Олег Лукьянов - Эльва
Лорд, Альфонсий и два его ученика переводили кто шокированный, а кто недоуменный взгляд с меня на ведьму, на големов и обратно. Наконец менестрель произнес:
— Но разве это не ты переколдовала големов?
Рыжая в ответ покачала головой и вновь спросила у меня:
— Вернешь управление, а?
Я улыбнулся. А глядя на то, как полезли на лоб глаза лорда, почти рассмеялся:
— Нет. Не верну. Довольствуйся тем, что я спас тебе жизнь.
Еще не до конца пришедший в себя от изумления Балаут, услышав такую наглость от грязного холопа, зарычал:
— Это я спас ей жизнь, а не ты!
Я вспомнил, как он говорил о том, что его спасла одна ведьма и, чтобы вернуть долг чести, лорд намеревался спасти жизнь Лейи. Выходит, что я тем, что влез в драку, разрушил его планы и не дал искупить свой долг. Хм, ну если ему это так важно, то пусть считает, что всех спас именно он.
Я пожал плечами:
— Ну да, разумеется, ее спас ты. Я лишь спасал самого себя.
Ведьма посмотрела на меня мятущимся взглядом, обратила его к стоящему рядом лорду, вновь на меня… на лорда… приняла решение, сделала ставку и шепнула что-то Балауту на ухо.
Лорд кивнул, будто своим мыслям, а потом размеренно произнес:
— Но если ей жизнь спас я, то она тебе ничего не должна. По праву хозяина — это ее големы. Немедленно верни их!
Я не поверил ушам. Ему что, больше всех надо? Или рыжая его загипнотизировала? А может, он решил на ней жениться и стать бароном? В любом случае у меня ответ один: големы мои, хотя бы потому, что они нужны мне как ничто в этом мире. И никто у меня их не отнимет!
Я покачал головой:
— Нет.
— Ну, тогда… — просипел Балаут, поднимая двуручник, так что рукоять оказалась на уровни его груди.
То, что мне нужно!
В принципе у него были все шансы убить меня до того, как на выручку подойдут големы. Возможно, он даже рассчитывал, что с моей смертью стальные гиганты потеряют разум и отключатся, но я ведь не только повелитель големов. Я… бог металла!
Дальше время понеслось одним длинным скачком, в котором уместились прыжок лорда (ох, и любит он прыгать!), взлет «розового тумана» и дружный «ах!» свидетелей.
Красивый прыжок оборвался на полпути. Не долетев до меня, Балаут дернулся и упал на землю, потом свалился на колени и захрипел, забыв про бесполезную рукоять меча и обеими руками пытаясь отодрать неведомо откуда взявшийся ошейник, цепко охвативший горло. Со стороны в первое мгновение казалось, что ему на шею накинули аркан, но более ясный взгляд смог бы ухватить, как купленный Балаутом двуручник предал хозяина. В полете, когда лорд готов был одним ударом снести голову мага, прятавшегося под личной крестьянина, сталь будто бы потеряла свои свойства. Лезвие извернулось у самой рукояти и змеей обвило могучую шею лорда.
Балаут понял, в чем дело, когда лента меча охватила его горло в два кольца, а острие лезвия вспорхнуло к лицу, расширилось и раздвоилось, образовав нечто, очень напоминающее безмолвно шипящую пасть кобры.
Глядя на голову стальной «змеи» так, будто пытался ее загипнотизировать, лорд еще долгие мгновения боролся с импровизированной удавкой. Из-под его пальцев сочилась кровь — он изрезал их об острые кромки стальных полос, шея и мышцы рук вздулись от громадного напряжения, но сила, оживившая металл, оказалась на порядок большей.
Уже через минуту Балаут сдался, хотя ничего не сказал и на меня не смотрел. Он лишь делал вид, что еще барахтается, борясь не за свободу, но за честь. Я велел ленте аккуратно, чтобы не порезать лорда, отвязаться, упасть на землю и, подобно заправскому питону, отползти от него на метр.
Два голема на всякий случай встали у меня за спиной, а я, стараясь чтобы все выглядело как можно более тактично, обратился к неспешно поднимающемуся с колен лорду:
— Ты великий воин, лорд Балаут…
Он на секунду склонил голову и поспешил перебить:
— Спасибо за теплые слова, однако я их не заслужил. Великий Воин должен разбираться в людях с первого взгляда, и даже хороший Воин сумел бы распознать в простом крестьянине дух бойца. Мои же глаза были затуманены гордыней, мой собственный меч отвернулся от меня, а Ануид не дает мне больше сил. Мне необходимо усмирить непомерное честолюбие, и я предлагаю тебе стать моим сюзереном сроком на один месяц. Примешь ли ты мою клятву?
Я бросил мимолетный взгляд на побледневшую ведьму, на так и не пришедших в себя менестрелей, глядящих на нас с Балаутом выпученными глазами, посмотрел на напряженно ждущего ответа лорда и кивнул. А что? С меня не убудет.
Клятва верности из уст Балаута не выглядела особо впечатляющей, но я принял ее торжественно, а Альфонсий и даже почему-то вспотевшая ведьма ее засвидетельствовали. Впрочем, на испуганно глядевшую на меня рыжую стерву, как и на вылезших изо всех щелей слуг и солдат, я не обратил внимания. Уверив всех, что я лишь гость в замке и замок остается принадлежать законным хозяевам, то есть хозяйке, я побежал разбираться со своими новыми игрушками, которые в состоянии были разнести весь этот замок по камушку, стоило лишь мне мысленно им приказать. Вот она фантастика, в сравнении с которой злоключения на «Сердце Эльвы» казались обыденной жизнью.
Увидев, что Балаут неотступно следует за мной, я отделался от него, велев идти отдыхать и готовиться к обеду, на который с показной заботливостью звала всех ведьма. И для верности убедившись, что моим экспериментам никто не станет мешать, стал разглядывать своих красавцев.
Пять стальных исполинов возвышались надо мной на полтора метра. Когда-то они были полированы и заботливо окрашены черной краской, но сейчас утеряли блеск, с головы до пят покрыты царапинами и зазубринами, а черная краска проступала лишь местами, да и та была покрыта не успевшей засохнуть кровью после только что произошедшего боя. Трупы, кстати, уже успели куда-то утащить снующие всюду дворовые (или какая у них там должность?).
Больше всего големы напоминали рыцарей в давно сросшихся доспехах, но были и серьезные отличия. Например, их цельнолитая голова не носила следов забрала и прорезей для глаз. На том месте, где полагалось быть лицу, неведомым художником по металлу была вырезана когда-то страшная, а сейчас утерявшая из-за беспощадного времени некоторые детали, умильная рожица. Вероятно, этим големам насчитывалось несколько десятков, а может, и больше лет. И не в плюс покойному барону было оставлять их без должного ухода. Ну ничего, я прикажу местным кузнецам немного над ними поколдовать.
Но, конечно, больше всего меня интересовала не внешность, а внутреннее устройство големов. Вселившийся в них «розовый туман» значительно поднял их боевые и даже простые двигательные возможности, ведь во внутренних сочленениях и шарнирах стали происходить совершенно другие процессы. Сейчас големы стали двигаться благодаря «розовому туману», который «автоматически» перестраивал внутреннюю структуру металла, менял форму и заставлял изгибаться где нужно. Получился некий сплав свободы и маневренности с твердостью и устойчивостью. Каждый голем мог рукой дотянуться себе до лопаток, но в то же время не развалиться от молодецкого удара. Но если и развалится — ничего страшного, «розовой дряни» я напичкал в них столько, что куски металла сами, без моего вмешательства соберутся как надо. Как всегда, слабым звеном оставался мозг и те устройства, которые заменяли голему глаза. «Туман» оккупировал и перестроил все это под себя, но мне проще жить не стало. Как все это было устроено, я не имел никакого понятия.
Ну вот были в конечностях голема огромные шарниры, позволяющие ему шевелиться, но как, скажите, они работали без всяких приводов? Шарниры ведь не полые, а цельные. И ничего внутри не могло приводить их в движение.
Ответ был только один. И если честно, он мне не нравился: магия. Только она! Разобраться бы… хотя бы в том, что касалось искусственного интеллекта — высшей моторной и принимающей решения части любого разумного существа, и тогда ничто мне не помешает создать армию железных монстров и… скажем, захватить мир, если потребуется?..
В устройстве големов я пытался разобраться часа три. Меня бесила навязчивая стерва, подсылающая ко мне слуг едва ли не каждые пять минут, меня бесили лакеи, их расшаркивания и поклоны, бесили солдаты, не смевшие приблизиться, но таращившиеся на меня и големов так, будто я задолжал им жалованье, да вдобавок решил уволить и взять вместо них на службу стальных истуканов. Но более всего меня бесили маги, магия, колдовство и подобная прочая хрень!
Ну да, для всех окружающих я был магом, и магом нехилым, но я-то знал, что к магии не имею никакого отношения. Я — прагматик до мозга костей и даже свои открывшиеся способности управлять металлом без всяческих сомнений списал на неведомый новейший наночип, вживленный мне в мозг учеными.
