Владимир Яценко - Бог одержимых
- В-вах! - выдохнул Ибрагим, глядя на фигуру жены.
- Что именно "в-вах", дорогой? - невинно спросила Маша, игриво оборачиваясь к нему. - Магия или моя ноги?
- Ноги? - уточнил Ибрагим, вновь чувствуя приятное напряжение. - А если просят дочь, то с чем рифмуют "розовый"?
- Я, конечно, могу открыть тебе и эту тайну, - подползая к нему, прошептала Маша. - Но, боюсь, мать-природа может не понять, какая из моих просьб настоящая.
- Не придавай Аллаху сотоварищей, - строго сказал Ибрагим. Но она в его строгость не поверила. - Но рисковать не будем. Пусть будет синим. Нам нужен мальчик. А розовый цвет попросишь в следующий раз. Девочки нам тоже нужны... много девочек.
- Потому что мужчинам нужно больше жён, чем одна? - невинно спросила она.
Обсуждение этой темы обычно оканчивалось ссорой и слезами.
- Умираю от голода, - сказал Ибрагим.
Мария поцеловала его в щеку и поднялась. Она достала из герметичного рундука под скамьёй пластиковый контейнер с едой и расшитые золотой ниткой халаты из фиолетового шёлка, - подарок её матери на их свадьбу. "Чудная женщина, - подумал о тёще Ибрагим. - Так и не поверила, что у меня на родине такую одежду не носят".
- Сейчас я тебя спасу, - пообещала Мария. Приталивая поясок халата, она вспорхнула на спардек. - Сполосни корзину с едой, милый, даже варварам нужно отрабатывать право на пищу!
- Варварам?
Ибрагим опустился на нижнюю ступеньку трапа и обмыл в море контейнер.
- О каких "варварах" ты толкуешь, женщина? - уточнил он уже на спардеке, кутаясь в халат и укладываясь на ещё влажный после уборки хасыр.
Мария бросила ему подушку-миндер.
- О восточных, - ответила Мария, открывая контейнер. Она красиво разложила голубцы и бутерброды с икрой на огромном металлическом блюде. Отдельными горками высились помидоры, огурцы, редиска и несколько пучков зелени. - О турках, которые всё ещё держат гаремы, а совсем недавно мучили болгар.
- Ха! - Ибрагима на минуту отвлекла долма в капустных листьях, но мысль он не потерял: - И это говорит мне дочь народа, в обычаях которого было прятать женщин на горе, а провинившихся соседей вырезать тысячами?
- Не на горе, а в горнице, чёрт нерусский, - смеясь, поправила мужа Мария. - И что ещё за история про тысячу зарезанных?
- Не "на заду", а "в заднице"? - улыбнулся Ибрагим. - Видно, стал забывать русский... а зарезанных было не одна тысяча, а пять. О зверствах Меньшикова в Батурине слышала?
- Нет, - нахмурилась Мария. - Не слышала.
- Зверь - существо интернациональное, Мириам, и к вере отношения не имеет. До крови охочие найдут себе оправдание и в Коране, и в Библии. Одно признание Исы: "не мир принёс, а меч", чего стоит? Любой народ хвастает своими рыцарями, но не вспоминает о своих мерзавцах.
- Но ты-то из рыцарей? Или кто там у вас - янычар?
- Тогда уж "сипахи", - поправил её Ибрагим. - Только это ты мне ответь: кто я? Человек всегда ошибается, когда о себе думает. Ты одна меня видишь, когда никто не видит. За кого почитаешь, тем и буду.
- Прямо, как в Библии, - одобрила Мария.
- А что до гарема... - Ибрагим сделал несколько глотков шербета с розовым маслом, потом пододвинул миндер к борту и удобно пристроил на подушке голову. - Очень правильный обычай. И в пользу женщин, конечно.
- В пользу женщин?
- Разумеется. Красивых женщин больше, чем достойных мужчин. Зачем же отнимать возможность у красивой женщины прожить жизнь в достатке и благополучии? Дать красивое потомство своему народу. Думать о воспитании детей, развивать свой ум и тело...
- Если всё так прекрасно, почему для меня, для женщины, сама идея "гарема" отвратительна?
- Наверное, по той же причине, по которой о зверствах турок на Балканах ты знаешь, а о Батурине - нет. Но от Москвы до Стамбула - две тысячи километров, а до Батурина - шестьсот. Социодрессура. Смешно...
- Нет, - обиженно заметила Мария. - Не смешно! И кто будет определять, достоин мужчина гарема или нет?
- Женщины, конечно. Речь ведь не о насилии, а о возможности нескольких женщин получить защиту у одного покровителя...
- Чушь! - фыркнула Мария. - Женщины не нуждаются в покровительстве. Мы можем сами о себе позаботиться!
- Разумеется, - сыто кивнул Ибрагим. Он наслаждался беседой. - И эту возможность вам дали мужчины. Разумный человек не будет перечить женщине. Он уступит ей то, чего она хочет. Поиграет и сама бросит. Аллах сделал нас разными, чтоб в караване мы были сильнее. И утверждать равенство мужчины и женщины то же самое, что идти в далёкий путь по пустыне без верблюда...
- Это кто из нас верблюд? - сварливо осведомилась Мария.
- А вот это зависит от ситуации. Если и впрямь пустыня, - верблюдом будет муж. Сильный и выносливый. Но если на коврах с шербетом, то - женщины, владелицы истинных наслаждений.
- Этому твой ислам учит?
- Ислам "не мой", - спокойно ответил Ибрагим. - Ислам сам по себе. Любой обладатель рассудка будет мусульманином. Потому что это выгодно.
- И в чём же эта "выгода", Малик?
- Подумай: Римская цивилизация простояла тысячу лет, и рухнула. Потому что была одна. Нашей цивилизации уже две тысячи лет и ничего, держимся. А почему? Потому что равновесие удерживается двумя руками: ислам и христианство. Аллах перебрасывает горячую лепёшку удачи и счастья с одной руки на другую. Никому не жжёт. Все в меру счастливы, чтобы помнить, что такое счастье. И все в меру несчастны, чтоб не забывать о его цене.
- Я плохо понимаю по-русски, - смеясь, сказала Мария. - Поясни.
- Я могу и по-турецки, - серьёзно заметил Ибрагим, но продолжил, всё-таки, на русском. - Всё началось с торгового пути европейцев в Индию. Красное море - вотчина мусульман, и страны ислама процветали. Потом португальцы открыли Америку. Удача ушла к христианам: покладистых завоевали, упрямых истребили, выдумали прогресс и вновь попали на деньги: нефть у Востока! И к мусульманам вернулось счастье...
- Но недолго музыка играла, - насмешливо перебила мужа Мария.
- Верно! - благодушно согласился Ибрагим. - Русские полетели на Луну за гелием-3 и вместе с Америкой установили монополию на его добычу. Восток, чтоб не нарываться на космический вариант Персидского залива, мудро отошёл в сторону и прибрал к рукам малые планеты. И вот: у супердержав до сих пор проблемы с энергетикой изотопа гелия. Зато реголит Эроса оказался удивительным катализатором, который позволяет качать чистый водород со дна Чёрного моря. Удача вновь на стороне ислама!
- Но дорогой, - встревожено заметила Мария. - Из твоих слов следует, что именно в этот период следует быть христианином!
- Это ещё почему?
- Ну, как же... следим за подачами: Индия - Восток, Америка - Запад, нефть - Восток, гелий - Запад, реголит - Восток... значит, сейчас весы вот-вот качнутся в сторону христиан?
- Твои слова дурно пахнут, женщина!
Он увидел, как Мария принюхивается, и замолчал. Воздух и в правду отдавал тухлыми яйцами.
Сердце на мгновение замерло, а потом ударило сильнее. И чаще. Ибрагим вскочил. Вниз, к палубе. Перегнулся через борт. Здесь сероводородная вонь была просто невыносима. Запершило в горле, заслезились глаза. Поверхность моря рябила, как при дожде. Под ярким солнцем зрелище выглядело необычным и пугающим.
Малик вернулся на спардек.
- В костюм химзащиты, - сухо бросил он жене. - Поспеши, женщина, я буду очень расстроен, если кислота оставит пятна на твоей нежной коже...
- Ты так и не выкупался, - расстроилась Мария.
- Ещё накупаюсь... - пообещал Ибрагим. - До вечера далеко.
Он запустил двигатель, круто переложил штурвал и по короткой дуге развернул катер. Потом, придерживая рукой штурвал, переоделся в комбинезон. А через несколько минут им пришлось надеть респираторы.
Каким образом Ибрагим выбирал направление, Мария не знала. Но когда на горизонте затемнела серая дымка смога и чёрная точка баржи в ней, ничуть этому не удивилась.
***
Познакомились они весенним московским утром на входе метро "Проспект Вернадского". Событие вполне заурядное, если бы не обстоятельства: оба учились на третьем курсе института нефтехимии и газа и жили в одной общаге на улице Волгина. Прожить три года под одной крышей общежития керосинки и не заметить друг друга?
