Алекс Орлов - Сила главного калибра
– Теперь – о главном.
Вагнер откашлялся.
– В общем, мне удалось вернуться в Свазиленд, сообщить какую-то полезную информацию, и, слегка подлечившись, я вернулся в строй. Меня снова вернули на фабрику, чтобы я участвовал в подготовке новой модели найттачеров. Требовалось, чтобы кто-то имитировал физические нагрузки бойцов спецназа, и мне приходилось целыми днями, как какому-нибудь педику, обвесившись датчиками, скакать в резиновых трусиках. Когда весь этот бардак взорвали диверсанты…
На физиономии Джима появилась улыбка.
– Постойте, уж не станете ли вы утверждать, что имели к подрыву фабрик в Свазиленде какое-то отношение? – воскликнул подскочивший Готлиб.
– Да, сэр. Так получилось.
– Воистину сегодня день великих откровений и великих совпадений! – по-своему отреагировал Вагнер.
– Моран, чего же вы молчите? – недовольно спросил Готлиб.
– А что я могу сказать? – развел тот руками. – Хорошо бы истолковать это совпадение как добрый знак. Везение нам очень бы пригодилось.
– И вот, – как ни в чем не бывало продолжил Вагнер, – после ранения при подрыве фабрики я возвратился из госпиталя и снова попал на медицинскую комиссию. Начальники должны были решить, где теперь меня использовать, поскольку фабрику после разгрома куда-то перенесли. В комиссии был один очень важный этот… «бледнорожий легковес», я их так теперь называю. Он пытался замаскироваться под обычного служащего, но власть из него так и перла. Во время перерыва вся комиссия куда-то вышла, а меня посадили в смежную комнату дожидаться начала следующего заседания. Через какое-то время, минут, может, через десять, в комнату заседаний кто-то вернулся и грозно так приказал прикрыть дверь, дескать, важный разговор. Потом послышались звуки кодирующего сервера, неизвестный выходил на связь через переносное устройство.
Вагнер перевел дух и рукавом пижамы промокнул на лбу пот, он как будто заново переживал прошлое.
– Он заговорил как-то странно, слова вроде знакомые, но они не складывались в смысловой рисунок. Я не сразу понял, что этот урод на ходу кодирует свое сообщение! Вы можете себе такое представить? – Вагнер постучал себя по лбу. – Держать в голове весь код и сразу же произносить готовые кодограммы из слов!
Вагнер развел руками и хлопнул себя по коленям.
– Так бы я ничего и не разобрал, но неожиданно в конце разговора он перешел на понятный нам язык. Он сказал: «Да, я понял, в Рионе через шестьдесят восемь дней. Конечно, ваше первейшество, отмены быть не может». И все, отключил связь. Я замер, мало ли что – заглянет в комнату, и тут же меня пристрелят. Но, на мое счастье, его отвлекли, пришел какой-то из его заместителей. Он спросил: «Что случилось, мой дирфакт?» – а этот ему отвечает: «Я должен немедленно уехать, нужно начать приготовления к важному событию». Тот, второй, сразу спросил: «К какому?» И этот, первый, отвечает: «Первейший из наших представителей должен появиться в безвестном городке». И все на этом – они оба ушли, а потом и я выскользнул, вернулся, только когда комиссия уже снова заседала, меня отругали за опоздание, но я отоврался – живот, говорю, свело, в туалете просидел. Вот так-то.
70
После полуторачасовых излияний Вагнер Леон выглядел как выжатый лимон, и его увел санитар. В гостиной воцарилась тишина.
– Не помешало бы пообедать, – заметил Тони и постучал пальцем по столу.
– Это можно организовать прямо здесь, – сказал Готлиб. – Вот только у нас нет тех разносолов, какими увлекается мистер Моран…
Сказано это было с долей неодобрения, на что Моран сейчас же отреагировал:
– Хорошая кулинария делу не вредит, напротив, она только обостряет интуицию.
– Чушь собачья.
– Ну так будет еда или нет? – прервал их пикировку Тони. В его животе заурчало.
– Конечно, я сейчас же распоряжусь, – сказал Готлиб, меняя тон на приветливый.
На его зов явился еще один охранник Леона. Готлиб заказал ему три порции. Моран, разумеется, отказался.
– Обычные солдатские пайки, – сказал Готлиб, когда охранник ушел. – Очень экономят время и позволяют долго находиться в автономном режиме.
– Скажите, зачем был нужен этот разговор? – спросил Джим после долгого молчания. – Судя по тому, с каким желанием говорил Леон и как часто вы пытались его остановить, это была не ваша инициатива, мистер Готлиб.
– Не слишком ли много слов для стрелка? – не без сарказма произнес Готлиб.
– Не слишком ли много эмоций для представителя отдела? – в тон ему заметил Тони, вперившись в Готлиба немигающими глазами.
Представитель потупился, с «прожекторами» Тони, подсвеченными желтоватыми «фонарями», он тягаться не мог.
– Ну а вы разве не понимаете, кто был инициатором? – заступился за коллегу Моран.
– Вы привезли нас, чтобы задобрить информатора. Он все еще что-то значит для вас, вот вы и терпите его капризы.
– Эта версия имеет право на существование, – сухо произнес Готлиб.
– А что с ним будет потом? – спросил Тони. Ему значительно полегчало, а ожидание обеда только прибавляло сил.
– Его отправят в госпиталь, – сказал Готлиб, стряхивая с брюк несуществующие соринки. – Между прочим, вы зря перед ним открылись, не следовало этого делать.
– Но ведь его же «отправят в госпиталь», разве не так? – уточнил Джим. – Чего же тогда бояться?
Готлиб на нашелся, что ответить. Появился охранник с подносом, где были стопкой положены три разогретых в микроволновке солдатских набора – пластиковые вилки и ложки входили в комплект. Из напитков были предложены мембранные баночки с апельсиновой и яблочной колой.
Моран повел носом и отвернулся.
Тони первым вскрыл упаковку, попробовал суп с индюшатиной, потом тушеную говядину с рисом, махнув рукой, сказал:
– Ничего, есть можно, – и принялся за еду.
– Вы меня удивляете, – заметил Готлиб, расковыривая свой набор. – Столько прослужили на какой-то базе в глуши и все еще не привыкли к солдатской пище.
– Вы не поверите, сэр, но на базе у нас были повара-фанатики, они бесконечно изобретали новые блюда и всегда интересовались мнением солдат, достаточно ли имбиря в саворском ромштексе, не много ли ванили в мороженом с мятным кремом, не горчит ли миндаль в пирожных. Те, кто приезжал к нам с проверками, бывали просто потрясены, поскольку, даже имея генеральское жалованье, найти ресторан с такой изысканной кухней было не так просто.
– М-да, Морану у вас очень бы понравилось.
Некоторое время все молча ели. Моран с интересом следил за выражением лиц обедающих, ему хотелось понять, что они в данный момент испытывают.
– У вас тут только один арестант содержится? – неожиданно спросил Джим.
– Послушайте, мы не обязаны перед вами отчитываться! – вышел из себя Готлиб.
– Ладно, не нервничайте, – миролюбиво произнес Тони. – Во-первых, обед не так уж и плох, спасибо вам, мистер Готлиб, а во-вторых, задание нам предстоит нелегкое, а у нас в разведвзводе было принято максимально контролировать ситуацию, иначе получишь пулю с трех метров – в джунглях ведь видимости никакой. Вот и здесь мы пытаемся все разложить по полочкам, если возникает какое-то сомнение, сразу стараемся его развеять.
– Но почему вас интересует то, что происходит в этом доме, если задание вы будете выполнять далеко отсюда?
– Видите ли, мистер, – подчищая пластиковую тарелку, заговорил Джим, – и вы, и мистер Моран со своими людьми, и даже эти охранники – все вместе составляете единую структуру поддержки операции. Если структура надежна, все будет в порядке, а если у вас коленки трясутся или вы просто не соответствуете своей должности…
Джим поднял глаза на Готлиба и замолчал. Офицер тоже молчал, эти двое мальчишек загнали его в тупик.
– Ладно, расскажите им про Джозефа, – предложил Моран. – Утолите их любопытство и докажите, что тылы у предстоящей операции надежные.
– Пожалуй, так, – согласился Готлиб, и ему как будто сразу полегчало. Он оставил едва начатый солдатский набор и откинулся на спинку кресла. – Здесь есть надежный подвал, он редко бывает занят, но сейчас там сидит один из команды мистера Морана, его зовут Джозеф, и он заболел очень странной психической болезнью. Специалисты нам ничем помочь не могут, поэтому его, скорее всего, придется нейтрализовать.
– А что же это за болезнь? – спросил Тони.
Поскольку это был человек Морана, он заговорил первым:
– Не так давно погиб один из наших товарищей, он пытался найти надежного информатора в полицейском управлении города, в отделе внутренних расследований. Это было бы очень кстати, мы тогда знали бы всю подноготную каждого полицейского. С кем он общался, никто не знает, но были свидетели, которые видели его со сногсшибательной брюнеткой. Позже беднягу нашли на окраине города со свернутой шеей и гематомой в области солнечного сплетения – его отключили сильным ударом, а потом сломали шею. Джозеф был напарником погибшего товарища, ему и поручили осторожно провести расследование. Мы фиксировали каждый его шаг. Вскоре он познакомился с похожей, по описаниям, брюнеткой и сообщил нам, что, кажется, что-то нащупал. Потом неожиданно пропал, мы было решили, что его тоже убрали, однако он оказался жив. Джозеф сменил квартиру, бросил все служебные контакты и предавался со своей подружкой любовным утехам. Когда за ним пришли, ее рядом не было, а он сопротивлялся как одержимый – сломал одному из сотрудников руку и кричал, что не хочет возвращаться.
