Михаил Белозеров - Золотой шар
— Давай сюда! — крикнул Бараско и махнул рукой.
Костя поднялся и неуклюже, придерживая левую руку, стал карабкаться наверх. Ему оставалось совсем немного, когда силы покинули его. Последнее, что он помнил, это как его грузили в вездеход РПН.
— Не обнимайте меня, не обнимайте, я заразился, — успел он сказать и провалился в темноту.
— А я слышу, кто-то стреляет! — рассказывал Бараско. — Думаю, ну кто еще может стрелять в этой пустыне, кроме Константина? И точно, он. Слышь? Молодец! — и оборачивался.
Но Костя ничего не слышал. После стакана спирта, который влили ему в рот, он спал мертвецким сном рядом с таким же пьяным в стельку майором Гайдабуровым.
Глава 12. Черная стена
Точно по расчетам Калиты они вышли прямо к таинственной черной стене. В небе родился звук. Чачич сразу понял, что это по их душу и что вряд ли они сумеют предпринять что-нибудь реальное к спасению.
Из-за облаков над излучиной реки вынырнули три транспортных «чинука» в сопровождении звена «апачей» с ракетами на подвесках и пушками под кабиной экипажа. «Апачи» прошли на высоте метров пятидесяти над улицей, дали залп из пушек по черной стене и поднялись, прикрывая район и освобождая место «чинукам». То, что произошло потом, для всех, в том числе и для Жоры Мамыры, стало полной неожиданностью. Откуда-то сверху, казалось, из самих небес упала какая-то тень и раскидала вертолеты, как щепки. Эта тень имела вид огромной белой лапы. Пара «чинуков» взорвались сразу. Третий задымился и, резко отвалив, почти скрылся за крышами домов. Но еще одна такая же тень настигла его, и он взорвался, превратившись в огненный шар. Один из двух винтов просвистел над Жорой так низко, что он даже пригнулся. Винт с треском и скрежетом врезался в развалины за его спиной. Второй с краю «апач» задымил и упал в реку на радость гигантским червям. Другой стал набирать высоту. Наверное, экипаж решил, что огонь ведется с земли. Однако его сгребла еще одна белая лапа, и только после этого все увидели, как над городом идет ракета и как она ищет цель. Но оставался еще БЛА. Ракета поднялась вслед за ним и настигла его высоко над городом. БЛА перевернуло, оторвало крылья, и они долго кружились в воздухе, как семена клена, между тем, как тяжелый корпус рухнул на землю в двух-трех кварталах на востоке и взорвался.
— Вот это да! — воскликнул пораженный Чачич, который последний раз летал на вертолетах лет пятнадцать назад и отвык от подобных баталий.
Квартал был усыпан горящими обломками вертолетов и обугленными телами экипажей.
Первым спохватился Калита:
— Все! Уходим! Быстро! Сейчас здесь начнется ад!
Они побежали. Трудно бежать, когда на тебе столько оружия и экипировки.
— Справа вышка! — доложил Жора.
— Слева тоже вышка! — крикнул Андрей Дубасов, держа ее на прицеле. — А за ней еще одна, и еще.
— Наблюдать! — скомандовал Калита.
Они рассыпались по развалинам. Действительно, вдоль стены торчали вышки на железных опорах.
— У меня пусто! — доложил Дубасов.
— А у меня часовой! — крикнул Жора.
Чачич где-то замешкался, отметил Калита и скомандовал:
— Бросок на сто метров вперед до перекрестка. Сережа, держи левую вышку!
Жора в жизни так не бегал. Наверное, даже за девушками. Он пробежал эти сто метров, упал на новом рубеже и больно ударился локтями о кирпичи, но часовой на вышке даже не шевельнулся.
— Кажись, мертв? — предположил Калита.
Его «булат» давно окрасился в цвет пыли, да и у остальных маскировка была не хуже из-за той же самой пыли.
— На тринадцать часов появился объект, — доложил Дубасов.
— Вижу… — среагировал Калита.
По дороге вдоль стены ковыляла старуха, древняя, как вселенная.
— Не расслабляться! — крикнул Калита. — Жора, что видишь?
— Развалины, поросшие травой.
— Плохо видишь. Старуху прозевал. А это твой сектор.
— Извините, Андрей Павлович.
— Извиняю. Спи меньше. Кто последний видел Чачича?
— Я здесь, — раздалось в наушниках. — У нас минут десять, не больше.
Он догонял их, петляя среди развалин. В принципе, можно было и не петлять и даже не бежать. Но Чачич делал все, как положено. Сергей верил, что рано или поздно эта привычка спасет ему жизнь.
— Жора, — скомандовал Калита, — лезь на вышку. Посмотри, что там с часовым, но без фанатизма. Андрей, займись старухой.
— Есть заняться старухой, — ответил Дубасов и взял старуху на прицел.
— Чачич?
— Я здесь.
— Возьми правее, в развалины, и оглядись. Если что, прикроешь Жору и Андрея из гранатомета.
— Есть!
Сам Калита с пулеметом ПКМ сидел в развалинах церкви и одновременно следил и за старухой, и за Жорой, который уже миновал первый пролет. Всего их было четыре. Стена за вышкой по-прежнему походила на завесу из черного дыма. Только она была плотной. Даже ветер не мог ее развеять. От этого структура стены не становилась понятней.
— Старуха подходит! — напомнил Дубасов.
— Старуху уберешь, — приказал Калита.
— Ты что, командир? — удивился Дубасов. — Зачем убивать старуху?
— Старуху уберешь, это приказ!
— Извини, Андрей Павлович, но я не могу.
Старуха стала призывно махать им рукой. У Калиты мурашки побежали по коже. Он не успел выругаться. Вышка, на которую лез Жора, рывком накренилась.
— Бля! — только и сказал Чачич.
Жору едва было видно за переплетением опор. Он почти добрался до самой верхотуры, где стояла будка и находился часовой. Перепуганный Дубасов дал очередь по старухе. Жора, проявляя чудеса эквилибристики, спускался на одних руках и даже умудрялся раскачиваться и прыгать в самых опасных местах. Дубасов еще раз выстрелил по старухе, полагая, что первый раз промахнулся, чего с ним отродясь не бывало. И тут их накрыло. Но прежде Калита увидел, как вышка окончательно упала, и закрыл глаза: он по-своему любил Жору, опекал и не пускал его в опасные дела, хотя порой был придирчив. Если бы Жора погиб, это было бы самым худшим, что пришлось испытать Калите в жизни.
Больше он ничего не видел, а только почувствовал, что его приподняло и несет по воздуху. Американцы были бы не американцами, если бы не проутюжили район, где накрылись их вертолеты. Чачич знал их привычки еще по Афгану.
Калита умудрился упасть за остатки железобетонной стены и втиснуться в самую узкую щель, что и спасло ему жизнь, хотя его и вытаскивали потом всем миром.
Увидев, что Калита шевелится, Жора произнес:
— Хороший был командир!
Все засмеялись. Калита открыл глаза после того, как ему в рот влили пару капель спирта.
— Фу-у-у… — потряс он головой, сел и тут же охнул.
Болело все: бока, спина, ноги, руки, даже задница.
— Сейчас пройдет, сейчас пройдет… — суетился Чачич, делая ему укол.
Калита задышал ровнее. Боль отступала. Если бы не броня «булат», подумал он, от меня бы ничего не осталось, и спросил:
— Где Дубасов?
— Живой Дубасов, живой, — ответил Чачич. — Со старухой разбирается.
— С какой старухой? — удивился Калита.
— Старуху не убило… — потерянным голосом сообщил Жора.
— Значит, это не старуха! — Калита попробовал было подняться. — Черт знает что, из огня да в полымя!
— Правильно, не старуха, — согласился Чачич, поднося к губам Калиты фляжку с водой. — Скорее всего, «трикстер». Я сталкивался с ними еще во время аварии на ЧАЭС. Один из них возник у нас даже на борту вертолета. Мы тогда посчитали это галлюцинацией. Фотонная штучка. Их тогда много было, этих проявлений. Никто их не изучал.
Калита заставил себя подняться. Постанывая, то и дело замирая, он утвердился на ногах. Промедол слабо действовал. Утихшая было боль снова дала о себе знать.
Улицу трудно было узнать. Она попросту исчезла, так же, как и вышки — все вымело взрывами. А черная стена стояла по-прежнему. Между глубокими воронками, над которыми курился дымок, торчали «старуха-трикстер» и Дубасов.
— Что он там делает? — с тревогой спросил Калита.
— Выспрашивает, — пояснил Жора.
— Что он может выспросить у фантома? — удивился Калита.
— Не скажите, Андрей Павлович, эти «трикстеры» вполне разумны. Лучше спросите у меня, что я увидел на вышке.
— Жора, что ты увидел на вышке? — с невольной улыбкой поинтересовался Калита — уж слишком восторженным выглядел Жора.
— Есть такая ловушка «красная зарубка» или «зарубка судьбы». Очень редкая штука. В основном она окружала реактор.
— Ну и что?.. — нетерпеливо спросил Калита.
— А то, Андрей Павлович, что ловушка есть, а реактора нет.
— Да, странно, — согласился Калита, со все нарастающей тревогой наблюдая за Дубасовым.
«Красная зарубка», «зарубка судьбы», вспоминал он. И вдруг его осенило: это же знак опасности. Все, кто ее видел, погибли. Она появилась минут за сорок до выброса. В воздухе возникли кровавые зарубки. Я тогда думал, что это галлюцинации. Теперь-то, с появлением Дыры, мы сообразили, что это вневременные проявления, связанные с черной материей, капли которой просачивались в нашу реальность. Может быть, из-за этого и произошла чернобыльская катастрофа? А мы — реактор!
