Вадим Проскурин - Мифриловый крест
- Что скажешь? - спросил я.
- Больше не ходи сквозь меня, ты же знаешь, у меня больное сердце.
- Больше не буду.
- Как ты это делаешь?
- Ты веришь в волшебство?
- Издеваешься?
- Нет.
- Это волшебство?
- Оно самое.
- Что ты еще умеешь?
- Становиться невидимым.
- И все?
- Еще кое-какие мелочи.
- Например?
- Ускорять время.
- Как ты все это делаешь?
- Это волшебство.
- Я поняла, что это волшебство. Ты незаметно говоришь какие-то заклинания?
- Нет, говорить вслух не обязательно. Говорят, это помогает, но я еще не умею пользоваться этой технологией.
- Кто тебя всему этому научил?
- Зина.
- Она волшебница?
- Да.
- А Дмитрий Иванович и Татьяна Пафнутиевна?
- Тоже.
- Где они?
- Погибли.
- Погибли?! Как?!
- По глупости. Нарвались на ментовский патруль, обычная проверка документов, Дмитрий начал колдовать, менты занервничали. Начали стрелять.
- А ты?
- Остался жив.
- Вижу. Господи!
Мама залезла в шкафчик и вытащила бутылку армянского коньяка, которая стояла там с незапамятных времен в ожидании важного повода, который все никак не представлялся.
- Открой, пожалуйста, - сказала она, - здесь пробка очень тугая. Не могу поверить… ты не ранен?
- Нет. Я сразу стал нематериальным и пули прошли сквозь меня.
- Они стреляли в тебя?!
- Да.
- А Зина? Она не ранена? Она так плохо выглядит!
- Она умеет регенерировать. С ней уже почти все в порядке, завтра она будет совершенно здорова.
- Ее ранили? Ну что мне с тобой делать, Сережка, ты постоянно вляпываешься в неприятности! Теперь тебя будут искать еще и эти менты!
- Не будут.
- Почему? Они что… вы их убили?
- Они сами убили друг друга. Очень простое заклинание.
- Еще лучше! Теперь ты еще и убийца! Пособник террористов, колдун, убийца… загубил ты свою грешную душу!
- Это спорный вопрос.
- Ну да, конечно, ты же у нас в бога не веришь…
- Я верю. Я теперь самый настоящий монах и зовут меня теперь брат Алексей.
- Не богохульствуй!
- Я не богохульствую. Я действительно монах, постриг был проведен по всем правилам, проводил его, кстати, владыка Дмитрий.
- Владыка? У вас там что, какое-то святое братство, как в фильмах?
- Можно и так сказать, - я криво ухмыльнулся. - Да, пожалуй, самое настоящее святое братство. И не как в фильмах, а гораздо круче.
- Не богохульствуй!
- Да не богохульствую я! Ты никогда мне не веришь! Ты всегда считала меня ребенком, не способным ничего сделать самостоятельно! И сейчас…
- Подожди, Алексей, - на кухню вошла Зина. Она выглядела бледно и передвигалась немного неуверенно, но ей явно становится лучше. - Не спеши обвинять, не забывай, что говорил Христос по этому поводу.
- Не судите и не судимы будете, - проговорила мама с важным лицом.
- Вот именно. А еще Христос говорил "почитай отца своего и мать свою".
- Насчет отца он погорячился, - пробормотал я.
Я никогда не видел своего отца, он бросил маму, едва узнав о моем существовании. У нас дома даже нет ни одной его фотографии.
- Не понимай эти слова буквально, - уточнила Зина. - Не следует считать святое писание готовой программой на все случаи жизни, оно только указывает общее направление. Христос говорил "не убий", но не запрещал убивать для самообороны.
- А вы правда волшебница? - мама сменила тему разговора.
- Правда, - ответила Зина, - только боюсь, что сейчас я не смогу показать никаких фокусов.
- Ну да, вы же ранены… может, вам скорую вызвать?
- Нет необходимости, - Зина загадочно улыбнулась, - я умею восстанавливаться. К завтрашнему утру я полностью верну силы.
- Хорошо вам… а других лечить вы умеете?
Моя мама - очень хорошая женщина, но иногда она ведет себя слишком эгоистично.
- Завтра я вас осмотрю, - пообещала Зина, - в крайнем случае, послезавтра.
- Ой, как здорово! - обрадовалась мама. - А то у меня почки больные, а лекарства только на четыре дня осталось. А лекарства нынче такие дорогие! А у вас исцеления хорошо получаются?
- Пока никто не жаловался, - улыбнулась Зина.
- Тогда я в аптеку не пойду, - решила мама, - куплю лучше конфеток каких-нибудь, чайком побаловаться.
- Зина! - вспомнил я. - Деньги остались у Дмитрия?
- У него, - Зина помрачнела. - Завтра придется опять идти… может, ты что-нибудь другое придумаешь?
- Так это вы супермаркет ограбили? - заинтересовалась мама. - Людка с девятого этажа говорила, что там то ли инопланетяне были, то ли вурдалаки какие-то, прости господи, - она перекрестилась. - Так это, значит, вы были?
- Ну да, - призналась Зина, - только мы на самом деле не такие злые, как там показали, это просто маскировка была.
- Это правильно, - неожиданно легко согласилась мама, - в таких делах главное - страху побольше нагнать. Вы бы лучше вампиров изобразили, вот третьего дня по телевизору про них фильм показывали, такая жуть!
- Как раз их мы и изображали, - сказала Зина. - А вы не знаете, где еще можно взять много денег? А то снова в тот же супермаркет идти как-то не хочется.
- Как же не знать? Конечно, знаю! Вот на шестом этаже у нас живет один азер, так он в соседнем доме продуктовый магазин держит, цены у него, кстати, непомерные, как у всех у них, у нехристей нерусских. И отдела для ветеранов у него нет, и без очереди пенсионерам не отпускает ничего. А машина у него, что твой автобус!
- Где точно он живет? - спросила Зина.
- Ты что! - вскинулся я. - Тебе нельзя, ты еще не восстановилась!
- Уже можно, - отмахнулась Зина, - для этого дела много сил не понадобится. Принять невидимость да пройти сквозь стену, вот и все.
Мама подробно и многословно объяснила расположение квартиры несчастного азербайджанца, а когда объяснения стали повторяться, Зина сказала "спасибо" и растворилась в воздухе.
- Послушай, мама, - сказал я, - а тебя не смущает, что мы с Зиной теперь преступники?
- Вы с Зиной теперь волшебники, - заявила мама, - а значит, законы вам не писаны. Ты теперь не простой человек, ты теперь слуга божий. А бог велел делиться. Знаешь, что он говорил про тех, кто стяжает и не делится? Стяжать и не делиться плохо, и потому забрать деньги у богатого - не преступление, а богоугодное дело. А раз богоугодное, значит, хорошее.
- Эдак можно под все подряд базу подвести. Бог велел не поклоняться другим богам, значит, я должен пойти на рынок и всех хачей перебить?
- Не всех, а только тех, кто другим богам молится. Армяне, например, тоже православные.
- А мусульман убивать - богоугодное дело?
- Зачем сразу убивать? Пусть уезжают в свою Мусульманию и живут там, как хотят, а нам не мешают. Ты сам посуди - на рынке одни черные, ни одного русского лица за прилавком!
- А украинцы?
- Хохлы тоже как черные, только лицом на нас похожи, а на деле такие же мерзавцы. Ты новости по телевизору давно смотрел?
- Давно. А что они сделали?
- Да они постоянно все русское притесняют! То одно запретят, то другое… вот на днях во Львове памятник Степану Бандере поставили, вот ты скажи, ну разве ж это дело?
- Это не дело.
- То-то же!
- Мама, так ты серьезно считаешь, что для меня сейчас главное - очистить Москву от приезжих?
- Это не главное. Главное для тебя… да я не знаю, ты же волшебник, значит, умный! Так подумай своей умной головой, что вокруг исправить надо. Пенсии поднять или чтобы лекарства подешевле стали…
- Все лекарства или только те, которые тебе нужны?
- Если получится, то все, нечего жидиться, надо и о других думать, тогда и они о тебе подумают. Это евреи только о себе думают, мы, русские, должны быть щедрыми.
- А если не получится, чтобы для всех, тогда только для себя?
- И для близких, о близких тоже забывать нельзя.
- Близкие - это ты?
- А кто же еще? Или для тебя Зина ближе родной матери стала? Так она и сама о себе позаботится, она волшебница не чета тебе. Ты ей не изменяй, пока она тебя всему не научит, она хоть и страшная, да с лица воду не пить. О других бабах даже не думай! А то обидится, да и превратит тебя в лягушку какую-нибудь, тогда вспомнишь, что мама говорила.
- Вы преувеличиваете, Марина Федоровна, - сообщила Зина, материализовавшись посреди кухни, - я совсем не ревнива. Между прочим, я умею менять облик. Сергей, хочешь, чтобы я стала красавицей?
Я пожал плечами.
- Да какая разница? Ты мне нравишься не потому что ты красивая.
- Это правильно, - закивала мама, - главное, чтобы человек был хороший. Деньги-то нашла, дочка?
