Владимир Стрельников - Простые оружные парни

— Ну и ладно. Все равно тот старатель мертв и унес тайну своей россыпи в могилу. — Ленька махнул рукой и отнес узелок с золотом в свою комнату, бросив его в вещевую сумку.

Вернувшись, он достал из прицепа левер «Росси», взял полсотни патронов и позвал сестренку с собой. Как ему сказали кузены Эшли, пострелять можно было практически сразу за поселком, чуть отойдя в сторону горного хребта.

— Лиен, ты со мной пойдешь? — закинув винтовку на здоровое плечо, Ленька подошел к веранде.

— Нет, Лень, мне рассортировать янтарь засветло охота, — мотнула головой девочка.

— Ну а я пройдусь. Немного проветрюсь. — Не то чтобы Леньке нечем было заняться, но травма не давала ему возможности стрелять из любимого.308. Вот он и решил проверить, как ему дастся патрон послабее. А вечером еще из «семьдесят четвертого» попробует, как получится.

— Мне пора уходить… — Луиза приподняла голову с груди Леонида, где отдыхала после бурного секса. Рыжая коса скользнула по Ленькиному животу, и у него от щекотки дернулись мышцы пресса. Луиза задумчиво пальцем прошлась по рельефным «кубикам» до Ленькиного уставшего, отдавшего все свои силы органа, и негромко спросила: — Леонид, а может, ты останешься с нами?

— Нет, Луиза. — Ленька мотнул головой. — У вас хорошо, но это не мой дом.

— Мерзавец! — Луиза сильно ударила Леньку в грудь крепкими кулаками.

— Ох, мля-а-а!.. — Ленька взвыл и подскочил от пронзившей его боли. — Ты чего, девка, ошалела?

— Ой, Леонид, извини! — Луиза тоже подскочила и сейчас сидела на краю кровати, прижав руки к груди. — Я нечаянно, совсем забыла о твоем ранении.

— Ладно. Сделаю вид, что я тебе поверил. — У Леньки перестали летать искры перед глазами, он встал и начал одеваться. Романтическое настроение было напрочь выбито из него сильными руками Луизы.

Та тоже молча оделась, постояла и подошла к сидящему на кровати Леньке.

— Леонид, извини меня. Я просто… — Девушка помолчала. — Знаешь, как это тяжело — каждый день ложиться в пустую кровать, плакать в подушку и знать, что завтра тоже никто не согреет тебя теплом своего дыхания. Я молю Его о том, чтобы Он послал мне мужа, но — нет. У нас в общине нет взрослых мужчин, свободных и не являющихся мне близкокровными родственниками. Есть тинейджеры, но кто я им? Тетя Луиза? И нет свах, к которым мы обращались в прошлом мире. Плохо так, Леонид, не должна женщина жить одна. Даже молитвы не могут погасить пустоту в моей душе, а ведь я совсем молода. Ты не считай меня шлюхой, просто я устала быть одна, а ты мне сразу понравился. До дрожи в животе, до слабости в ногах. Спасибо тебе за эти ночи; мне, по крайней мере, будет что вспомнить этой зимой.

— Тебе спасибо, Луиза, — Ленька здоровой рукой прижал и поцеловал девушку, — ты подарила мне праздник там, где я не чаял его получить. И извини за вопрос: неужели ты не пробовала найти себе мужа хотя бы по брачным объявлениям? Ты ведь красивая, здоровая девушка. Неужели не найдется парень, готовый жить в вашей общине?

— Леонид, у нас не так много гостей, — грустно улыбнулась Луиза. Потрепала кончик косы и продолжила: — Мы живем в удалении от обычных дорог, сами выезжаем в другие общины редко и едва обжились здесь. Сам ведь понимаешь, как это было нелегко. А сейчас вы уедете — и все, до следующей весны мы здесь одни. Ну разве что пара выездов будет в Форт Джексон, в магазины и аптеку. Причем поедут одни мужчины. Разве мужчина возьмется за это дело — искать, где разместить объявление от одинокой женщины? Ты вот, например, взялся бы?

— М-да. — Ленька почесал затылок. — На самом деле я не возьмусь. Но, Луиза, у меня есть сестра! Напиши объявление и отдай его Лиен. А та найдет в Аламо, где и как его разместить. По крайней мере, посоветуется с другими женщинами.

— Лень, а ведь ты прав. — У Луизы загорелись глаза. Даже в лунном свете было видно, как она порозовела от посетивших ее мыслей. — Спасибо тебе за эти ночи и за эту идею! Я побежала, мне еще объявление писать. — И, коротко чмокнув Леонида в губы, выскочила в окно.

— Уф… — Ленька встал и, потирая грудь, подошел к окну. — И все же — едва отговорился…

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ

— Хороший проселок старейшина подсказал. — Ленька поглядел на оставшийся позади западный берег Рио-Гранде, опершись на ДШК. — Интересно, почему Северная дорога не здесь прошла? Ведь чуть южнее — и уже глубоко, паром нужен.

— Не знаю, — подошедший к «Перенти» Майкл покачал головой, — но ради Самвела нужно было ехать южнее, зальет ему ведь машину. Знаю я ваши русские тачки. Уплотнения отвратительные, чуть выше порога — салон полон воды. У Романа «Нива» с высокими колесами, и то в салоне вода.

— Ничего. — Ромка засмеялся и включил лебедку, конец которой был прицеплен к машине Самвела. Мужики посоветовали ему заглушить двигатель, заткнуть глушитель, снять аккумулятор и перебраться через реку на буксире. — Я тебе открою страшную тайну — у меня есть специальное сливное отверстие в полу. Я чопик из него вытащил, и вся вода вылилась. Надо будет — и Самвелу пол просверлим. У Леньки есть дрель аккумуляторная, наверное, еще заряд сохранился.

Леонид, пока был мастером, собрал себе из пары неисправных шуруповертов один годный и забрал его себе. Все равно оба были списаны. Компания особо не мелочилась, испорченный инструмент меняла сразу. Просто составлялся акт, признающий его негодным, подписанный работником, мастером и прорабом. Конечно, Леньке пришлось несколько вечеров поковыряться под светом настольной лампы, но при здешних ценах на электроинструмент оно того стоило.

— Ух ты, смотрите! Бревно плывет! — Лиен, следящая за рекой, ткнула в сторону реки. Немного выше по течению, чем сейчас шла машина Самвела.

— Это не бревно. — Ленька нахмурился. — Слушай, Майкл, а крокодилы здесь водятся?

Мужики переглянулись между собой, подскочили и потянулись за оружием. А Ленька рванул здоровой рукой рукоять заряжания ДШКМ, вернул ее обратно и с усилием развернул тяжелый пулемет в сторону реки.

— Уши закройте. — Затыкая себе уши берушами (возил просто на всякий случай, вдруг понадобятся), Ленька навел пулемет на уже четко видимого зверя и нажал на спуск. Здорово грохнуло, качнув машину, и в крокодила улетели красные черточки трассеров.

— Ну нихрена себе, — присвистнул Роман, глядя на вспенившуюся воду вокруг ненадолго задергавшейся туши. — Первой очередью накрыл. Ну ты даешь!

— Ром, здесь сотни метров нет, с чего мазать-то? — удивленно спросил Ленька, глядя на окрасившуюся красным реку. — Как бы тушу вытащить, а? Там же шкура огромная, на нас всех хватит, сапоги пошить.

— Не нужно вытаскивать. — Хиггинс покачал головой. — Точнее, не нужно вытаскивать специально: смотрите, его сносит между нами и машиной Самвела. Сейчас за трос зацепится, и вытащим вместе с машиной. И, Леонид, за предложение спасибо, но выделать шкуру и сшить сапоги — очень дорогое удовольствие. Его могут себе позволить или отчаянные модницы, или очень состоятельные люди. Лично мне сапоги за тысячу экю не нужны. Лучше снятую шкуру продай какому-либо скорняку, хоть стоимость патронов окупишь.

— Ну да. — Ленька смущенно почесал в затылке. — Я не подумал о себестоимости этих сапог, И насчет стоимости патронов тоже верно: эти, — тут Ленька поглядел на пустой конец ленты, посчитал, — восемь штук стоят тридцать два экю. Дневной заработок, однако. С премией.

Трос лебедки подтащил к берегу сначала тушу крокодила. Как оказалось, не огромную, а просто большую, пятиметровую. Но и ее на берег вытащить голыми руками не получилось, пришлось пропускать петлю из троса под передними лапами крокодила и вытягивать его буксиром. Правда, сначала произвели контроль, прострелив ему голову тремя пулями из винтовки Майкла.

Следом из воды выехала машина с изрядно офигевшим, хотя уже немного пришедшим в себя Самвелом.

— Самвел, я понимаю, что было страшно, но напрудить со страха полный салон — это слишком! — Ромка с хохотом встретил поток воды из «семерки» Самвела.

— Да ну тебя. — Бледный армянин вылез из машины и с дрожью передернул плечами. — Когда такая хрень начинает биться в десяти метрах от твоей машины — сразу Бога вспоминаешь… Какая гадость все-таки! — И Самвел поглядел на вытянутый хвост рептилии.

Из продырявленной тяжелыми пулями туши все еще текли струйки крови, отчего прибрежные волны стали красноватыми. Огромная башка с полураскрытыми челюстями внушала невольное почтение и трепет.