Геннадий Эсса - Огненный шар
Мужчина встал и подошел к окну, стал всматриваться на улицу.
Уже начинался рассвет.
– Вы нас извините за вторжение, – сказала виноватым тоном Ин. – Так уж получилось, что мы к вам зашли.
Появились Егор и Жан.
– Мам, ему надо перебинтовать голову, – сказал он.
– Где-то дрались?
– Нет, с дерева упал, – что было на уме, выпалил Жан.
– И что же вы на дереве делали, молодой человек? Не революцию ли высматривали? Ах эти большевики… Натворили дел в городе, теперь хотят взять власть и все разорить до конца.
Жан окинул взглядом богатую гостиную и, сделав умозаключение, спросил:
– А вы к какому классу относитесь?
– Мы, молодой человек, российская интеллигенция, – нервно произнес отец. – Мы за справедливость и за царя, которого вынудили оставить престол. Это было законное правительство во главе с Николаем вторым, а пришли эти оборванцы да пьяная солдатня, теперь пытаются взять все в свои руки. Бедная Россия, куда они тебя приведут…
Елена Николаевна поставила на стол самовар и пряники.
– Садитесь и пейте чай. Вы, наверное, очень голодны и устали.
– Девчонки устали, – сказал Егор. – Они в подвале чуть не уснули на нашем старом диване. Им бы отдохнуть по-человечески.
– А если опять солдаты придут с проверкой? – насторожилась Елизавета Николаевна.
– Ничего страшного, – сказал Жан. – Мы им все объясним.
– Вот им-то объяснять бесполезно. Они ни с кем не церемонятся. Сразу к стенке. Егор, ты знаешь, что они не любят порядочных людей?
– Ничего, мама, все уладится, пускай отдохнут в спальне у меня. Я приготовлю там все.
– А вы, молодые люди, за какую власть? – поинтересовался отец. – За большевиков или меньшевиков?
Ник растерялся, не зная, что и ответить, чтобы не огорчить хозяина.
– Мы за справедливость, – сказал Жан.
– Какая сейчас справедливость? Я пятнадцать лет проработал учителем при царском лицее, вот там была справедливость.
Егор подсел к столу и взглянул на Жана. Они были примерно ровесники.
– А здорово я с тобой познакомился? – улыбнулся он.
– Тоже в драке, если у него вся голова в крови, а у тебя нос распух, – заметила Елизавета Николаевна. – Или с дерева оба упали? Иди, молодой человек, я тебе перебинтую голову.
Глава 7
Девушки давно спали. Родители ушли в свою комнату, а трое молодых людей все еще сидели в гостиной, обсуждая обстановку в городе.
– Хотите, я вам на гитаре сыграю, – вдруг предложил Егор.
Он взял гитару, перебрал пальцами струны и тихо запел:
Как по каменной по мостовойМчатся кони, мчатся кони.Не бросай меня, постой,Я умру от адской боли.Как мне жаль, страна в огне.За Россию – кровь и слезы.Протяни ты руку мне,Разгони на небе грозы.Кто за власть и за победу —Воевать уходит вновь.Я скажу вам по секрету,Что сражаюсь за любовь.Не боюсь, что скачут кони,И плевать, что дым кругом.По своей я доброй волеПрибегу к тебе потом.Эх, Россия – мать родная,Накрывай влюбленным стол!Может, я чего не знаюИ не лезу на престол…
– Уже утро, – прошептал Ник, – и спать что-то совсем не хочется.
– Скоро опять все начнется сначала, – сказал со вздохом Егор. – Как уже все надоело. Новая власть к хорошему не приведет, об этом многие говорят в городе.
– Почему? – Жан откинулся на диване. – Почему ты так думаешь?
– А тут и думать не надо. Если они крушат все подряд и для них нет ничего святого, что еще можно ожидать от этой власти? Россию всегда преследовали голод и кровопролития. Сейчас ее ждет то же самое.
Егор не по возрасту вслух рассуждал.
– Вот ты – какого сословия? – спросил он у Жана. – Ну, кто у тебя родители?
– Мать – инженер, отец – директор школы.
– Вот видишь, тоже интеллигент. А они пытаются наш класс уничтожить. А у тебя, Ник?
– Отца нет, а мать работает на заводе мастером, – ответил Ник.
– Значит, пролетарий. Вот они и пытаются тебя, Жан, уничтожить.
– Ерунда какая-то, – Ник покраснел, взглянул на Жана. – Это он сегодня хотел меня уничтожить? Так заехал по лицу своим кулаком, что едва очухался. А вы сами чего между собой дрались?
– Это студенты, – стал объяснять Егор. – Мы с ними всегда выясняем отношения. Среди них много марксистов и эсеров, короче, всякой всячины. Мы, кадеты, – наиболее устойчивая молодежь. Хоть нам и немного лет, но мы знаем, что отстаиваем.
– А в этой революции сам за кого будешь стоять? – спросил Жан.
– За Временное правительство, раз царя нет. Но не за большевиков – это точно.
– А что они тебе сделали плохого?
– Выгляни на улицу, – кивнул в сторону окна Егор. – Это все их проделки. Винные склады разгромили, перепились, как свиньи, лозунги всякие орут, землю делят… Что – это нормально?
– Да ладно тебе, успокойся, – остановил Егора Ник. – Разошелся совсем. Время покажет, что к чему.
– Ты, Егор, многого не знаешь, – зевнул Жан. – Жизнь – она такая штука, пока на своей шкуре не испытаешь – не узнаешь.
– А я не хочу испытывать, – снова стал разговорчивее Егор. – Жили нормально, всем хватало. Кто работал, тот и жил.
– А крестьяне?
– Ты думаешь, что среди них нет людей, которые нормально живут? Есть, и много. Те, которые только самогон хлещут, – эти да. Они при любом режиме будут нищими. Им нужно все, что угодно, лишь бы был стресс. Вот здесь их большинство.
– А солдаты, а матросы?
– Эти, кроме как винтовки держать, больше ничего не умеют. Я был два года назад во Франции и видел, как там живут люди и военные. У них, правда, свои проблемы, но они их решают другим путем. Как вы не можете понять, что любая революция – это перестройка всего государства. И после революции все равно будут бедные и богатые. Будет все точно так же. Вся эта возня – это пыль в глаза народу. А народ – дурак, идет за каким-то предводителем, который и сам не знает, что делает. Пройдут года, и все станет на свои места – будет точно так же… Вот увидите.
Жан взглянул на Ника.
– Умный ты парень, – согласился Жан.
– Может, и не совсем, но отец мой – учитель, и мы много говорим с ним об этом, – сказал Егор. – Недавно ворвались в квартиру большевики с винтовками… Давай делать обыск. Кто они такие? Какое имеют право вторгаться в частную собственность? Мы никогда ничего не крали, а наживали своим трудом. А они, голытьба, давай шарить по шкафам, все переворачивать.
– Что-то искали?
– Они ничего не искали. Прихватили серебряную посуду, подсвечники. Даже прадеда настенные именные часы забрали. Как потом выразились – все на благо революции. И что это за революция? Хотел бы я посмотреть на ее результаты лет так через двадцать.
– Он прав, – поддержал Ник. – Жизнь когда-то вся перевернется, и не будет даже следов от этой революции. Все вернется к этому времени.
– А ты откуда знаешь? – удивился Егор. – Значит, я прав!
– Представляешь, будут компьютеры, самолеты будут людей возить, космос, подводные лодки, – Жан взахлеб стал ему перечислять преимущества будущей жизни.
– Ты хоть понял, что сказал? – остановил его Егор. – Что за компьютеры, какой космос?
– О, ты удивишься… Это будет лет через шестьдесят, не раньше. Тебе сейчас сколько?
– Шестнадцать.
– Значит, будет семьдесят шесть. Ты успеешь увидеть все это.
– Ерунда какая-то, – Егор встал и прошелся по комнате. – До этого надо еще дожить.
– Доживешь. Внуки появятся, и дедушка Егор будет с ними ходить по Санкт-Петербургу и показывать достопримечательности.
– По Петрограду, – поправил его Егор.
– Ну, по Петрограду, – Жан не стал спорить.
– И откуда ты все знаешь наперед?
Жан снова взглянул на Ника. Ему очень не терпелось высказаться о своем происхождении.
– Дело в том, что мы из будущего, – сказал уже Ник.
– С того света, что ли?
– Да нет, с этого. Мы из двухтысячного года.
Егор потряс головой.
– Есть предложение лечь и немного поспать, – предложил он. – Скоро мне надо будет сходить к своим друзьям кадетам. Мы сейчас постоянно собираемся в нашем училище. Занятий нет, и мы помогаем Временному правительству, расклеивая листовки. Да, я вот что хотел спросить: а девчонки – ваши?
– Лиза – моя, а Ин – это Ника.
– Они тоже оттуда, из вашего будущего?
– Нет, Лиза из прошлого, – почесал забинтованную голову Жан. – Она живет во времена Петра Великого.
– Понятно, – улыбнулся Егор. – Крепко тебе по башке попало. Ты все что-то путаешь – прошлое, будущее…
– Я серьезно. Она живет в восемнадцатом веке.
– Я понял, раздвигайте этот диван. Придется отдохнуть всем вместе. Другого варианта у меня просто нет.
