Теневик. Конец войны - Денис Старый
— Приехали! — сказал сопровождающий нас младший лейтенант НКВД.
Он первым спрыгнул с грузовика и осмотрелся. К нам сразу же подошёл наряд из бойцов. Удивительным образом, но они были даже в броне, каждый с ППШ, в белых с пятнами маскхалатах. В стороне я увидел два пулемётных гнезда, а также оборудованный ДОТ. На искусственно сооруженном бугре стояла зенитка. Вполне серьёзное вооружение, если учитывать, что это лишь центральные ворота въезда на Базу, находящуюся глубоко в тылу. Мы спрыгнули с машины, старший офицер наряда принял документы, что-то черканул в журнале, нас обыскали. И только после этого по одному, с интервалом в пять шагов, нас запустили на Базу.
Встречал часть группы старший лейтенант Вороной.
— Туман со мной, остальные за младшим лейтенантом, — строго сказал старлей.
База представляла собой частично разрушенные кирпичные здания, деревянные дома, было видно, что они сколочены буквально недавно, чуть в стороне располагалась спортивная площадка, а больше ничего не было видно. Скорее всего, было здесь и стрельбище, возможно, полоса препятствий. Словом, абсолютно ничего выдающегося, что могло бы привлечь особое внимание.
Зайдя в один из деревянных домов, я увидел сидящего за большим массивным столом, обложенного бумагами, комиссара госбезопасности Сенцова.
— Старший лейтенант, ты свободен! — скомандовал Сенцов, выпроваживая Вороного и указывая рукой мне на стул напротив себя.
— Здравия желаю, товарищ комиссар госбезопасности, — по-уставному поприветствовал я своего командира.
— Рассказывай! Как прошли два дня? Что скажешь об Ольге? — сходу спрашивал Сенцов.
— Вот! — сказал я и протянул четыре листа, списанных мелким почерком. — Здесь отчёт по всем действиям, ситуациям, потраченным деньгам.
Сенцов поднял на меня взгляд, прикусил губу, и стал рассматривать, будто видел в первый раз.
— Ты о себе вспомнил что-нибудь? — после продолжительной паузы спросил комиссар госбезопасности.
— Никак нет, — отвечал я. — Знаю то, что было до меня доведено вами.
— Так откуда, твою мать, у тебя повадки командирские? Какой к хренам отчёт? Как рядовой до этого додумается? Да я по первым строчкам вижу, что пишет человек, который, как минимум, знает, как писать такие бумаги! — закричал Сенцов.
Я стойко и хладнокровного выдержал этот крик, почти не обратил внимания на ту энергию, которая стала расползаться от комиссара госбезопасности. Мне нечего было ему ответить.
Я продумывал модель своего поведения. В какой-то момент даже предполагал, что могу обманывать и себя, и командование, отыгрывая роль дурачка, такого, который интенсивно учится и уже скоро становится матерым оперативником.
Вот только подобная тактика также не выдерживала никакой критики. Дурачок не может командовать особым уникальным подразделением, которое, как я был уверен, уже сформировано. Более того, игры в человека, который понятия не имеет о воинской службе, не знает основных принципов составления документов и формулировок к ним — это будет затруднять работу для всех. А еще сильно преуменьшать и мою значимость и мой авторитет. Так что в данном случае ничего не оставалось, как, по сути, идти ва-банк. Да, я немало знаю о службе, умею составлять рапорт и докладывать. Откуда это у меня? Если не объяснять, что я человек из будущего, так и без понятия что откуда берется.
— Я быстро соображаю, у меня открылись особые возможности работать с памятью. Я видел те документы, которые составлял командир моего батальона, я уже имел удовольствие работать с вашими документами, — говорил я. — Так и учусь.
Единственное, чем могу я прикрываться в данном случае — это напускать туман на свои способности. В конце концов, я и есть Туман!
— Если у тебя такие возможности… — Сенцов задумался. — Так, может, большую пользу ты принесёшь стране, если будешь заниматься наукой? Бомбу какую изобретёшь, или ещё чего…
Я даже слегка испугался. В науке я был так себе… Почти никак. Хотя в школе учился отлично, да и после… Но ученый — это человек особого склада ума, быта, отношения к жизни. Впрочем, строение ядерной урановой бомбы, как и некоторые проблемы, с которыми должны были столкнуться советские учёные на пути создания этого оружия, можно вспомнить. Память, действительно, у меня стала намного лучше. Если сфокусируюсь на какой-нибудь проблеме, то всплывают прямо фотографии из текстов учебников или кадры художественных фильмов.
Да, как это не смешно, но, попав в это время, можно было бы даже в научных целях использовать память о сериалах, и полнометражных картинах, которые в будущем XXI веке представлены в виде развлечения. Там, пусть и без подробных объяснений, чтобы не морочить голову зрителю, но упоминались решения, которые в Советском Союзе были приняты, и в итоге стали успешными. Мол полгода пробуют запустить центрифугу по обогащению урана, а тут опа… Схемка новая, или конструкция, и все заработало. Вот и я, если совмещу знания по физике, пусть и школьные, да наложу это на все иные источники, в том числе и литературные… Нужно только время, чтобы посидеть пару дней, за систематизировать данные.
— Не думаю, что я мог бы стать великим учёным. Скорее, можно попробовать интуитивно, используя свою Альфу, понять, насколько правильно то или иное решение. Так что, товарищ комиссар госбезопасности, если наши умнейшие головы столкнулся с проблемой, которую не могут долгое время решить, можно попробовать им помочь — выдал я.
— Изучить бы тебя хорошенько. Всех вас было бы нужно хорошо изучить, — задумчиво сказал Сенцов. — Только времени на это нет. Война ещё идёт. И она, в том числе, с измененными. Ты сам, капитан, видел, с какими тварями мы встречаемся.
— Видел, товарищ комиссар госбезопасности. И думаю, что с окончанием войны этой… Как бы не началась следующая, — заметил я.
— О том молчи. Мы нынче с союзниками дружим, — сказал Сенцов и резко перепрыгнул на другую тему: — Теперь своими словами расскажи об Ольге.
Он, возможно, решил меня подобным вопросом поставить в неловкое положение. Сенцову, как и всей службе, должно быть прекрасно известно, что секс у нас с Ольгой был. Захаживали некие люди в соседнюю комнату, чтобы нас слушать, не могли они пропустить без внимания громкие звуки, которые мы издавали, когда предавались колдовской страсти.
Но меня этот момент не смутил. Всякое бывало в прошлой жизни.
