Москит. Том I - Павел Николаевич Корнев
Внутренний потенциал пополнялся мучительно медленно, я пытался и никак-никак-никак! не мог накопить достаточно сверхэнергии, чтобы обеспечить защиту от пуль, вот и выкрутил руль, желая увести машину из-под обстрела. Пирокинетики с руганью повалились друг на друга, зато вторая очередь тоже прошла мимо. Увы, эти срезали ветки с куста лишь на расстоянии вытянутой руки от борта — пулемётчик определённо поймал нас на прицел, и дальше на везение рассчитывать уже не приходилось.
Очередной резкий поворот направил вездеход к стене камыша, он вломился в неё, нырнул в заболоченный овраг и засел в грязи. Резкое торможение заставило пребольно шибануться грудью о баранку, пассажирам тоже досталось, и тут же прошла верхом третья очередь; только посечённые кисточки камыша на головы посыпались.
Ха! Ушли!
Василий Архипович с автоматом наперевес сиганул через дверцу, даже не потрудившись её распахнуть, а вот меня буквально вдавило в сиденье до болезненной резкости усилившееся ясновидение. Над головой сама собой сформировалась область перенасыщенного сверхсилой пространства, миг спустя то перекрутилось в заполненный разогретой до неимоверных температур плазмой шар, а потом сотворённая пирокинетиками энергетическая конструкция метнулась прочь, будто из незримой катапульты выстрелили.
Раз — и от нас к пулемётчику протянулась полоса спалённых в пепел камышей и пожухлой травы! Расстояние в несколько сотен метров никоим образом не уменьшило убойной силы тепловой аномалии, и на пригорке гулко ухнуло, к небу взвился столб пламени. На высоте тридцати метров он заклубился и расползся, вывернулся в гигантский огненный гриб, тогда донеслись отголоски ударной волны, пригнулись под порывом ветра камыши, повеяло горячим воздухом.
Опасность со стороны пулемётчика больше не грозила, вот я и рванул вдогонку за комиссаром. Тот взбежал по склону оврага, повалился на землю и открыл огонь из автомата; в ответ прилетела граната, но ребристое чугунное яйцо растёрло в пыль прежде, чем то успело затеряться в камышах.
Следом загрохотали два пистолета-пулемёта, но Василий Архипович не сполз обратно в овраг, а прикрылся кинетическим экраном, приподнялся на одно колено и начал давить стрелков короткими расчётливыми очередями. Я успел худо-бедно восполнить растраченный потенциал, поэтому окутался облаком сверхэнергии и рискнул на миг приподняться над травой, дабы оценить диспозицию.
Как видно, пара диверсантов заняла позицию неподалёку от заложенного на обочине фугаса, после неудачного подрыва они бросились к скрывшемуся в камыше вездеходу, но напоролись на встречный огонь и оказались вынуждены залечь в чахлом кустарнике метрах в двадцати от нас. Задействовав технику выдоха, я метнул туда шаровую молнию, та угодила в ветку и взорвалась, во все стороны по влажной земле разбежались искры. Поражённый электричеством стрелок судорожно дёрнулся, привстал и тут же поймал автоматную очередь.
— Живым! — рявкнул мне комиссар, откидывая разряженный автомат. — Гера, не лезь!
Герасим Сутолока послушно подался назад, не став выбираться из оврага, а Василий Архипович задержался выдернуть из кобуры ТТ, и я не стал его дожидаться, первым рванул к последнему из подрывников. Рванул и сразу замедлился, поскольку диверсант перевёл огонь на меня.
Хлоп-хлоп! Хлоп-хлоп! Хлоп!
Пока одна часть сознания заставляла падать на землю кусочки упрятанного в медную оболочку свинца, другую колотило от ужаса, именно этот страх и заставил отказаться от намерения сблизиться с противником вплотную. Я остановился и накрыл позицию стрелка областью многократно увеличенной силы тяжести, растратил едва ли не весь потенциал, зато пистолет-пулемёт диверсанта мигом заткнулся. Вот наступившая тишина и позволила расслышать знакомый щелчок-хлопок.
— Граната! — крикнул я, падая за какой-то бугорок.
Полноценную защиту от ударной волны сотворить не успел, и, когда грянул неожиданно мощный взрыв, меня приподняло, покатило кубарем по траве, приложило плечом о неудачно подвернувшуюся кочку. Сверху посыпались комья дёрна, воздух заполонила пыль, набилась на вдохе в рот и нос, заставила зайтись в приступе надсадного кашля, ладно хоть её тут же сдул резкий порыв ветра, сотворённый кем-то из пирокинетиков. Следом пространство перетряхнули разошедшиеся во все стороны от оврага кольца энергетических помех, и раздался крик Авдея:
— Чисто! В двухстах метрах никого!
«В двухстах метрах никого с техникой заземления ниже среднего», — мысленно поправил я студента и с земли подниматься не стал.
Василий Архипович тоже решил не изображать из себя мишень и остался лежать в траве.
— Знатно рвануло, — сказал он, сплюнув кровью. — Гера, да не высовывайся ты! Линь, ты как?
— Порядок! — отозвался я.
— Проверь их!
— Прикрывайте! — крикнул я и по-пластунски пополз к позиции диверсантов.
Почти сразу наткнулся на оторванную по локоть руку, дальше попалось какое-то окровавленное тряпьё, а непосредственно у места взрыва траву пятнали алые потёки, на ветках с оборванной листвой висела сизая лента, тут же валялось ухо. Само по себе. Отдельно от головы.
Приступ тошноты не помешал внимательно оглядеться и прийти к логичному заключению, что одна только граната воронки в земле оставить никак не могла; точно рванули запасы динамита или тротила. Но даже так второго подрывника в клочья не разнесло, лишь откинуло в сторону. Покойник оказался обряжен в зелёную рубаху и тёмные шаровары, а пистолет-пулемёт с торчавшим в сторону магазином как две капли воды походил на оружие диверсантов, пытавшихся доставить свою адскую машину в Эпицентр.
Нихонского производства? Вроде так.
Я ухватил покойника за ворот и в несколько подходов утянул в овраг. Дальше Василий Архипович помог спустить тело к засевшему в грязи чуть ли не по ступицы вездеходу, но с осмотром тела спешить не стал и приказал:
— Давай в охранение! — а сам принялся возиться с рацией.
Герасим никакого интереса к мертвецу не проявил, остался лежать в своём костюмчике на земле, то и дело приподнимаясь над травой и вертя головой по сторонам.
— Не высовывайся! — прикрикнул я на него, вытянув из машины подсумок с запасными магазинами. — Авдею лучше помоги!
Старшекурсник сидел сгорбившись на подножке вездехода и зажимал окровавленными пальцами лоб, но Герасима состояние подопечного нисколько не взволновало.
— Ушиб и рассечение! — отмахнулся он. — Швы наложат, будет как новенький.
— Шрам останется! — отозвался расслышавший это заявление пирокинетик.
— Шрамы украшают мужчин, — усмехнулся Никифор. — Особенно, полученные в бою.
— В задницу иди! — рыкнул в ответ Авдей.
— Точно говорю! Докажи, Сергей!
Сергей
