Иар Эльтеррус - Ночь черных звезд
— Атон сказал нам, что одна из наших версий об этой силе является правильной, — пояснил Кержак. — И что правильная версия станет ключом…
— Опять ключом… — беззвучно простонал Скрипач, но Ит тут же наступил ему на ногу.
— …является ключом и к пониманию этой силы, и к тому, как попасть к ее источнику, — продолжил орк.
— Так что же это за сила такая? — растерянно спросил Ри.
— По всем трем версиям это — Бог, — спокойно ответил старый орк.
У Ри округлились глаза. Ит и Скрипач уставились на Кержака, как на умалишенного. Феб недоуменно поднял брови.
— Мы считали… мы были убеждены, что это дьявол, — медленно проговорил Ит. — Кержак, вы же видели, что он сделал с нами!.. И что нам пришлось…
— Что такое дьявол, мальчик? — нахмурился орк. — Хочешь услышать ответ? Боюсь только, что он не понравится тебе. Дьявол — это изнанка Бога.
— Не может такого быть! Вот уж простите, но… то, что вы сейчас сказали, это же… — Ит задохнулся от возмущения.
— Докажи обратное, — оскалил клыки орк. — Докажи, и мы продолжим этот разговор. Не можешь?
Ит опустил голову.
— Сейчас — не смогу, — глухо пробомотал он. — Может быть, потом…
— Значит, сейчас, — орк сделал ударение на слове "сейчас", — мы будем придерживаться того, что сказал я. Нравится оно тебе или нет.
В углу, где сидели Барды, послышался вдруг раздраженный шорох, и кто-то негромко, но внятно произнес:
— Да плевать я хотел, что они думают! Нам это ничего не даст.
— Вы о чем? — спросила Дарли.
— Да тут один альтернативно одаренный экипаж Сэфес утверждает, что для прохода в свою свертку Братство, по всей видимости, использует какой-то линейный доступ по трем точкам, — ответил из угла молодой светловолосый Бард. — Дополнительная версия к версии группы Бага Бенсона. И что станция во всех этих трех точках, по всей видимости, присутствовала каким-то образом. Полный бред.
— Не поняла, — призналась Дарли.
— Мы тоже, — кивнул Бард.
— Подождите, — Ри задумался. — Братья Тирхио…
— Что? — удивилась Дарли.
— У нас на станции сейчас находятся братья Тирхио. Те самые, которые рассчитали в свое время возможность такой атаки. Может быть, спросить у них?
* * *Агор и Аран, не смотря на свое незавидное положение (как ни крути, а они были пленниками) вели себя надменно и с достоинством. Сначала Аран поинтересовался у Дарли, почему она находится на переговорах, а потом безапелляционно заявил, что женщине не пристало занимать такой пост.
— И чем же, по-вашему, пристало заниматься женщине? — насмешливо поинтересовалась дварх-адмирал.
— Рожать, — выплюнул математик. — И молиться.
Дарли расхохоталась.
— Спасибо, — отсмеявшись, проговорила она. — Я как-нибудь сама решу, чем мне заниматься.
Аран пренебрежительно пожал плечами.
— Что вы хотели от нас? — без предисловий спросил Агор, усаживаясь в кресло.
— Мы бы хотели услышать вашу версию.
— Версию — чего? — уточнил дотошный математик.
— О природе этой силы, о том, как можно попасть в свертку, и о том, что…
— Довольно, — Агор поднял руку, останавливая Кержака. — О природе этой силы мы ничего не знаем. Кроме того, что она существует, конечно. О проходе в свертку ничего сказать не можем. Разве что… — он задумался. — Очень интересные впечатления о том, что внутри.
— А что — внутри? — Кержак подался вперед.
— Сияющая грязь, — по некоторому размышлению сказал Аран. — Дьявол в Боге и Бог в Дьяволе.
Кержак коротко глянул на Ита, тот сидел, растерянный, пытаясь как-то собрать воедино разбегающиеся мысли.
— Как вы это поняли? — орк выглядел довольным.
— Как можно понять, что идет дождь? Как понять, что светит солнце? Как понять, что ты пьешь воду? — риторически провозгласил Аран. — Увидев раз, уже не перепутаешь ни с чем, потому что это…
— …все и ничего? — закончил Кержак.
— Верно, — кивнул математик.
— И вы попросили, чтобы станция взяла вас с собой, чтобы узнать…
— …во что превратится все и ничего.
— А у вас есть предположения, во что оно может превратиться? — подалась вперед Дарли.
— Ничто всегда превращается в нечто, — снизошел до ответа Аран. — Да, нам интересно, во что превратится ничто.
Ничто… Ит задумчиво посмотрел на Скрипача. Тот потер переносицу, нахмурился. А ведь верно. Там, рядом с Миром Изначальным, было как раз ничто. Бард не слышал своего бесконечного звукоряда, в котором жил постоянно, Сэфес почти потеряли способность к сетевому зрению, в особенности — практически полностью слепой Леон… Ничто? Нечто, которое рождает ничто…
Белая Грань… Ит закусил губу. Что делало Братство в Белой Грани? Она превращала — Нечто в Ничто. Освобождало место — чему? Оно уничтожало, не задумываясь, расчищало пространство — прав был Ри, когда его голосом говорил кто-то иной, ох как он был прав — производило зачистку территории, готовило чистое белое Ничто для…
— О, Боже… — прошептал он.
— Ты чего? — удивился Ри.
— Подожди, дай подумать, — попросил Ит.
Как сказал Аран? Дьявол в Боге и Бог в Дьяволе? Сила — все и ничего одновременно?.. Но ты не можешь коснуться только какой-то одной ее стороны, как бы тебе этого ни хотелось… Ты все равно коснешься всего, даже если думаешь иначе…
— Эй, парень, мы не договаривались о том, что тебе позволено лезть в мои мысли, — проворчал орк.
— Простите, — сконфуженно пробормотал Ит. — Я случайно… я не умею этого делать.
— Видимо, умеешь, раз сейчас получилось, — констатировал Кержак. — Ну, до чего додумался? Тоже что-то понял?
— Мне кажется, что я подошел совсем близко, — Ит все еще смотрел в пол. — Я понял, но я не знаю, как это назвать. Что такое — ничто, не имеющее имени?
— Когда я был ребенком, у нас, детей, была одна игра, — ни с того, ни с сего вдруг начал Кержак. — Мы брали какой-нибудь прозрачный кристалл, и подводили под лучи яркого солнца. И солнце поджигало траву. Само по себе солнце было нам не опасно, оно не могло причинить вред — обжечь нашу кожу, причинить нам боль. Но если кто-нибудь глупый подставлял руку под луч, прошедший через кристалл, он потом ходил с обожженной рукой. Ты понимаешь, о чем я? Было ли виновато солнце в том, что мы, дети, играли с его лучами — вот так?
Ит резко поднял голову.
— Были ли виноваты кристаллы, которые так хорошо собирали лучи, что загоралась трава? Были ли виноваты муравьи, которые бегали в траве, и случайно попадали под лучи? Представь себе миллиарды мальчиков с кристаллами, Ит. Это Братство.
— А солнце? — онемевшими губами спросил тот.
— Если я прав, то солнце — это одна из ипостасей Животворных начал Высших и Надвысших Сфер. В некотором смысле это — Творец. Вернее, та его ипостась, которая пришла сюда, сама не зная цели. Впрочем, может быть, она и знала… только их знания нам не доступны.
— И?.. — холодея, спросила Дарли. Даже математики, и те подались вперед, слушая старого орка. Тот обвел притихших слушателей взглядом и медленно произнес:
— И что бы мы сейчас не предприняли, мы все равно опоздали. Если какие-то действия и были возможны, то лишь в тот момент, когда это существо попало сюда, в нашу вселенную. Все, что сделали они, — кивок в сторону экипажа секторальной станции, — это лишь попытка существующей системы привести нас к нужному месту. Теперь что бы мы ни делали, Ничто все равно превратится в Нечто.
— Почему ты не сказал этого раньше? — безнадежно спросила дварх-адмирал.
— Понимание пришло ко мне только сейчас, — дернул плечом орк. — И потом, девочка моя, это все теории. Красивые и порой печальные, да. А нам предстоит, боюсь, очень много практики, причем в ближайшем обозримом будущем. Знаем мы о теории или нет, флот Братства никуда не денется.
Агор с Араном переглянулись и вдруг засмеялись. В тишине этот смех прозвучал пугающе, зловеще, как воронье карканье.
— Это могли быть мы, — пояснил Аран, увидев, насколько шокированы окружающие. — Да, Кержак, это теории. Только ты учти, орк, что любую теорию можно попробовать на практике. Кто-то оказался удачливее нас. И, по всей видимости, этот кто-то считает еще лучше, чем мы. Жаль, что этого гения, скорее всего уже нет в живых.
— Какого именно гения? — с неприязнью спросил Ри.
— Того, кто успел подвести руку с кристаллом под солнечный луч, — пояснил Агор.
* * *— Но почему именно мы? — Ри с печалью смотрел то на Фэба, то на Кержака. — Почему мы, трое? Не может такого быть, чтобы кроме нас не существовало никого, кто смог бы… сделать то же самое.
— Значит, может, — Фэб задумался. — Помнишь, та девочка говорила…
— Ой, только не надо снова про это! — попросил пилот. — До сих пор тошно.
— Надо, — мрачно и решительно ответил ему Фэб. — Надо, потому что она сказала одну очень важную вещь.
