Сергей Шангин - Окончательная синхронизация
— Тут, кроме нас, кто-то живой есть, как вы думаете? — всхлипывая, спросила Эва.
— Раз мы живые, значит, и еще кто-то выжил, — уверенно ответил Алексей, — не может быть, чтобы нам одним посчастливилось. Всем приказ думать, тебе, Эвелина, в особенности. Ты у нас кто? Аналитик! Вот и анализируй ситуацию.
— Аналитику, чтобы выдать результат нужно гору фактов переработать, а тут фактами не пахнет, сплошные догадки и предположения. От чего прикажете отталкиваться, милостивые господа? — проворчала она, но, судя по наморщенному лбу, мысли ее закрутились в поисках разгадок.
Мы промолчали, сказать действительно нечего. Что видишь, то и факты, что придумаешь, то и выводы. Как ни странно, но первым решение нашел Алексей. Простое и выполнимое в отличие от моего добраться до консульства и Эвиного пробраться к суше и угнать машину.
— Есть шанс выбраться отсюда по быстрому, прямиком в Париж! — довольно потер руки Алексей.
— Как это, у нас же ни документов, ни денег? — мы с Эвой удивленно переглянулись.
— Прочувствуйте ситуацию: мы оказались в самом центре стихийного бедствия. Цунами ударило по курортному побережью Таиланда. Погибло и пострадало огромное количество народу. Среди них туристы из самых различных стран мира, я думаю, что и из Франции в том числе.
— А мы то тут при чем? — еще больше удивились мы.
— М-да, с воображением у вас сложно! — вздохнул Алексей, — Кто нам мешает стать на время туристами из Франции, которые в результате этой катастрофы потеряли все — деньги, документы и даже некоторые речь и способность здраво соображать!
— Это кто же по-вашему сошел с ума? — обиделась Эва, — Уж не нас ли в виду имеете, синьор авантюрист?
— Авантюрист? Я думал, что мы ищем выход из ситуации. Или…?
— Уточните, что вы имеете в виду!
— Как у нас с французским? — осведомился, как ни в чем ни бывало, Алексей.
— У нас никак! — довольно бодро ответил я.
— В пределах институтского, немножко разговорного, в основном письменный со словарем, — извиняющимся тоном сообщила Эва.
— Замечательно, я тоже ни бельмеса по-лягушачьи не понимаю, — резюмировал Алексей.
— И что это нам дает?
— Нам это дает следующее: во-первых, девушка у нас будет говорящим туристом; во-вторых, тебе, Сеня, лучше побыть слегка больным — это у тебя получается изумительно. К тому же шишка на лбу тебе удивительно идет.
— Ага, а вы, значит, будете молодым Остапом Бендером, сыном турецко-подданного? — обиделся я.
— Идея несомненно интересная, — улыбнулся Алексей, — но лучше, если я побуду временно ее немым мужем.
— Ни за что! — оскорбился я, — Почему это вы будете ее мужем? А я кто, по-вашему?
— Да никто, отдыхали вместе! — фантазировал Алексей, — Французы, знаете ли, обожают отдыхать втроем. Значит ты, Сеня, так сказать, друг семьи, — он двусмысленно улыбнулся.
— Ну уж дудки! Раскомандовался тут, Бендер облезлый! Мужем буду я, а ты…, — в порыве возмущения я легко перешел на «ты», — ты будешь… ее братом, вот!
— Да мне без разницы, хоть сватом. Что вас циклит на этих условностях? Короче, заявляем, что мы пострадавшие французские туристы и желаем немедленно оказаться на родине. Они тут стараются побыстрее всех выпроводить по домам, пока не началась эпидемия.
— Какая еще эпидемия? Тут же не сибирская язва завелась, а цунами прошло? — удивилась Эва.
— Обычная эпидемия, которая случается, когда слишком много трупов оказывается на свежем воздухе при высокой температуре, извините за подробности, девушка! — пояснил Алексей, — В данный момент наши интересы совпадают — мы хотим отсюда убраться, а они хотят нас поскорее выпроводить! Кого-то такой расклад не устраивает?
— Давайте попробуем… — неуверенно протянула Эва, — а вы думаете, у нас получится?
— Не вижу препятствий, тверди только: «Париж, Париж, Париж!» и в глаза заглядывай, словно подаяние просишь. Они и смекнут сразу, девушка слегка не в себе от пережитого, очень домой хочет. А ты за нас цепляйся, мол семья моя. Слова подбери, пока спектакль не начался. А мы, Сеня, займемся экипировкой. Не больно то мы в этих десантных комбезах на туристов французских похожи.
— А как же вы собираетесь экипироваться, — заинтересовалась Эва, с чисто женской непосредственностью, — я так думаю, что по случаю стихийного бедствия с магазинами готовой одежды у них серьезная проблема.
— Ты слова тренируй, Жанна Дарк! Одежда — наша забота, — Алексей оценивающе взглянул на фигурку девушки, словно запоминая приблизительный размер.
— С чего это я Жанна Дарк?
— Да откуда я знаю? Придумай себе что-нибудь, в конце концов. Тебе лучше знать, как себя назвать, кстати, и нам что-то подбери приличное. А то я кроме Наполеона из французов никого не помню.
Он потянул меня за рукав, решив не продолжать бесплодную дискуссию. Эва задумчиво грызла ноготок и что-то бормотала себе под нос, явно пытаясь вспомнить нечто из французского. Мы спрыгнули с крыльца прямо в неглубокий поток продолжавшей убегать мутной воды и пошлепали по улице, стараясь уворачиваться от всякой мелочи.
Едва мы свернули в проулок, как Алексей преобразился. Его ленивая меланхолия мигом улетучилась, он деловито бросился к валяющимся там и сям утопленникам и принялся их переворачивать, поглядывая на меня с нетерпеливым непониманием.
— Ты чего дурака валяешь? Давай, работай!
— Что значит работай? Я что должен… должен что-то делать с этими… телами? — в мою голову закралась крамольная мысль, что он хочет, чтобы я раздевал покойников.
— Что значит «что-то делать»? Ищи подходящие размеры и стаскивай с них все, что можно одеть. Судя по всему, остыть они еще не успели, так что легко снимешь, — рассуждал он спокойно, словно речь шла о манекенах резиновых, а не о трупах, — Не обязательно, чтобы это было целое или чистое. Достаточно просто подходящее по размеру. Кстати, не забывай про Эвелину. Ей тоже нужен полный комплект, и я не ошибусь, если скажу, что придется дать ей возможность выбора.
— Ты хочешь сказать, что я должен раздевать мертвых девушек догола? — мысль показалась мне настолько кощунственной, что захотелось плюнуть на все и удрать к Эвелине. Моя Эвелина будет надевать тряпки, снятые с трупов, да как он смеет?
— Пар выпусти, а то лопнешь! — ухмыльнулся Алексей. Похоже мое возмущение было видно невооруженным глазом, — Сперва мы должны выбраться отсюда, а церемонии оставим на потом. В конце концов, совершенно не обязательно говорить ей, что ты снимал белье с… неважно с кого, нашли в разрушенном магазине и все.
— Но…
— Никаких «но»! — отрезал куратор, — Мужик ты или тряпка? Может, ты хочешь, чтобы она сама поискала себе одежду, и прогулялась по живописным окрестностям? Давай шустрее, пока спасательные команды не двинулись на поиски!
Я завязал в узел свои чувства, закусил губу и принялся методично переворачивать тела, стараясь не видеть в них людей. Пусть это будут некие манекены в одежде, пусть их вынесло волной на улицу и я просто ищу одежду, снимая ее с манекенов. Я твердил это себе под нос, бормотал, как заговор против злых духов. Честно скажу, получалось плохо, очень плохо. Станиславский бы за такую актерскую игру не то что двойку, а ноль с минусом поставил бы. Вся разница в том, что это не сцена, и это не манекены, а… Вот же гадость какая, стоит отвлечься от темы манекенов и обязательно вывернет наизнанку.
Откашлявшись и отплевавшись, я продолжил свое дело. Алексей прав на все сто, мы должны спасать себя сами. Никто не придет к нам на помощь и не отправит в теплый спокойный Париж, пока мы выглядим, как русские шпионы-диверсанты. Придет ведь в голову кому-нибудь злобная мысль — вот мол они и устроили весь этот катаклизм. Привезли с собой в барсетке ядерную бомбу и взорвали ее под водой, чтобы вызвать цунами. Чем плоха идея? В наше неспокойное время, когда при слове террорист, все падают на землю или стремятся разорвать человека, оказавшегося под подозрением, на клочки, мои страхи совсем не беспочвенны. Так что ищи, Сеня, шмотки, да старайся подбирать по размеру, чтобы выглядело реалистичнее.
За полчаса мы собрали солидный пляжно-отдыхательный гардероб. Алексей умудрился прихватить с собой и несколько видеокамер в придачу.
— Одежда, это я понимаю, это нам нужно, чтобы роль сыграть, — звенящим от сдерживаемой благородной злости голосом произнес я, — но зачем заниматься мародерством?
— Ты о чем? — искренне удивился Алексей, — Об этом что ли? — он помахал видеокамерами.
— Именно об этом! Дорвался до халявы, руки не смог остановить? — прямо таки святой архангел Гавриил в моем лице вознес свою десницу над грешником.
— Все сказал? — без тени смущения поинтересовался Алексей. У меня сложилось впечатление, что моя отповедь для него была, что слону дробина — грубое, бессердечное животное.
