это будет нулем по сравнению с этой самой бесконечностью. Следовательно, нельзя знать слишком много. Но ты прав, я знаю больше, чем ты.
Сзади я услышал собачий лай и резко обернулся. Совсем близко от меня стоял пес, но он кардинально отличался от всех других собак Первого. Это была… Немецкая овчарка! Точно! Большая немецкая овчарка, килограмм под сорок пять, а может и все пятьдесят. Для данной породы это очень много, но она была куда меньше и значительно уступала по сравнению с остальными сотворенными собаками. А еще окрас у нее был совершенно черный, поэтому сразу я не распознал в ней овчарку.
— Спокойно, Ангел! — прокричал Первый. — Нет, не надо откусывать ему член! Он наш гость!
Откусывать член?! Что за…?!
Однако после команды Первого собака тут же успокоилась и пошла к своему хозяину.
— Мой триумф, моё величайшее творение, — почесывая шею подошедшей овчарке, говорил Первый. — Самое умное создание во всей Мечте, к тому же, обладающее неограниченной свободой воли.
— Свободой воли? А остальные? — выпал идеальный повод узнать побольше о творениях Первого, я не мог упускать такой шанс.
— Они слишком глупы, и поэтому мне пришлось связать их с собой, — пояснял величайший создатель, продолжая играть с собакой. — Конечно, простейшие вещи они выполняют сами, но если я захочу, то могу приказывать им, могу видеть их глазами, слышать их ушами. Правда, картинку я вижу слишком размытую и не в фокусе, а голоса слышу обрывками. Да и команды не всегда выполняются четко и быстро. Но Ангел… Я не мог поработить разумное создание.
— Так значит, это ты спас меня от крестоносцев? — слегка разочаровался я, вспомнив про переход Даши и события, которые там разворачивались.
— Да, — ответил Первый. — А ты что думал? Что собаки сами тебе помогли?
— Я не знал, что думать, — опустил я взгляд.
— Мои создания действительно могут многое делать сами, я лишь задаю им модели поведения, — рассказывал Первый, разминая костяшки пальцев. — Например, я могу как бы запрограммировать какую-то определенную группу своих собак или вообще всех своих созданий: «убивайте тех, кого увидите». Или наоборот: «не трогайте людей, наблюдайте с расстояния, при необходимости отступайте». Но могу отдать и конкретный приказ любой собаке. Кроме Ангела, конечно.
— Не сочти за грубость, но чем так великолепен Ангел? — продолжал я добывать информацию о способностях маленького местного божества.
— Он разумен, — неторопливо подбирал слова Первый, вновь начав играться с Ангелом. — И Ангел куда умнее всех тех собак, что ты видел в своем бывшем жалком мирке. Он всё понимает, он может общаться, пускай и не словами. А еще он не предаст, не воткнет нож в спину, не бросит в момент опасности. И, с другой стороны, Ангел не станет убивать ради своих идей или политики, Ангел не станет навязывать свою волю инакомыслящим. Он само совершенство.
И тут я понял, что Первый действительно начинал терять связь с реальностью. Сейчас я слушал типичную речь человека, окончательно разочаровавшегося в мире и в людях. Всё это, например, можно смело сказать и про безмозглую рыбку в аквариуме, ничего бы не изменилось. Ведь рыбки тоже не предают, не вырезают «неверных», да и глупыми их назвать нельзя, ибо глупостей они не говорят. Но самое страшное, что я был с ним частично согласен.
— Если бы в том мире у меня была такая собака, то вряд ли бы я оказался здесь, — добавил Первый, но я не совсем понял смысла этих слов.
— Мне нужна твоя помощь, — решил я наконец перейти к главной теме своего визита, так как, боюсь, о своем Ангеле он может говорить бесконечно.
— Да знаю я, — резко сказал Первый. — Когда мои собаки увидели девчонку с крестоносцами, я тотчас понял, что ты придешь ко мне.
— И, судя по тому, что ты впустил меня, ты всё же решил мне помочь? — проявил я капельку наглости.
— Ты ее любишь? — задал совершенно неожиданный для меня вопрос Первый.
— Видимо, да, — кивнул я потому, что до сих пор действительно испытывал к ней чувства.
— А она тебя?
— Видимо, нет, — покачал я головой.
— Тогда зачем тебе это?! — удивился Первый.
— Так надо, — развел я руки в стороны. — Так будет правильно.
— А ты хоть знаешь, к чему приведет этот взмах крыла бабочки? — усмехнулся он, склонив голову набок.
— Да, — нерешительно ответил я.
— Нет! — воскликнул Первый, указав на меня пальцем. От неожиданности я вздрогнул и вжал шею в плечи. — Если бы ты знал это, то ты бы не пришел ко мне!
— Ладно, ты прав. Меня просто не волнуют последствия взмаха крыла бабочки! — перешел я на эмоции и уже не сдерживал себя. Ведь Первому именно это и нужно, ему нужна бурная дискуссия и искренность, он ее получит. — Ураган на другой стороне света? Мне всё равно! Мировая война? Да хоть две мировых войны! Этот мир, Мечта, заслуживает лучшего! И люди здесь заслуживают лучшего!
— И ты собираешься изменить мир? — серьезно спросил Первый.
— Я! — ударил я себя в грудь кулаком. — Ты ведь не хочешь этого делать! Ты мог бы устроить Рай на земле, но ты предпочел строить Рай только для себя и не вмешиваться в дела простых смертных!
— Я строил Рай для Изиды, — опустил голову Первый. Очень надеюсь, что сейчас я не перегибаю палку, но иначе расшатать на какие-либо действия его не получится. — Я бы впустил в Рай и всех остальных, я просто не хочу управлять людьми и навязывать им свою волю.
— Мы недостойны твоего управления? Мы недостойны защиты и мира без войн? — улыбнулся я.
— Построить Рай, начав войну и убив множество людей? — перешел Первый в наступление. — У тебя извращенные представления о Рае, Мечтатель.
— Так ты поможешь мне? — поняв, что убедить его не получится, я решил добиться хоть какой-нибудь помощи.
— Сначала ответь: ты действительно готов отдать свою вечную жизнь ради этой девчонки?
— Я готов отдать свою вечную жизнь ради мира, — смотрел я снизу вверх прямо в глаза Первого. — К тому же, все мы уже были мертвы задолго до попадания в Мечту.
— О-о-о, я тебя недооценил! — радостно воскликнул он. — Если, конечно же, ты сам понимаешь смысл того, что сам сейчас сказал. Умный, да еще и храбрый…
— Я трус, — перебил я Первого. — Я трус и всегда был трусом. В том мире я спокойно сидел в теплом кресле, пока в тюрьмы сажали невиновных. Я молчаливо кивал, когда отпускали высокопоставленных насильников и убийц. Когда принимали варварские средневековые законы, я неторопливо попивал чай. Я видел несправедливость, но боялся действовать.
— Все боялись, — пожал плечами Первый.
— Я устал бояться, — заиграла легкая улыбка на моем лице.
— Девчонка жива. И, конечно, я знаю, где она, — окончательно поняв мою решимость, начал Первый. Даша жива? Получив эту информацию, я почувствовал такое облегчение, что готов был упасть на пол. — Но если я укажу тебе ее местоположение, пока ты доберешься, ее могут уже перевести в другое место…
