Сергей Кусков - Игрушки для императоров: лестница в небо
Моя мать всегда была лучше твоей. «Анна Мария Давила, последний член прямой ветви великого рода, почти столетие стоявшего во главе Империи». Звучит? Звучит! Но на деле она была замухрышкой, которую пинали все, кому не лень, сначала на Земле, потом на Венере, и пинали безответно, хотя у нее имелись возможности дать сдачи. Мою мать отец любил всегда, с самой первой встречи. Они не всегда ладили, точнее, вообще не ладили, но моя мать – донья. Твоя – забитая трусиха.
Лея распалялась, заводилась. Заключительный акт семейной войны – эта беседа – не повлияет на переговоры, но она не менее важна. Себастьян сидел, сжав от ярости кулаки. Он знал, что когда-нибудь этот разговор состоится и «милая сестренка» вывалит ему все в лицо. Знал и готовился много лет. И теперь, когда это случилось, вдруг понял, что никогда не был готов.
Но он держался, держался из последних сил. Он – император.
– Ей и Корону-то вернула МОЯ мать! – чуть не кричала королева. – Если бы не ее решение и поддержка, отец никогда бы не рискнул высадиться в огромной чужой стране с маленькой армией, имея цель захватить в ней власть, кто бы из магнатов его ни пригласил! Это на венерианских штыках донья Давила взошла на престол, и благодаря им же ее Империя не распалась в первые несколько лет правления! Она обязана Венере всем, жизнью, троном, защитой! И даже ты, как ни странно, венерианин, поскольку сын венерианина! Ты носишь фамилию Веласкес, дорогой братец, и это показатель!
Но после всего того, что Золотая планета для вас сделала, вы упорно, год за годом, лелеяли свои обиды, тщательно храня их и оберегая! И дождались, ударили, нашли время! Тогда, когда враги сильны, а Венере, как никогда, нужна поддержка и помощь! И пусть твоя мать мертва, как и моя, но ты, дорогой Себастьян, ее истинный сын! Ты не Веласкес! Ты – Давила! Трус!
Мужчина очень долго приходил в себя. Он должен сделать это, должен победить себя, свою фобию, боязнь Венеры и своей долбаной сестренки, которую ненавидит столько, сколько себя помнит. И он победит, он – повелитель миллиардов людей, которые не могут и не хотят мириться с диктатом маленькой планеты над огромной страной. Он обязан сделать это. А для начала должен сохранить ясность рассудка, не сорваться.
Да, все перечисленное было. И его мать действительно не самая сильная женщина, всю свою жизнь зависевшая от мужчин. Сначала, до замужества, пока была имперской принцессой, от своего дяди, потом от отца, принца Венеры дальней боковой ветви, который никогда ее не любил, а после его гибели уже от него, сына, ибо оказалась не способна править страной, оставшись в одиночестве.
Но он не может мстить, отвечать на обиды, как бы эта дрянь его ни провоцировала. Он не неудачник.
Его решение, по сути, предательство, удар в спину после тридцати лет союза. Но это не месть, и тем более не месть за маму. И он обязан доказать это паршивке, сидящей перед ним. Но если сейчас сорвется, если перейдет на крик и позволит былым страхам и ненависти взять верх, никогда не докажет обратное. И это будет ее победа, решающая окончательная победа Веласкесов в борьбе с Давила.
– Ты не права, дорогая сестра, – улыбнулся он, почувствовав, что, наконец, отпустило. Действительно, отпустило, на слове «дорогая» его впервые внутренне не стошнило. – Не права, это не обида. Наши матери простили друг другу все. Это случилось после убийства отца, им стало нечего делить. Мы с тобой? Нас так воспитали, вечными противниками, вечными соперниками. Но я не ненавижу тебя, милая Лея. Это спорт, кто лучше, но не желание наказать за былое. Вы останетесь одни не потому, что кто-то когда-то кого-то обидел, а потому, что Империя выросла, возмужала, встала на ноги. И ей больше не нужна ничья опека. Мне жаль, Лея, но это так.
Лея вымученно вздохнула. Ее улыбка померкла, да в ней больше и не было особого смысла. Она проиграла по всем фронтам. Как битву дипломатическую, так и гораздо более важную, личную, битву всей своей жизни.
Несколько долгих секунд я не мог понять, что он сказал.
– Что-что, простите?
Виктор Кампос, криминальный хефе, хозяин почти четверти преступного мира огромной Альфы, покровительственно улыбнулся:
– Я говорю, мне нужен преемник. Долго думал над этим вопросом и решил предложить тебе.
– Но я…
Не буду описывать траекторию моей челюсти, но в итоге она оказалась гораздо ближе к земле. Я сидел и блымал глазами, уверенный, что это шутка, розыгрыш, иного быть не могло, но лицо моего собеседника выражало убийственную серьезность.
– Я знаю. – Он усмехнулся. – В это трудно поверить, особенно после ваших разногласий с Бенито. Но понимаешь, хефе – не просто лидер теневого мира. Он не бандит, не вор, не камаррадо с окраины, он – дон. А дон – совершенно иной уровень с иными требованиями. Не важно, кем ты был ранее, важно, что ты потянешь. А ты потянешь.
Я потихоньку приходил в себя. Разум возвращался, как и осознание, что все, сказанное сеньором Кампосом, – правда. К слову, сам он так и стоял у окна, смоля свою вонючую сигару, внимательно оценивал мое лицо, жесты, мимику, реакцию на подобную новость. Да, весь наш предшествующий разговор – это проверка. И к сожалению, я ее прошел.
– Что ты знаешь о криминальном мире?
Вопрос завел в тупик.
– Если честно – мало что, – признался я.
– Рассказывай, что знаешь.
– Ну… Город разделен на кварталы, сферы влияния. Каждый квартал курирует определенная банда, эскадрон. Банда «охраняет» тех, кто работает на ее территории, – бизнесменов, магазины, торговые точки. Это низшее звено. Следующий уровень – авторитеты, команданте. Они курируют банды, решают спорные вопросы, все такое. И самая верхушка – доны. Их всего несколько, они определяют стратегические задачи, курируя команданте. Вот, собственно, и все.
Дон Виктор, дон в прямом и переносном смысле слова, задумался, на губах его играла довольная улыбка. Наивное стереотипное рассуждение позабавило его, но ключевое слово «стереотипное», мало кто из обывателей может рассказать больше.
– В чем-то ты прав, – согласился он. – Но уровней не три, больше. Гораздо больше! Сотни! Что такое мафия по определению? Преступное сообщество, пустившее корни во власть, – сам же ответил он. – «Власть», Хуанито. Вот ключевое слово, а никак не «криминал». У банды нет власти, своих людей «где надо», а если и есть, то это малость. Бандитов ловят, сажают, расстреливают, поскольку они бандиты. Членов мафиозной семьи посадить или расстрелять почти невозможно. Государство не может расстреливать само себя. Мы везде, Хуанито, – подвел он итог. – Мы – раковая опухоль общества. Звучит гнусно, но, к сожалению, общество не может обойтись без раковых опухолей. Такова его природа, никто и ничто не может это изменить. Причем любое общество, вне зависимости от времени, эпохи, государственного строя или технического уровня. Это в генах любого социума, мы бессмертны, мой мальчик.
Я вымученно кивнул. К сожалению, он прав.
– ДБ борется с нами и даже одерживает небольшие победы, но сродни тому, чтобы срубить голову гидре, – на ее месте вырастет новая. Мафия – не бандиты и не те, кто держит им крышу. Мафия – это власть, третья после королевы и кланов. И как бы ты к ней ни относился, это объективная реальность.
Дон Виктор меня огорошил. Не то чтобы я не знал или не догадывался, но так прямо!
– Теперь об уровнях, – продолжил он. – Территориальные сферы влияния – мелкие дворовые банды, эскадроны, которые крышуют районы, – существуют. Но есть, например, наркоторговля. Это особый уровень. Есть проституция, еще более разнообразный уровень, огромен и совершенно не похож на любой другой. В нем тысячи собственных нюансов, и территориальное деление почти не играет роли. Есть рабство. Да-да, не делай такие глаза. Есть особые клубы для избранных, в которых богатые люди могут получить удовольствие, скажем, не подпадающее под стандарт. С девочкой лет восьми-десяти, например. Или мальчиком.
От последней фразы меня передернуло, я через силу подавил в себе тошнотворный приступ, но дон Виктор его будто не заметил.
– А еще есть связи с общественностью, с различными организациями, фондами, и это свои, независимые уровни.
Есть важные люди в силовых структурах, префекты, губернаторы, депутаты, политики, от решений которых зависят те или иные вопросы, связанные с бизнесом семьи. Их надо правильно мотивировать, и это тоже отдельный сегмент, из которого состоит мафия.
Есть банки, подконтрольные семьям, экономисты, просчитывающие те или иные проекты, не отличающиеся законностью, юристы, решающие, как обелить их. И иные специалисты, которых никак не причислишь к бандитам, но которые часть мафии, ее отдельный уровень.
А во главе всего этого стоит дон, хефе, вождь, лидер. Только он решает, что и как должно быть, координирует стратегические задачи и назначает для их исполнения грамотных преданных людей. Дон – это король, мой мальчик. А король не может быть бандитом.
