Богоборец - Матвей Геннадьевич Курилкин
— Брат, я согласен с твоим планом, тем более, у меня нет опыта и выглядит, вроде бы логично, — перебил меня Доменико. — Но послушай меня. Ты говоришь, что чистые не чувствуют применения маннов, но тут ты не совсем прав. Они действительно изрядно потеряли в могуществе, их бог теперь не сообщает им, что и где происходит. Но они приспосабливаются. Я сегодня говорил с доминусом Криспасом — он кое-что рассказал. Пару дней назад было нападение на одну из церквей. Не нашу, в Тремини. Семья Татион попыталась вызволить кого-то из своих людей, попавших на алтарь. У них не вышло. У младшего Татиона хороший манн — он умеет становиться невидимым. В церковь он прошёл без труда, а вот там его засекли. Не увидели, а именно почувствовали применение манна. Уйти он смог, хотя за ним потом гнались по городу. Его не видели, но чувствовали — у монахов есть какие-то ищейки, которые могут найти применявшего манн. Так что уходить тебе придётся со скандалом, имей это ввиду.
Интересная информация. Обсуждение ненадолго перешло на причины, почему семьи позволяют с собой так обходиться. Впрочем, ничего нового. Как и в нашем случае жертва сначала была осуждена гражданским судом, а уже потом передана церковникам. Законность вроде бы соблюдена, все довольны. Кроме близких жертв, конечно, но семья Татион сейчас не в фаворе. Во последнее время их позиции и так пошатнулись, поэтому ничего удивительного.
— Если бы мы не убрались из Рима тогда, нас ждало бы то же самое, — подытожил Доменико. — Воевать пришлось бы не с церковью, а с государством, а уж сенатские нашли бы причину, чтобы обвинить нас вне закона. Идиоты. Не видят, что их «закон» уже распространяется только на метрополию. Такими темпами республика скоро окончательно рассыплется.
— А что по этому поводу говорит доминус Силван? — неожиданно заинтересовался я. Не то чтобы меня так уж заботила судьба республики, но тут невооружённым взглядом видно — она становится всё слабее. Как по мне, сейчас идеальный момент, чтобы начать рвать её на части. Полагаю, та же Ишпана не будет сильно против, если, скажем, Винланд предложит ей защиту от метрополии. Точнее, местные семьи, может, и будут, а вот простому народу по большей части всё равно. Лишь бы на алтарь не тащили.
— Доминус Силван уверен, что война пока не начинается только из-за того, что легионы до сих пор стоят на границах. Хотя многие семьи утверждают, что нужно их отозвать и направить на приведение к покорности распоясавшихся провинций, — мрачно объяснил Доменико.
— Кроме того, нам везёт. У Винланда сейчас проблемы с последователями солнцеликого на юге, Кушу точно так же, как и нам досаждают разрозненные племена, а Тартар обычно воюет, только если затрагивают его интересы. До них до всех, конечно, скоро дойдёт, что мы тут, можно сказать, с голыми задницами сидим. Говорят, их боги уже с интересом посматривают на население, лишившееся покровительства богов. Останавливает пока опять же наша плохая репутация, — горько ухмыльнулся брат. — Кому нужны последователи, которые легко променяли своих богов на какое-то кровавое ничтожество?
— Пф, — фыркнула Кера. — Думаешь, насчёт своих подданных они обольщаются? Сложись обстоятельства иначе, и чистый мог бы появиться в том же Винланде. Думаешь, они бы долго держались ради своей Морриган и Кухулина? Как бы не так! Бессмертные это прекрасно понимают. Так что и от наших бы не отказались. Возиться только пока лень. Это ведь придётся не только с нами воевать, но и между собой. Но вообще, было бы весело!
— Ладно, мы отвлеклись, — распалившийся было Доменико взял себя в руки. — Я всё это рассказываю к тому, чтобы ты, брат, был осторожнее. Может, всё-таки вдвоём пойдём? Ты же знаешь, я умею держать в руках револьвер. Да и манн хорошо развил.
Я вспомнил тушу гигантского крокодила, которого завалил Доменико, всего лишь превратив в спирт воду в желудке твари. Нет, брат абсолютно точно не беззащитен. Но всё-таки одному мне справиться будет проще. В отличие от брата я учился быть незаметным, а вот у него такой школы не было. Впрочем, его предупреждение я из головы не выбрасывал. Мы ещё обсудили, куда будем выбираться на локомобиле, если преследователи будут настолько упорны, что дойдёт до этого, и я стал прощаться.
— Диего! — окликнул меня Доменико, когда я уже встал. — Мы ведь не уедем из Рима после того, как убьём этого несчастного?
— Нет, брат, — покачал я головой. — Я не хочу, чтобы чистые снова набрали сил. Даже если у них больше нет бога.
— Силван сказал, многие из сената считают, что только чистые защищают республику от вторжения. Их мало кто любит, но большинство утверждает, что теперь, когда нас не защищают другие боги, отказаться от чистой церкви — смерти подобно. Особенно сильно эту теорию поддерживает отец Петры. Доминус Ерсус с ними активно сотрудничает. Он был одним из тех, кто год назад не позволил запретить чистую церковь.
— Знаешь, он никогда не казался мне умным. Какой смысл в защите бога, который требует постоянных жертв? Скоро этому богу будет некого защищать.
— Солнцеликий в южном Винланде тоже требует жертв, — напомнил Доменико. — Мне это тоже не нравится, но что, если Ерсус прав?
Я отвернулся от двери, и уселся обратно в кресло. Раскурил папиросу. Забавно, за год почти бросил, как-то само получилось, просто курил всё реже и реже, а теперь вот, похоже, снова начну. Я специально тянул время — хотелось объяснить свою позицию как можно более убедительно. Не хотелось бы, чтобы те, кто мне помогает, считали, что я не прав.
— Понимаешь, брат. У нас есть Кера. У нас есть Геката, титаны. Почему бы нашим сенаторам не сосредоточиться на том, чтобы задобрить их? В конце концов, ты не хуже меня знаешь — боги не бессмертны и даже не так страшны, как мы привыкли о них думать. Ты сам был свидетелем, как один из богов умер. С ними можно бороться, им можно противостоять. Так зачем перекладывать свою защиту на плечи твари, которой на своих последователей наплевать, она их оценивает только с точки зрения гастрономического интереса? Мне плевать, что думает сенат. Нет, я понимаю, почему они выбирают чистых. Это простой путь, тем более сейчас, когда им снова кажется, что они могут их контролировать. И от неугодных легко избавляться, когда боги требуют жертв.
