Михаил Тырин - Синдикат «Громовержец»
— Да, далеко. Мы с близнецами сейчас по соседним районам барыг трясем.
— И чего, получается? — недоверчиво хмыкнул Пакля.
— А то! Думаешь, откуда все эти телевизоры и бананы? Стараемся помаленьку. Кстати, с Кирой вопрос разобрали.
—Как?
— А просто. Я стуканул, что он по городу с оружием гуляет. Теперь его тоже солдаты ищут. Только он куда-то пропал. Тоже, наверно, прячется.
Помолчав немного, Пакля горестно проговорил:
— Хреново мне тут. И сколько еще сидеть — неизвестно. Хуже, чем в тюрьме.
— Да… — вяло согласился Поршень. — Потерпи пока.
— А может, я куда-нибудь уеду? — загорелся вдруг Пакля. — За границу, а? На Канары. Ты ж барыг трясешь — деньги есть. Давай организуем.
— За границу ехать — значит, в ментовку за загранпаспортом идти. И окажешься не на Канарах, а в обезьяннике.
— А если по-тихому?
— Это еще как?
— Ну без паспортов. Близнецы через всякие КПП проведут. Если что — погранцов разгонят. А потом обратно тем же макаром.
— Ага, хочешь, чтоб в международный розыск тебя объявили… Оно тебе надо?
Пакля примолк. Еще ни разу его имя не стояло рядом с понятием «международный розыск». Ему на секунду представилось: вот его фотографии, расклеенные в лондонских портах и американских полицейских участках. Вот агенты ФБР ходят по барам и говорят осведомителям: «Хелло, Джон, мы ищем одного русского парня…»
А потом в каком-нибудь мафиозном картеле скажут: «Этот парень нам нужен!» И выкрадут его прямо из-под носа полиции, и переправят на самолете в сердце колумбийских джунглей, И там Пакля — тот самый зарыбинский Пакля — будет вести переговоры с наркобаронами от имени загадочного и могущественного синдиката «Громовержец».
От мечтаний его отвлек жуткий вой из основного помещения.
— Что это? — прошептал побледневший Поршень.
— А-а… — Пакля небрежно махнул рукой. — В зверинце кто-то проснулся. Буренка какая-нибудь.
Поршню все еще было не по себе. Он испугался, что озверевшая корова сейчас ворвется сюда, сломав фанерную стену, и поднимет всех на рога. И никакой шлем не поможет.
Он вдруг остро представил себе участь несчастного приятеля, обреченного сидеть в одиночестве. Здесь — в гулком подвале, среди нечистот, жутких животных и их тоскливого воя. В этом сумрачном кошмаре облик Пакли-затворника приобретал едва ли не мистические черты.
— Хочешь, штуку одну покажу, — сказал вдруг Пакля.
— Какую? — Поршень чуть нахмурился. Он не считал, что Пакля здесь сможет предложить что-то хорошее.
— Да пошли. Словами не расскажешь, надо смотреть.
Выйдя из комнатки и оказавшись в полутемном подвале, Поршень сразу захотел наверх, на воздух. Он так и не смог представить, как Пакля выдержал здесь несколько дней.
— Я здесь все уже облазил, сам понимаешь, — говорил Пакля, пока они углублялись в сумрачный зал. — А эту штуку только вчера нашел. Ну вот — смотри…
Поршень увидел в одном из самых темных углов огромную сплюснутую коробку, всю в ржавчине и гари. Из-под бетонного перекрытия к ней тянулся толстый кабель, местами латаный.
— Ну и? — равнодушно проронил Поршень. — Железка какая-то. Еще со строительства тут ржавеет.
— Хрена там, а не строительство, — проговорил Пакля, задорно хрустя чипсами. — Близнецы приперли.
— Ни фига себе… — Поршень обошел контейнер вокруг. — И как они, интересно, в подвал это пропихнули?
— Не знаю, — Пакля скомкал пакет от чипсов и запустил в темноту. — Похоже, поднимали плиты наверху.
— Чушь какая-то… — Поршень покачал головой. — На что им этот ящик?
— Знаешь, может, это и не просто ящик, — многозначительно проговорил Пакля. — Может, это такая же штука, на которой Кира в тот раз летал.
— Что? Она летает? — сразу заинтересовался Поршень.
— Должна. Близнецы, хоть и здоровые, но сами такую не дотащили бы. Она сама прилетела.
— И ты это видел?
— Нет, когда я сюда пришел, она уже была. Но я видел, близнецы с ней возились. Вроде как ремонтировали. Видишь, тут швы от сварки. Дверцы вот заново установили.
— Так-так-так… — загорелся Поршень. — Это очень здорово. А где, к примеру, руль, педали какие-нибудь? Все внутри?
— Внутри, —кивнул Пакля и как-то странно усмехнулся. — Я ж тебе еще самое интересное не показывал. Лезь за мной, — и он щелкнул кнопкой фонарика. — Ну, дыши глубже, — объявил Пакля и раскрыл створку внутреннего люка. — Вот тебе руль с педалями…
— А-а-а… — вырвалось у потрясенного Поршня. На него смотрел скукоженный замерзший мертвец, весь заляпанный брызгами мерзлой крови. На нем, хоть и с трудом, узнавалась военная форма.
В голове пронесся вихрь страшных мыслей. Первым делом Поршень подумал, что в подвал наведались с проверкой солдаты из города. А сумасшедший Пакля одного убил и заморозил.
— Ты что?! — прохрипел Поршень. — Откуда это?
— Страшно? — В свете фонарика небритое прыщавое лицо Пакли казалось мордой злого тролля. — Не знаю, откуда. Он тут до меня был. Может, близнецы знают.
— Мне надо идти, — заторопился Поршень, у которого появилась настоятельная потребность в свежем воздухе. — Совсем забыл, у меня стрелка забита.
— Иди, иди… — кисло усмехнулся Пакля.
— Я скоро еще забегу, — поспешил оправдаться Поршень.
— Забегай. И про шашлычок не забудь, который обещал.
У выхода Пакля протянул приятелю сложенный листок.
— Это список, — сказал он. — Принесешь мне, когда в следующий раз появишься.
Поршень развернул бумажку и присвистнул.
— Тут столько всего… Это мне целый день по магазинам гулять.
— Ну и погуляй. А то я сам погуляю.
— А это что? — Поршень ткнул пальцем в список. — Что за сега?
— Приставка для телевизора. Только картриджей захвати побольше.
— А пневматический пистолет зачем?
— По бутылкам буду стрелять. У меня их теперь много. Всегда хотел, чтоб у меня такой пистолет был.
— Ну… попробую, — Поршень пожал плечами и повернулся к выходу.
— Погоди! — Пакля взял его за рукав и пристально посмотрел в глаза. — А бабу можешь мне привести?
— Не знаю, — растерялся Поршень. — А какую?
— Да какую-нибудь.
— Я ж не знаю, кто тебе даст. Напиши, как зовут, адрес — я съезжу, передам, что ты типа соскучился…
— Адрес? — Пакля почесал макушку. Ему стыдно было признаться, но адресов, где девушки ждали бы от него весточек, не существовало. — Ладно, не надо. Бабы протрепаться могут. Потерплю пока.
— Ясное дело, лучше потерпи. Ну я пошел?
— Давай.
Поршень взбежал по лестнице и с наслаждением вдохнул воздух свободы. Про приятеля, оставшегося в кошмарных подземельях, он постарался сразу забыть.
Поршня вполне устраивало, что Пакля изолирован от мира. Пусть он обдувается пивом и играет в приставки, не вмешиваясь в дела.
А дел у Поршня сейчас хватало. Два послушных и немногословных помощника, которых подарила ему судьба, были для него все равно, что начальный капитал. Поршень предвидел, что долго этот подарок судьбы не удержится, рано или поздно близнецов не станет. Но пока они есть, нужно урвать побольше, утвердиться, позаботиться о будущем.
Поршень думал не только о деньгах. Он хорошо понимал, что лучше любых телохранителей человека бережет его репутация.
Именно ее он и зарабатывал, причем не в унылом Зарыбинске, а вокруг, в большом и непознанном мире. Он добивался, чтобы везде знали: Поршень — это мощь, решимость, власть. Близнецы своими мощными руками словно прокладывали в жизни просеку, по которой Поршень собирался ходить в дальнейшем.
И когда эта просека будет достаточно широкой и длинной, считал он, необходимость в близнецах просто отпадет.
* * *— Тихо! — прошипел Хрящ, прильнув к приоткрытой двери. — Еще один едет.
— Делать тебе нечего, — вздохнул Кирилл и перевернулся на другой бок.
— Тихо, говорю! — Хрящ выскользнул в коридор и там отчетливо скомандовал: — Стоп! Напра-во!
Через секунду в комнату вкатился оранжевый робот-тумба и тревожно замигал своими огоньками.
— Сюда, сюда… — поманил Хрящ. — Тише, маленький, не обижу.
Робот застыл, ожидая распоряжений. Два телеобъектива тупо пялились в пространство. Хрящ вынул из кармана ключи от дома и с отвратительным скрежетом начал выцарапывать на круглом боку робота «Гимназия». Закончив, он хлопнул его по макушке и сказал:
— Свободен.
Робот укатился. Хрящ начал ходить туда-сюда, вздыхая и с тоской озирая голые стены.
— От-тана… Девятерых уже пометил, — похвастался он. — Надо б еще одного — для круглого счета.
— Дурацкое дело нехитрое, — лениво отозвался с кровати Кирилл.
— А что тут еще делать? Чем заниматься?
— Знаешь, чем кот занимается, когда ему делать нечего?
— Знаю.
— Вот и займись.
— Да иди ты… — Хрящ сел на кровать. — Скучно у них тут. Хоть бы телевизор поставили.
— Сказано ж тебе — нельзя. Ты не должен ничего видеть и ничего знать, потому что… потому что… — Кирилл забыл, почему нельзя. Хотя Спартак довольно долго рассказывал про какие-то принципы влияния прошлого и будущего.
