Василий Головачев - Ведич

Хмель посмотрел на старика:

– Надо бы проверить, что это за вертеп. Вдруг как-то связан с господином Вараввой?

– Едва ли, слишком открыт, но попробуйте проверить.

– Хорошо. – Хмель кивнул и сел в вишнёвого цвета «Ауди», стоявшую на улице в тени старых берёз парка.

Машина почти беззвучно покатила прочь.

– Не хочешь ко мне в гости заглянуть? – спросил Онуфрий. – Время есть?

– Если честно, я побродить вышел, пообедать в ресторанчике…

– Вот я тебя и попотчую.

– Вы в Жуковке живёте?

– В Велее.

– Если это недалеко…

– Минут за десять доберёмся.

Словно по мановению волшебной палочки рядом вдруг возник ещё один автомобиль – стального цвета джип «Ирокез». Водитель приветственно помахал рукой беседующим. У него было открытое, скуластое, симпатичное русское лицо и шапка густых тёмно-русых волос.

– Садись, – пригласил Онуфрий.

Они забрались в джип.

– Знакомьтесь: Дмитрий Булавин – Владлен Тихомиров.

Владлен пожал протянутую сильную руку.

– Наслышан, – сказал Дмитрий, – да всё не было случая представиться. Как вам Жуковка?

– Нормально, – ответил Владлен. – Судя по всему, цивилизация уже пустила здесь корни.

– Это по каким же параметрам вы судите?

– По дорогам, – улыбнулся Владлен. – Я приехал сюда месяц назад, и за это время в Жуковке заасфальтировали две улицы.

– Разве что. Хотя это не главное. – Машина вырвалась на окраину городка, справа появилось кладбище; Булавин кивнул на него. – Вот более весомое свидетельство рухнувшей на Жуковку цивилизации: хоронят теперь каждый день по десятку человек. Кладбище стремительно разрастается.

– Не пугай писателя, – проворчал Онуфрий. – Не всё так плохо, как кажется. Нутро народа живёт по своим законам, сопротивляется навязываемому укладу.

– Ни один наш закон не работает в полную силу, особенно закон воздаяния по справедливости. Права вроде бы есть, только доказать это почти невозможно. Народ не процветает, а бедствует.

– Ну, милый мой, процветание, богатство, обладание отлаженным правовым механизмом – суть символы конца света!

– Америка и Европа так не считают. Создали такую систему защиты человека, что можно ни о чём не думать.

– Вот это верно, можно не думать. Они и не думают. Америка – этносоциальная система закатного времени, ни по каким параметрам будущего она не имеет.

– Однако всё равно навязывает свой образ жизни всему миру.

– Потому что Синклит её уже подмял под себя, как и Европу, впрочем. Однако, как говорится, чёрт монаху не попутчик. Россия Америке не спутник. Нам своё надо строить.

– Не спорю.

Владлен с любопытством глянул на суровый профиль волхва:

– Вы, случайно, не социолог?

Онуфрий усмехнулся:

– Я слушал голос древних Посвящённых, что пили солнце, как мы пьём вино. Это сказал Бальмонт. Но это – про меня.

Машина выехала на окраину Велеи. Асфальт кончился, началась просёлочная дорога. За джипом вырос хвост пыли. Но длилось это недолго, «Ирокез» свернул к одиноко стоящему на берегу пруда домику за редким деревянным забором, покрашенным в зелёный цвет, и остановился у ворот.

– Зайдёшь? – посмотрел на водителя Онуфрий.

– Времени нет, в следующий раз, – отрицательно мотнул головой Булавин, оглянулся на пассажира. – Общественные точки Жуковки – не место для отдыха человека вашего уровня. Вы явно выделяетесь из местного фона, это заметно.

– Не пугай писателя, Дмитрий, – повторил старик, вылезая из джипа.

– Я не пугаю, – не согласился с оценкой Булавин. – Но он начинает притягивать негативные потоки.

– Почему это? – возразил Владлен.

– Потому что на Жуковку накинута чёрная сеть внимания конунгов. Любое явление, выбивающееся из русла обыденности, сразу приводит её в состояние тревоги.

– Вы думаете…

– Пестователь расскажет вам об этом подробнее, даст телефоны для связи. Увидите что-нибудь странное – сразу позвоните.

Владлен вылез.

«Ирокез» развернулся, уехал.

– Проходи, гость дорогой, – сказал Онуфрий. – Дима прав в одном: неспокойно в наших краях. Но мы об этом ещё поговорим.

Они зашли за калитку, открывшуюся, по впечатлению Тихомирова, сама собой, и он сразу отметил печать необычности, лежащую на старой с виду бревенчатой избе и на всей территории усадьбы.

Во-первых, окружали избу огромные – в два обхвата – сосны, возраст которых явно перевалил за сто лет.

Во-вторых, сам дом создавал впечатление огромного добродушного живого существа.

И в-третьих, что окончательно утвердило Владлена в своих ощущениях: все небольшие строения за домом, в том числе беседка, были выращены, а не построены! Во всяком случае беседка, к которой хозяин подвёл гостя, также казалась живым существом и представляла собой одно причудливое дерево!

– Это всего лишь клён, – заметил Онуфрий удивление Владлена. – Его ещё мой дед растил. Присаживайся и не бойся, он не кусается. Отведаешь моей стряпни? Живу я один, без хозяйки, поэтому готовлю сам.

– Я не боюсь, – пробормотал порядком впечатлённый Тихомиров. – Ваш дед тоже был… э-э…

– Колдуном? – хитро прищурился старик. – Нет, он был обычным экстрасенсом и умер в возрасте восьмидесяти восьми лет. Но хата и всё, что стоит на этой земле, созданы его трудом. Устраивайся, я сейчас. Захочешь помыть руки – рукомойник во дворе.

Онуфрий скрылся в доме.

Владлен отыскал рукомойник, вода из которого лилась не переставая, словно ручеёк из родника, попробовал на вкус: язык защипало. Вода была исключительно чистой, свежей и вкусной.

Он вытер руки висевшим на гвозде рушником, вернулся к беседке, осторожно присел на скамеечку.

Беседка имела ещё четыре таких же скамеечки и не очень ровный круглый стол посредине. Было заметно, что клён, создавший это творение магического искусства, не идеально выполнил заказ человека, поскольку скамейки, стенки, пять ходульных столбиков, поддерживающих крышу беседки и представлявших собой ветви дерева, имели наплывы, утоньшения и негеометрические изгибы. Но всё же беседка была спланирована правильно, клён «постарался» придать своему телу нужные формы, и сидеть внутри него было приятно. Хотя и трепетно.

Онуфрий вернулся, толкая впереди себя летящий по воздуху без видимых опор большой деревянный поднос, на котором стояли чугунок, большая миска под крышкой, тарелки и весь кухонный набор для еды. Запахло жареными грибами.

– Это овощной суп с грибами, – сказал Онуфрий, снимая крышку чугунка и не обращая внимания на заинтересованного подносом Тихомирова. – А это «тёщин язык» на второе.

– Что? – не понял Владлен.