Одержимый (СИ) - Поселягин Владимир Геннадьевич
Дальше уже младшему сыну Рудневу уколол в ладонь, не забыв потом помазать зелёнкой и закрыть медицинским пластырем, как и другим, и проведённая проверка показала, что и младший ребёнок Марии Николаевны не сын Руднева. Мне даже обидно было, как-то грустно, за Руднева. Рогатый он, оказывается. Неприятней сюрприз. Да и сам виноват, держал в имении, а сам служил, а та живой человек.
— Не мой сын, и отец не мой родственник. Ладно, Мария Николаевна, все наши договорённости в силе, ещё после развода напишу завещание на Николая, имение ему отойдёт, остальных пусть содержат их отцы, я принципиально не буду.
Причём, если два младших сына Руднева по малолетству не понимали, что происходит, то старший всё прекрасно понял.
— Мама?..
— Потом поговорим сынок, — сказала та властным тоном, сразу скинув образ домашней забитой супруги. Ох и не проста та.
Мы же стали обсуждать, что делать в первую очередь, так как я был связан лимитом времени. На неделю охотится ушёл, сказал, но можно раздвинуть границу, на пару недель. Я в резерве, все бумаги и приказы на руках, кто что мне скажет? Не нашли новый приказ передать? А мне какое дало? Вот, подождали и передали. Так что есть возможность задержаться. Отбрехаюсь. Просто правду скажу и всё. В Туле был, по личной надобности. Всё равно не поверят, где Владик, а где Тула. Оказалось, вчера, как прибыла, Мария Николаевна отправила письма-прошения по поводу развода во все три инстанции, там должны быть в курсе, так что мы собрались, и двинули в банк. Пока та не получит то, что я обещал, откупные, никаких больше телодвижений, супруга Руднева делать не собиралась, о чём ясно сказала. Я не против, мне проще заплатить. В банке на счёт Марии Николаевны, оказалось у неё свой был, и положена гигантская для Тулы сумма. В столице же можно купить небольшой, но обустроенный каминный дом, и хватит лет на десять его содержания и оплату слугам. Только после этого в Дворянское Собрание, начинать нужно с него. Сыновья её с нами. Лето, отдыхают.
В здании Дворянского Собрания нас уже ждали, в курсе, что я тут, от зевак, так что встретили, помогли, причём делалось всё быстро. Я банально дал взятку председателю, под видом подарка, и проблем с его стороны не возникло. Хотя по уставу тот и прочитал нам речь о недопустимости такого, о чём чернь подумает, для которой мы идеал для подражания? В мэрии тоже всё неплохо прошло, тут взятки и чиновнику, и его писарю ушли, разных размеров понятно, мы в ресторации пообедали, час дня было, а после обеда в собор, не церковь, а там как стена, батюшка, он за Тулу и окрестности отвечал, тут вопрос в его епархии, наотрез отказал развенчивать нас. Эта процедура так называлась. Я думал просто денег пожелал больше получить, с глазу на глаз пообщались, но тот только разозлился, и денег ему не надо. В общем, стена.
— Завтра придём, — сообщил я Марии Николаевне, и мы покинули жилые постройки при соборе.
А там к доходному дому. Сам я снял номер в лучшей гостинице Тулы, она тут же, рядом, на соседней улице. Дальше ванная, и отдыхать. Гулять не пойду, местные быстро узнают, и пройти не дадут. Ещё дворяне из Собрания уговорили посетить бал в мою честь, что дадут в здании Совета, там нужные помещения для этого есть. Через три дня, чтобы многие приехать успели в имениях были. Коптер я в небо не запускал, думал не потребуется. Ошибся, открыл окно номера и выпустил, тот стал стремительно подниматься ввысь. Как завис на двухкилометровой высоте, настроил его отслеживать того священника, в званиях их не разбираюсь, пусть священником будет, а сам вызвав прислугу, велел отправить губернатору Тульской губернии сообщение, что я навестить его желаю, ну и подготовить экипаж. Да, раз в городе, то стоит навестить с вежливым визитом, а то ещё обидится. Что по священнику, не развенчает он, сделает кто другой, есть же у него замы. А так ночью навещу, пару кубиков одного сердечного лекарства, и завтра уже зам его будет старшим, подойду к нему. Откажет, и у него есть зам. Да мне пофиг сколько, они стоят между мной и свободой, с какой радости жалеть их? Есть люди что упиваются властью над другими людьми, пусть я не заметил такого в том типе, что мне отказал, но это ничего не решает, и не помешает выполнить план по ликвидации. А через час я сел в коляску, губернатор свой экипаж прислал, и покатил к дому правления губернатора. Тот не стал отказывать во встрече, видать самому любопытно пообщаться со мной.
Встретили меня на входе, сотрудник администрации, и дальше сопроводил в кабинет губернатора. Думал будут ещё люди, нет вдвоём посидели, пообщались. Я кстати ему в дар коробку подарил, купил ещё в прошлой жизни, на такие вот подарки, часы настольные в подарочной упаковке. Ширпотреб, но тут смотрелись стильно и дорого, губернатор был доволен. Покивал, узнав, что меня вывели в резерв, и я по личным делам, раз есть свободное время, посетил родные края. Запрета на это не было. По личной надобности посетил, однако губернатор в курсе был, видимо доложили. Многие знали, вон сколько служб посетили.
— Сегодня не получилось, а завтра закончу дело, — сообщил я.
— Думаете? — делая глоток чая из фарфоровой чайной чашки, с некоторой иронией, уточнил губернатор. Это был Шлиппе Владимир Карлович.
Мне его тон не понравилось, не он ли порылся в отказе? А ведь мог. Задержать? А зачем? Я же не спеша ответил, незаметно отслеживая мимику и действия Шлиппе:
— Со мной два китайца приехали, бывшие офицеры армии Китая. Мастера уговорить человека. Поверьте, завтра я получу то, что хочу.
— Пытки? — насторожился губернатор.
— Что вы, Владимир Карлович, какие пытки? Мы же с вами цивилизованные люди. Просто сердечный приступ ночью. У вашего иерарха же есть заместитель? Вот завтра он всё и оформит. Если нет, то и у него есть зам. Кто-то да согласиться жить дальше, выполнив мою пустяковую просьбу.
— Это же убийство? — возмутился Шлиппе.
— Ну что вы? Какое убийство? Возраст скажется, и упокоиться сердешный, а я буду сладко спать в постели. Любой врач подтвердит естественную смерть. Китайцы они настоящие мастера. Приказ уже отдал, выполняется. Честно говоря, сам не рад так поступать, но у меня мало времени, проще убрать ту стену, что стоит на моём пути, нет человека — нет проблемы, и жить дальше. Не понимаю, уговаривать, упрашивать, роняя достоинство. Зачем? Такие люди упиваются своей властью. Проще поговорить с их помощниками или заместителями, и решить проблему.
— Н-да. Не понимаю шутите вы, Всеволод Фёдорович, или серьёзно. Да, в газетах про вас много что пишут, но то что вы жёсткий человек, и отряд свой держите в кулаке, известно всем. Вон как здорово японцев били, а про артурскую эскадру и не слышно, стоят в гавани. Правда, что вы адмирала избили? В газетах не было, но слухи ходят.
— Двоих, было дело. Ногами бил. Не битые, страха нет, думают им всё дозволено. Надо сказать, изменения в характере в лучшую сторону, да и в службе, заметны.
— Может и мне приказ отдать с утра лупить плетьми? — хмыкнул тот.
— Вряд ли одобрят. А бить надо, они и начинают работать. Один так теперь мой бывший командующий. Тихоокеанским флотом командует, но сейчас я в резерве, вышел из-под его подчинения.
— Ещё хотел спросить, это правда вы запретили матросам ходить на службы? В газетах заметка была.
Тут нас прервали, зашёл секретарь и протянул губернатору стандартный бланк телеграфного извещения.
— Бред какой-то, — прочитав, сказал тот. — Меня из столицы извещают, что вы сейчас во Владивостоке, а я общаюсь с самозванцем. Какой самозванец, я вас лично знаю, был представлен в Дворянском Собрании, вы тогда в отпуск прибыли, это было летом, в девятьсот первом.
— А, я сообщил что на охоту отправляюсь на пару дней, а сам сюда отбыл. Думают, что я во Владике ещё.
— То есть вы не в отпуске?
— Нет, если в самозваном только. Я в резерве, свободен, вот и решил отбыть к родным местам, воспользовавшись возможностью.
— Ясно, — покивал тот, и подкрутив ус, приказал секретарю, что стоял рядом с карандашом и блокнотом. — Отправьте ответную телеграмму в канцелярию Императора. «Извещаю. В Тулу прибыл его превосходительство контр-адмирал Руднев. Находясь в резерве морского министерства, выделил время посетить родных. Лично знаком Всеволодом Фёдоровичем, о том и свидетельствую». Мою подпись.
