Сергей Калашников - Снайпер. Дара (СИ)
Пока сосредотачивалась на правильном преставлении ног, забыла об общем контроле, за что была немедленно наказана мягкими губами, прихватившими ухо. Неимоверным усилием воли заставила себя не вздрогнуть, но вряд ли от визитера укрылось изменение ритма ее сердца, пропутешествовавшего в пятки и назад. Однако мохнатик был слишком деликатен, или просто предпочитал ехидничать на другие темы: «Никак не можешь решиться?», — донесло вопрос сочувственное рукопожатие. Оказывается, они и «распальцовку» знают. Однако!
Но пока Дара придумывала ответ, настроение ее собеседника уже поменялось: «А и верно, — быстро почиркали по ладони ловкие пальчики, — такая ночь замечательная! Пошли, побегаем? Я тебе такое покажу — вряд ли еще где увидишь». И, не спрашивая ее согласия, девушку потянули подальше от костра.
Бегом это, конечно, не назовешь. Скорее скольжение — невнятная тень танцевала перед глазами совершенно невесомо, не давая приблизиться, но и не удаляясь дальше вытянутой руки. Как он умудрялся менять ритм, моментально подстраиваясь под ее неуклюжие попытки двигаться бесшумно, оставалось загадкой. Но больше всего Даре это напоминало танец — она помимо воли залюбовалась «струящимся» между веток телом, и сама невольно впала в странное состояние разлитого по всему миру сознания, так, наверное, чувствует себя мышь, загипнотизированная движением змеи.
Ее собственное тело начало двигаться легко и свободно, а глаза замечать малейшее шевеление листика на распрямляющейся ветке. Оказалось, чтобы не производить шума, надо «всего лишь» попадать в ритм разлитой вокруг музыки. В мире, озарённом светом выглянувшего из-за тучки спутника, движение и неподвижность звучали разными тонами. Главное было только вносить свои ноты так, чтобы они не звучали фальшиво, и тогда становилось возможным даже непредставимое ранее.
Например, почувствовав колебание воображаемых струн, натянутых вдоль лунных лучей, они спокойно присели, да так и просидели на корточках не менее получаса, пока замершая не больше чем в десятке метров от них гора мяса, успокоено не хрюкнула, и мимо быстро не простучали копытцами пять «гор» поменьше и десяток любопытных «сосисочек». И только после этого монументальный отец семейства фыркнул с облегчением и направился в их сторону. Не больше чем на пару ладоней продвинулся, скорее показал атаку, но даже в этот момент в «зеркале сознания» не возникло ни малейшей ряби — она не чувствовала угрозы и была совершенно уверена в том, что ситуация разрешится бескровно. Не было опасения и в ее спутнике. Наверное, поэтому, обиженно хрюкнув (подраться не удалось), кабан убрался по своим свинячьим делам, а они продолжили путь дальше, теперь уже действительно танцуя между пронизывающих листву лучей.
Закончился этот танец, когда отчетливо потянуло влагой, и они выскочили на берег водной глади. По ней, блеснув глазами, мохнатик совершенно бесшумно хлопнул лапой, и по поверхности побежали кольца отраженного лунного света. И будто в ответ на это движение от середины затона прямо из глубины начала распространяться сфера настоящего сияния.
Дара замерла, наблюдая как от самого дна наверх, поднимался расширяющийся купол, сияющий белым, а следом за ним шел новый — уже другого оттенка, а их пытался настигнуть следующий. Свечение воды начало соперничать с лунным светом, а переливы красок — с радугой. Кто бы мог подумать, что в белом цвете может быть сокрыто столько ярких оттенков!
Купола достигли берега, и в следующий миг весь затон превратился в грозовое небо — пронизанное искрами и сполохами далеких разрядов. Мохнатик ухватил ее за руку и практически силой увел назад. Все верно, пусть в памяти останется это чудо в момент крещендо, а не в период угасания.
— Ты волшебник?
— Только учусь, — в темноте сверкнули озорные глаза и белоснежные зубы. Странно, вроде бы хищники показывают зубы совсем не от хорошего настроения? — Это просто подводный ключ. Он горячий, и каждый выброс происходит как по часам, вызывает свечение… этих… которые мелкие.
— Микроорганизмов?
— Ага! — удивительно, но получившее объяснение чудо, чудом от этого быть не перестало, — А теперь тише, покажу еще кое-что.
Время текло в эту ночь явно сквозь них, не вызывая ни малейшего возмущения или желания поторопить. Само движение доставляло удовольствие, хотя Дара точно могла сказать, сколько часов, минут и даже секунд прошло перед тем, как они вышли из леса на длинную полосу высокой луговой травы. Вот только желания вспоминать о времени в душе не возникало. Ни тогда, ни потом.
После замкнутого по трем сторонам пространства леса, луг и звездное небо над ним (местная луна успела уйти за горизонт), вызывали желание то ли убежать, то ли взлететь. А может упасть в это небо, пронизанное светом незнакомых звезд?
Вместо этого они просто легли на спины и долго смотрели в прозрачную бесконечность, пока не выяснилось, что они тут не одни — самые яркие звезды оказались заслонены чем-то темным и громадным, а лицо обдало горячим дыханием и запахом, который почему-то разбудил в памяти мысли о счастье и родном очаге. Откуда? Ведь она никогда не жила в собственном доме, крытом соломой, и не слышала этого запаха навоза и парного молока. Не иначе, память предков проснулась.
Дара, даже на миг не допустив сомнений в том, что это безопасно, протянула руку вверх и погладила склонившуюся над ней голову по бархатистому носу и непрерывно жующим губам. Ладонь согрело горячее дыхание, и живая громадина совершенно бесшумно переступила с ноги на ногу, не переставая при этом жевать.
Некоторое время они с мохнатиком в неспешном темпе двигались вместе со спящим стадом. Вздымающиеся курчавые горбы заслоняли горизонт как настоящие горы. Можно было спокойно подойти и погладить по пахнущему живым теплому боку — на них совершенно не обращали внимания. Кажется, эти громадины тоже умели слышать музыку вселенной.
Единственным, кто проявил любопытство, оказался крохотный теленок, со смешными кудряшками между маленьких рожек. Дара не удержалась, чтобы не почесать этот «чубчик». Малыш удивленно взглянул на невиданных пришельцев, потыкался теплыми ноздрями в ладонь и карманы, изучая нечто совершенно новое и неожиданное в его короткой жизни, и мигом ускакал под бок к мамке, едва ближайший «борт» начал слегка поворачиваться в их сторону.
Дара с «экскурсоводом» тоже поспешили укрыться за соседним «сухопутным дредноутом». Это было ошибкой, видимо они незаметно оказались с краю стада и столкнулись с тем, кому сегодня спать было не положено.
Пришлось стоять пару минут по стойке «смирно» пока их не обнюхали с ног до головы и не признали надоедливыми, но безвредными чужаками. Возражать они не решились — властелин стада был чудовищно велик даже на фоне остальных громадин, а его дыхание чуть не сбивало с ног. И умиротворением от него точно не веяло, а вот ощущение силы просто разливалось вокруг.
В конце концов, их насмешливо обфыркали, и туша двинулась дальше. Преследовать стадо они не решились. У обоих сложилось впечатление, что их попросили не портить ни себе, ни другим такую замечательную ночь. Оставалось только послушаться.
Короткий овражек, буквально несколько шагов, и у Дары возникло ощущение, что она стоит посреди чьей-то гостиной. Вот, как ни удивительно, а именно такое чувство! И не важно, что вместо стен — поросшие травой склоны, а вместо мебели — несколько сучковатых деревьев, на которых хозяева развесили вещи. Зато кровать тут присутствовала совершенно роскошная, пусть и из наломанного лапника и слегка подсушенной травы, зато запах…!
Желания гостьи, топтавшейся с ноги на ногу в попытке найти тряпку для вытирания ног, были поняты без слов — ее тут же ухватили несколько цепких лапок и мигом засунули в самую серединку. Да накрыли сверху стогом душистого сена. Там, в окружении прижимающихся теплых и мохнатых тел Дара моментально заснула.
Почему-то ей показалось, что в таком окружении она теперь в полной безопасности. И, ни Прима, с серыми губами и белеющим в темноте телом, ни так и оставшийся безымянным «тирщик» с кровавым месивом вместо лица, ни живые факелы, тянущие из чадного пламени скрюченные черные пальцы, ни другие, встретившиеся ей на коротком жизненном пути — никто не вторгнется в ночные видения. Все они оставят её сегодня в покое. В эту ночь они не придут, чтобы молча стоять рядом и смотреть на нее спящую.
И ведь оказалась права.
* * *— Дара пропала! — шепот Маруси разрушил сон, в котором Вадим пытался сказать что-то важное знакомой спине девушки, руками опирающейся на парапет. Там во сне дул мягкий бриз, кричали чайки, и синело море, вот только девушка никак не хотела обернуться. И вообще было непонятно, слышит она его, или все эти слова звучат только у него в голове.
