Майкл Гелприн - Кочевники поневоле
Лифт остановился, дверь поползла в сторону. Снежана выскочила, угодив прямо в объятия к Папандреу.
– Наши, – выдохнула она. – Там наши, Хрис.
– А ну, успокойся, – резко осадил капитан. – Вижу, что ваши. Ещё ничего не закончено. Хотел бы я знать, умеет ли кто-нибудь из вас обращаться с артиллерией. Думаю, что нет, да и откуда. Прежде чем разгружать миномёты, необходимо провести инструктаж, а то друг друга перестреляете. Сейчас раздраим шлюз – изволь распорядиться, чтобы собрали офицеров. Чёрт, у вас же нет офицеров. Чтобы собрали артиллеристов, мои люди покажут, с какой стороны у пушек дуло. Да, и ещё – пускай отберут пятьдесят человек лазерщиков. И не самых храбрых, а самых хладнокровных и расчётливых, понятно?
Снежана заставила себя отбросить эмоции и мобилизоваться. Христофор прав: ещё ничего не закончилось, да и как закончится, неизвестно.
– Пойдём, – бросил капитан. – Трап уже спустили. Погрузку с разгрузкой будем проводить одновременно. И – в как можно более сжатые сроки. Задерживаться здесь надолго не входит в мои планы.
Гружённые пушниной сани и волокуши непрерывной вереницей подкатывали к грузовому шлюзу. Шкуры никто не считал – люди зимы отдавали всё, что у них было. Одновременно по спущенным из смежного шлюза аппарелям вниз скользили ящики с оружием и боеприпасами. На опушке окружающего космодром леса два бортинженера с «Галактико» руководили сборкой артиллерии. Ручное оружие распределялось на месте: бойцы из декабря, января и февраля в три шеренги текли мимо раздаточного пункта. Вооружались, рассовывали по карманам автоматные и винтовочные магазины, опоясывались пулемётными лентами и спешили на позиции, уступая место следующим.
Снежана, стоя в полусотне метров от разгрузочного шлюза, вполуха слушала азартно излагающего новости Медведя. Она прощалась. Мысленно расставалась с привычным с детства укладом, с зимними заботами, с людьми, которых знала и которые знали её. С оранжевым Солом и с серебряным Нце. С Великим Кругом, с войной, со всем.
– Разведка утром привела языка, – рассказывал между тем Медведь. – У них убит главнокомандующий, какой-то Уотершор с июля. Видимо, поэтому сегодня на восточном фронте не атаковали. Якобы в спину убит, исподтишка. Значит, не всё гладко у возлюбленных детей божьих, – Медведь подмигнул. – А скоро им станет совсем жарко. Надеюсь, уже завтра…
Снежана рассеянно кивала, радость и счастье, переполнявшие её всего пару часов назад, ушли, сменившись усталостью и отчуждением. Она чувствовала, что уже не часть этого мира, что Медведь делится с ней новостями и планами лишь по привычке, что ещё сутки или даже меньше, и она покинет Терру, ускользнёт с неё, удерёт. И неизвестно, захочет ли когда-нибудь вернуться.
– По словам того же языка, – почёсывая бороду, говорил Медведь, – у них там, ко всему, началось дезертирство. Какой-то апрельский сержант с кошачьей фамилией едва не поднял мятеж и в результате свинтил с позиций вместе с кочевьем так, что и след простыл.
Поток гружённых шкурами саней и волокуш пошёл на убыль, затем и вовсе иссяк. Лязгнув напоследок створками, затянулся погрузочный шлюз. Капитан Папандреу, деловитый и озабоченный, подошёл и взял Снежану под локоть.
– Дело идёт к концу, – сказал он Медведю. – Товара вы поставили с лихвой, и я теперь ваш должник. Следующий транспорт придёт к вам через три месяца или, возможно, чуть позже, с учётом того, что мы тут задержались. Я готов принять заказ на очередную поставку.
– Заказ… – Медведь явственно растерялся. – Я не вполне в курсе, что именно мы можем заказать.
– А всё, – с напускной небрежностью ответил капитан. – Всё, что пожелаете в пределах стоимости товара. – Папандреу выудил из планшета пачку сброшюрованных бумажных листов. – Возьмите, это реестр, его мы использовали при торговле с июлем. Разумеется, вам понадобятся другие товары, но об ассортименте и общем уровне цен вы судить сможете. А пока что давайте договоримся так – новый товар я поставлю по своему усмотрению, тем более, – капитан улыбнулся и кивнул на Снежану, – у меня будет отличный консультант. А к следующему обмену уже будем говорить предметно.
– Спасибо. – Медведь пожал Христофору руку. – Мы позаботимся о том, чтобы к следующему вашему визиту товар был в наличии. Если, конечно, – Медведь помрачнел, – нам хватит сил выиграть войну. Вы полагаете, с вашим оружием мы сумеем победить?
Папандреу протестующе вскинул ладони.
– Как официальное лицо о войне я говорить не стану, – сказал он. – Неофициально, и, пожалуйста, не ссылайтесь на меня в дальнейшем – уверен, что да. Вы вряд ли представляете себе, на что способен лазерный разрядник, когда у противной стороны подобного вооружения нет. Вы отобрали лазерщиков? Лучше я покажу им, как с этими штуковинами управляться, хотя они и достаточно просты в обращении. Да, кстати, учтите: разрядники питаются от батарей, а они не вечны. Оборудования для подзарядки у вас нет, поэтому обращайтесь, по возможности, экономно. Итак, где лазерщики?
Медведь обернулся к лесной опушке и махнул рукой.
– Лазерщики готовы, – сказал он отчего-то смущённым голосом. – Сейчас будут здесь. Снежанка, тут такое дело, – Медведь потупился, – в общем, как бы тебе это сказать… Пока тебя не было, понимаешь…
Снежана не дослушала. От лесной опушки к кораблю через поле двигалась группа людей. И крайний на правом фланге, со свёртком под мышкой, выряженный в небесного цвета полушубок, походил на… Снежана вгляделась, сморгнула, протёрла глаза и вгляделась вновь.
– Вернулись, – бормотал Медведь. – Втроём, аккурат в тот же день, как ты… На несколько часов всего разминулись. Они там зимовали, потом сколотили лодку и пустились в океан. Так вышло, кто же мог знать.
Снежана почувствовала, будто кто-то умелый ухватил её за сердце и принялся с циничной усмешкой выворачивать его из груди. Застыв, она обречённо и не отводя глаз смотрела, как быстрым, решительным шагом к ней приближается Курт. Живой Курт, которого она похоронила и променяла на другого. Небывалой расцветки голубой с чёрными пятнами полушубок был распахнут у него на груди, губы сжаты, смоляные чёрные волосы падали на лоб, доставая до широких, вразлёт бровей.
Курт остановился в пяти шагах, с минуту они молча смотрели друг на друга. Недвижим, молчал уставившийся в землю Медведь, и лишь Христофор Папандреу озабоченно переводил глаза с Курта на Снежану и в недоумении оглаживал усы.
– Ты кто? – обратился капитан, наконец, к Курту. – Что за игра в молчанку, на самом-то деле?
Курт не ответил. Он развязал свёрток, который держал под мышкой. Нарядная, иссиня-чёрная с золотыми подпалинами девичья шубка скользнула ему в ладони.
– Это тебе, – сказал Курт, шагнул вперёд и протянул шубку Снежане. – Привёз в подарок.
Снежана не стронулась с места. Она едва стояла на ногах и, не поддерживай её Христофор Папандреу под локоть, наверняка упала бы. Было тоскливо, и жутко, и чёрная беспросветная хмарь поднималась внутри и марала зашедшееся болью сердце.
Курт разжал ладони, шубка выпала у него из рук, растянулась на земле, кокетливо подмигивая золотыми подпалинами. Снежана сглотнула, она хотела кричать, голосить и молить о прощении, но слова не шли с языка, лишь спазмом терзали горло. Слёзы набухли в глазах, сорвались и покатились по щекам. Снежана плакала – впервые за многие годы, впервые с тех пор, как была ребёнком.
Курт больше не сказал ни слова. Повернулся и зашагал прочь – туда, где корабельный старшина распаковывал питающие разрядники батареи.
– Кто это? – повторил вопрос Христофор. – Ты почему плачешь?
Отчаянным усилием воли Снежана взяла себя в руки. Глубоко вздохнула, утёрла с глаз слёзы.
– Его зовут Курт, он мой муж, – глухо ответила она.
– Что?! – опешил Христофор. – Ты что же, соврала мне? Ты говорила, что вдова!
– Она говорила правду, – помог Медведь. – Мы все думали, что он погиб. Оттуда, куда он ходил, никто раньше не возвращался.
– Моё слово остаётся в силе, – едва слышно проговорила Снежана. – Я хотела бы подняться на борт, мне надо прилечь.
– Да-да, конечно, – рассеянно ответил Папандреу. – Разумеется.
Он внезапно сорвался с места и побежал вслед за Куртом.
– Постой! – крикнул капитан и, догнав, ухватил октябрита за плечо. – Где ты взял этот мех? И тот, что на тебе?
Курт вырвался и зашагал дальше.
– Да постой же! – закричал ему в спину Папандреу. – Что за дикарство путать личные дела с коммерцией?
Курт остановился, смерил Христофора неприязненным взглядом.
– Что тебе от меня нужно? – спросил он спокойно.
– Мех. Тот, чёрный с золотом, и тот, что на тебе. Плачу тройную цену за шкуры этих зверей. Ты понял? Тройную цену за каждую!
Курт пожал плечами, повернулся спиной и двинулся дальше.
– Плачу пятикрат! – вслед ему выкрикнул Папандреу. – Ты что, не понимаешь? Это коммерческое предложение, мы сделаем на нём миллионы. Ты можешь поставить хотя бы сотню таких шкур? Хотя бы полсотни, для презентации? Что молчишь?
