Вадим Проскурин - Мифриловый крест
- Почему бы и нет? Если ты - свинья, лишенная поросят, то почему бы не мечтать о потомстве?
- Потому что не счастьем единым жив человек. Есть кое-что еще, ты можешь называть это как угодно - верой, развитием, просветлением или как-то иначе, от перестановки терминов суть не меняется. Жители твоего мира имеют все для развития этого чувства, наши смерды не имеют ничего.
- Я даже знаю почему.
- Я тоже знаю. Божье слово - не только благословение, но и проклятие, благословение в просветленных устах и проклятие в невежественных. У вас молитва - просто сотрясение воздуха, у нас - реальная сила. А реальную силу нельзя давать в руки кому попало. Думаешь, я не хотел бы, чтобы все смерды поголовно выучились грамоте? Но я прекрасно понимаю, что из этого выйдет, какая катастрофа произойдет, если хотя бы один из тысячи научится колдовать. А у вас нет колдовства и у вас все грамотны, потому что это не опасно. У вас есть телевидение и никто не боится, что такое обилие новостей поможет кому-то перейти рубеж просветления, ведь истинное просветление у вас невозможно. Это похоже на историю про грехопадение, Адам и Ева тоже были счастливы, пока не познали добро и зло. Вы в своем мире до сих пор не познали самого главного и это дало вам возможность спокойно развиваться, не опасаясь, что развитие сведет вас в могилу. И я не могу сказать, какой путь лучше. Да, ковер-самолет не нуждается в топливе, ковру-самолету не нужен аэродром и диспетчерская служба, но ковер-самолет доступен только избранным. Обученный связист передает новости быстрее, чем телевизор, но услугами связиста пользуются единицы. Наши люди либо прозябают в невежестве, либо становятся сверхчеловеками, а ваши балансируют где-то посередине. Что лучше? Как правильно оценивать общее благосостояние мира - по лучшим представителям или по среднему уровню? И еще один вопрос, самый важный - что родится из слияния наших миров?
- Слияния? Какого еще слияния? Как наши миры могут слиться?
- Очень просто. Ты пройдешь путь до конца и обретешь истинную веру, ты сможешь переходить из одной плоскости бытия в другую без помощи креста и ты научишься оделять других этим даром.
- Даром или проклятием?
- Это зависит только от точки зрения, лично я предпочитаю считать, что это дар. Когда каждый день из мира в мир будут переходить десятки и сотни людей, начнется слияние культур.
- Слияние или аннигиляция? - вмешалась в разговор Татьяна.
- Надеюсь, что слияние. Пока я не вижу, как оно может произойти, но Филарет вот-вот достигнет уровня мессии и, возможно, он увидит путь к слиянию. К такому слиянию, которое выведет вселенную на следующую ступень лестницы в небо.
- Разве такое возможно? - воскликнула Татьяна. - Вы представляете себе, что может натворить здесь всего один дикий монах? И что он сможет потом натворить у нас, получив доступ к сокровищам этого мира?
- Я представляю, - ответил Дмитрий. - Я представляю то, что я ничего не представляю. Я не знаю, как сольются наши миры, я знаю лишь то, что вначале будет много горя, крови и слез, так бывает всегда, когда в мир приходит новая истина. Когда пророк Мухаммед явил свое откровение, пролились реки крови, но разве пролитая кровь не оправдала себя?
- Вы верите в пророка Мухаммеда? - удивился я. - Разве вы не православные?
- Мы православные, - усмехнулся Дмитрий, - но вера не зашоривает наши глаза и не мешает видеть очевидное. Когда апостол Фома увидел воскресшего Христа, он не поверил в то, что увидел, потому что воскресение во плоти шло вразрез с его представлениями. Когда Христос явился Фоме, мир Фомы перевернулся и Фома спрятался в собственное неверие, как черепаха прячется в панцирь. Просветленный тем отличается от невежественного, что, столкнувшись с непознанным, не уподобляется Фоме, не отвергает увиденное и не пытается подогнать окружающее под собственные ожидания. Да, Мухаммед извратил учение Христа, да, православная церковь считает его лжепророком, но это не мешает нам относиться к нему с уважением. Лжепророк тоже может творить чудеса и кто, кроме бога, может сказать, кто пророк, а кто лжепророк? Фарисеи считали лжепророком Христа, они ошиблись, но их грех не в том, что они ошиблись, а в том, что они упорствовали в ошибке, не допуская ни малейшей возможности для собственной неправоты. Фарисеи были главной политической силой Иудеи, а где они сейчас? Запомни, Сергей, истинно верующий не тот, кто слепо отвергает чужую веру, а тот, кто размышляет и оценивает. Сердце склонно обманываться и лишь глупец ставит чувства превыше разума. Джордано Бруно взошел на костер, а Галилей отказался, "я могу ошибаться", сказал Галилей, и это были слова истинно верующего.
- У Джордано Бруно не было особого выбора, - встряла в разговор Татьяна, - он сознательно встал на темную сторону, а это не прощается.
- На какую такую темную сторону? - не понял я.
- Джордано возглавлял церковь Сатаны, - пояснила Татьяна. - Ты не знал?
- Во всех учебниках написано, что его сожгли за учение о множественности миров.
Дмитрий и Татьяна дружно расхохотались.
- Да кого волновала эта множественность миров, - начал Дмитрий и осекся.
Я проследил направление его взгляда и увидел приближающегося мента. Еще двое стояли метрах в десяти рядом с УАЗиком-козлом с выключенной мигалкой на крышей, и пристально смотрели на нас. Они были в бронежилетах, а на груди у них висели короткоствольные автоматы. Что-то непохоже это на рутинную проверку документов. Ох, что-то сейчас начнется…
Высокий круглолицый сержант, похожий на толстяка из рекламы одноименного пива, остановился в шаге от меня, неразборчиво представился и потребовал документы. Я машинально полез под дубленку и сообразил, что не знаю, где паспорт. Нет, я знаю, где он - в рюкзачке, что лежит у меня дома. Что делать? Пудрить менту мозги, бежать, хвататься за пистолет или выпускать клыки?
- Господь ждал темноты, - сказал Дмитрий, - и никто не внимал его словам. Ослепленный тишиной, он ждал темноты и время торчало кляпом в его глотке.
- Эээ… - промемекал мент и захлопал глазами, как филин-переросток.
- Когда печаль наполнит твои дни, - продолжал Дмитрий, - ты ускользнешь и завтрашний сон станет явью. Страна обетованная ждет повелителя полночного ветра, что пройдет через врата, с которых улыбаются ягнята. Ступай с миром.
Мент развернулся и бодро потопал назад.
- Зря вы так, владыка, - сказала Татьяна, - это насторожит тех троих.
- Расслабься, - ответил Дмитрий, - если они полезут в драку, Зина оскалит зубки.
Здоровенный сержант достиг товарищей и что-то им сказал. Лица ментов стали вытягиваться. Тощий усатый лейтенант что-то сказал в рацию, обалдевший сержант уселся в машину, а остальные трое ментов двинулись к нам. Они разошлись на дистанцию примерно полтора метра друг от друга и это мне не понравилось.
- Этот мир имеет и свои недостатки, - сообщил Дмитрий. - Стоит только задуматься о вечном, как сразу же появляется какой-то придурок, который все портит. Все-таки всеобщее равенство - ненужная и вредная химера.
- Причем здесь всеобщее равенство? - удивилась Татьяна, Дмитрий открыл рот, собираясь что-то ответить, но его прервал окрик лейтенанта:
- Всем стоять на месте! Руки вверх!
Я поднял руки вверх и утратил материальность, просто так, на всякий случай. Дмитрий скорчил гневную гримасу, сложил пальцы правой руки щепотью и поднял вверх, как будто хотел благословить ментов. Он открыл рот и начал говорить:
- Огонь начинает танец смерти, - но его слова оборвала хлесткая автоматная очередь.
Внутри меня просвистели три или четыре пули, это было довольно странное ощущение. Откуда-то брызнула горячая и липкая кровь, Татьяна тяжело рухнула на землю и ее рука прошла сквозь мое тело. Зина глухо застонала, ее тело, уже успевшее распластаться по заснеженному тротуару, зашевелилось и начало трансформироваться. Один за другим пальцы чернели и отваливались, они меняли форму, покрывались кожными складками, лицо плавилось и разлагалось на глазах, Зина как будто распадалась на множество мелких самостоятельных фрагментов. Внезапно я понял, что так оно и есть, она превращается в копошащуюся кучу каких-то мелких существ. Первое из них расправило крылья и спустя мгновение целая стая летучих мышей с комариным писком взмыла в морозный воздух.
Обалдевшие менты тупо смотрели на происходящее, я взглянул на них, они взглянули на меня и три длинные очереди перекрестили участок пространства, на который проецировалось мое нематериальное тело. В моем мозгу что-то щелкнуло, менты повернулись друг к другу и открыли огонь. Три трупа.
У одного из ментов из кармана выпала сложенная газета, в падении она развернулась и я прочитал заголовок, под которым красовалась цветная фотография удивительно хорошего качества для такой дрянной газетенки. "Вампиры ограбили супермаркет". Свобода слова, мать ее!
