Кевин Джеттер - Бегущий по лезвию 2
Правда, один факт был налицо. Им завладела куда большая слабость, чем прежде, он находился ближе к той грани, за которой наступит крах. Пришла горькая мысль: «Слишком жесткий ритм». Если ему и следует что-то сделать в первую очередь — о чем сигнализировало перегруженное сверх всякой меры тело,— так это лечь в постель в каком-нибудь подходящем темном и тихом месте и оставаться там . до тех пор, пока новые биомеханические сердце и легкие сами собой не перейдут постепенно в нормальное состояние, запрограммированное при их изготовлении. Но для этого у Холдена не было ни секунды времени. События развивались слишком быстро, даже подумать о передышке некогда, и не имеет совершенно никакого значения то, насколько плохо он себя чувствует. Челнок, который увозил Декарда и женщину по фамилии Тирелл, уже давным-давно исчез из виду; сейчас они, наверное, встречаются где-нибудь с остальными заговорщиками.
Холден заставил себя сделать несколько глубоких вдохов, чтобы наполнить воздухом искусственные легкие, очистить мозг и вновь обрести прежнюю работоспособность. «Давай думай» — скоман.довал он себе.
Во-первых, кого Декард и Тирелл убили в конспиративной квартире? Там был еще только один человек — тот маленький ублюдок с отпиленными конечностями. Холден попытался вспомнить его имя, но так и не смог. Вне всякого сомнения, этот ,тройной инвалид — личность малоприятная, и все же вряд ли его убрали лишь из-за несимпатичности.
Наверняка есть какая-то другая, более веская причина. Тогда какая?
Этот обрубок работал на корпорацию «Тирелл». 'Что-то было еще, надо обязательно вспомнить... Он был... биоинженером! Холден кивнул головой, как бы соглашаясь. И тут он все вспомнил, словно перед глазами появилось личное дело этого субъекта. Главным образом тот занимался репликантами. А если говорить конкретнее, участвовал в разработке репликантов серии «Нексус-6» для корпорации «Тирелл». То, что нужно.
Выходит, этот биоинженер что-то знал. Причем не просто «что-то», а был посвящен в какие-то особые обстоятельства. Коротышка с одной конечностью и слезящимися глазами был в курсе конструкции и производства — причем до мельчайших деталей — репликантов серии «Нексус-6». И, зная слишком много о том, что другие люди хотели бы навечно оставить в строжайшем секрете, он превратился в человека, которого надо было уничтожить любыми средствами.
Мысль пришла, словно внезапное озарение, как будто темные облака, которые собирались над Тихим океаном,— Холден видел их, когда летел сюда,— вдруг разверзлись и сквозь них стрелой пробился луч ослепительного света.
Ну, конечно, именно это было известно тому маленькому бедняге. И именно поэтому его убили...
Проблема состояла в том, что озарение пропадет впустую, если не появится возможность как-то воздействовать на ситуацию. Ему нужна помощь. В нынешнем состоянии он ничего не может сделать в одиночку, как бы ему этого ни хотелось.
Небо вновь прояснилось. Челнок с Декардом и Тирелл был уже далеко, исчез даже красный инверсионный след. Холден повернулся и зашагал к своему аппарату, медленно и осторожно, сберегая силы для решающей схватки, на которую уже направил все свои помыслы.
ГЛАВА 14
— Пойдем, ребята.— Он оглядел пустые помещения, когда-то переполненные настоящей жизнью. Теперь здесь царила тишина.— Нам нужно торопиться.
Они сделали все возможное, чтобы оттереть кровь со стен, напоминавшую о смерти его верной возлюбленной. cО второй ее смерти»,— напомнил себе Себастьян. Ему стало еще печальнее от мысли о том, что бедной малышке Прис пришлось пройти через все это дважды. Несправедливо: она никогда никому не делала больно, по крайней мере, очень больно.
У Себастьяна не хватило духа вынуть батареи из тела с размозженным мозгом, выключить тумблеры 'и реле, заставлявшие конечности слабо шевелиться. «Должно быть, она уползла»,— печально подумал 'он. На помойку зоны, чтобы лечь там среди других сломанных, брошенных вещей, обломок среди обломков. Какая бы слепая искорка ни теплилась внутри Прис, она погаснет в окружении пепла, тряпья и переломанных костей Вселенной.
Полковник Пушистый и Скрипучий Гусарик вернулись туда, где они оставили его, и низко склонились над товарищем, приблизив свои лица; Себастьяну пришлось слегка отвернуться, чтобы длинный нос Гусарика не ткнул ему в глаз. Он знал, что они делают. Всеми органами чувств, которые он встроил в них — в основном оптико-зрительными, хотя круглые мохнатые уши плюшевого медвежонка были гораздо чувствительнее человеческих, а у Гусарика в нос действительно были вставлены дополнительные обонятельные рецепторы,— они пытались установить, в каком состоянии он находится, физически и психически, ведь им было отлично известно, какая трагедия случилась.
Себастьян чувствовал себя так, словно единственный орган, которым он не смог пожертвовать, его сердце, был выскоблен из щуплой груди. Гусарик и Полковник сознавали, что их дом посетила смерть, пришедшая на каблуках-шпильках, и вырвала одного из них, вырвала из мира живых, утащив в то, другое место, где садятся батарейки и в глазах-пуговках гаснет свет. Они переживали и боялись, что и Себастьян отправится туда же.
— Все в порядке.
Протянув руку, Себастьян почесал за ухом плюшевого мишку. Гусарик был менее склонен к нежностям, и уж раз он подошел к Себастьяну так близко, значит, микросхемы под его остроконечным шлемом пребывали в значительном расстройстве.
— Не нужно беспокоиться обо мне. Со мной все будет хорошо.
Наверное, ему следовало бы недоумевать, откуда они научились подобному поведению; оно не имело никакого отношения к тому, что он заложил в их программу. С самого начала предполагалось, что это будут два веселых паренька, счастливые создания,лучи солнца в его угрюмой жизни. Себастьян спаял логические элементы так, чтобы плюшевый медвежонок и игрушечный солдатик могли постигать новые аспекты окружающей их действительности и на основе этих данных модифицировать свое поведение. Но эти нежные сердечные причитания и суета были чем-то другим. А были лиц
Об этом предстоит подумать там — где бы это ни было,— куда они направляются.
Гусарик помог Себастьяну закрепиться ремнями в сумке на спине Полковника. Провиант, батареи и другие предметы первой необходимости уже были уложены на салазки с лямками, используемые обычно для собирания гуманитарной помощи.
— Обождите минутку, ребята. Мне нужно оставить послание.
Плюшевый мишка, горящий желанием тронуться в путь до наступления темноты, затопал ногами.
— Попридержи коней,— успокоил его Себастьян.— Это займет всего минуту.
Он заставил Полковника подойти спиной к самой большой стене помещения. «Из нее получится превосходное полотно»,— подумал он; эти ребята всегда так заняты и спешат, приходя, уходя, убивая друг друга, а он совсем не хочет рисковать тем, чтобы его слова остались незамеченными. Используя баллончик с черной краской из набора для юных любителей рисовать на стенах, найденный на помойке несколько месяцев назад, Себастьян принялся тщательно выводить по буквам то, что он собирался сообщить:
«Дорогой мистер Декер...— Так, он слышал, называла того мужчину женщина. Прикусив губу, Себастьян продолжал: — Мы с друзьями уходим. Здесь слишком много болезненных воспоминаний».
Это было сказано чересчур мягко. Себастьян вздрагивал каждый раз, когда в его мыслях,прокручивалась картинка: бедняжка Прис, летящая по воздуху с размозженной выстрелом головой"...
«Спасибо за то, что не убили заодно и нас».
Оглядев на стене эти буквы с расплывающимися краями, он тотчас же пожалел о том, что написал их. Логика хромала; люди, в общем-то, и так не должны пытаться убить своих ближних. Но времени переписывать послание не было; медвежонок уже не находил, себе места.
Себастьян поспешил закончить надпись: «Надеюсь, вы найдете то, что ищете. С наилуч,. шими пожеланиями, Себастьян».
Сойдет; баллончик все равно почти закончился. Себастьян испачкал черной краской свою единственную руку; выбросив баллончик, он вытер потеки о комбинезон с заколотыми булавками рукавом и штанинами.
— Ну все, все. Теперь можно идти.— Полковник Пушистый заспешил к двери, и Себастьян затрясся вверх-вниз в сумке у него на спине.— Полегче, а не то у меня голова оторвется!
Очутившись снаружи, трое друзей направились на восток, сопровождаемые собственными тенями. Медвежонок резво трусил вперед, когда Себастьян оглянулся. Вдалеке едва различались темные башни небоскребов Лос-Анджелеса, залитые кроваво-красным закатом. «Наверное, жизнь наполовину удалась»,— подумал Себастьян. Он нашел здесь настоящую любовь, мечту своего сердца, и снова лишился ее. «И все же хоть некоторое время она у меня была».
Он отвернулся, прижавшись щекой к голове плюшевого медвежонка, и закрыл глаза, но долго не мог заснуть.Темнота и жизнь — царило и то, и другое. Город перешел к ночной части цикла. «Время, когда все твари выползают из нор»,— подумал Холден, глядя из кабины грузового челнока на ковер огней, застилающий землю.
