Ратник 2 - Евгений Васильевич Шалашов
— Ну, раз хотите — тогда пойдем вместе. — решил князь.
— Князь, дозволь и нам с тобой, — подал голос один из «стрежневцев» — из тех, кто пытался ночью украсть тело Врабия.
— А вот на вас у меня надежды нет, веры вам мало, — покачал головой князь. Подумав, сказал: — Но коли хотите свою вину искупить, то возьму. Но вот оружие я вам не дам, не взыщите.
Дважды плененные дружинники закивали. Понимали, что оружие они не заслужили. Но коли ты настоящий воин, то оружие можно добыть и в бою.
Оставив обоз и коней, князь и его дружинники отправились за биарминами. Лесом было идти недолго — версты три. Но скоро деревья поредели, сменившись кустарником, а под ногами захлюпала вода.
Рахи, выйдя к болоту, скомандовал:
— Идти за мной, след в след. Не останавливаться! Ежели кто тонуть начнет — спасать не будем!
Рахи вздохнул и пошел вперед, показывая дорогу.
Ходить по болоту бы лучше на каких-нибудь мокроступах, а то и на лыжах, но пришлось переться так, ножками.
Ну да, на лыжах бы гораздо лучше, чем на своих двоих, но обнадеживаться не стоит. Всякое бывает. Можно так ухнуть, что только болотная нечисть вытащит. Вон, у лосей копыта широкие и по болотам сохатые шастать мастаки, но и они каждый год десятками тонут.
Ярослав молча шагал по болотной жиже, а следом за ним угрюмо сопел Татень. Наверное, старый ратник опять начнет выдыхаться, но на болоте этого делать нельзя.
А тут, как на грех, его собственная нога сорвалась с проторенной тропки. Едва успел вытащить ступню, а болотная жижа вспузырилась, громко фыркнула и чмокнула, как лопнувший бычий пузырь.
Наконец–таки болото закончилось, а впереди показалась небольшая деревушка, прижатая к озеру.
Глава 22
Торговля и торговцы
Деревня биарминов располагалась справа, а слева, судя по невысоким шатрам и многочисленным продавцам и покупателям, сновавшим туда и сюда, развернулось торжище.
Коней у заморских гостей видно не было, наверное, они и на самом деле не возят их на кораблях, хотя, Ярослав читал где-то, что викинги (если тутошние мурманы они и есть!), были прекрасными всадниками. Правда, не очень понятно — когда они имели время и возможность этому научиться, если предпочитали «морских» коней сухопутным? Приятель, побывавший в Швеции (шведы ведь тоже числят среди своих предков варягов), говорил, что у скандинавов настоящий культ лошади. А в Стокгольме, в качестве сувениров, в огромном количестве продаются лошади — деревянные и пластмассовые, глиняные и пластиковые. А еще лошадей любят изображать на разных кожаных изделиях — от сумочек до кошельков.
Здесь же торжище было иного толка. Издалека не видно, что за товары разложены, но надо думать, что ничего такого особенного здесь нет. А ведь эти мурманы — парни здоровые, коли тащили на собственном горбу и шатры, и сами товары. Сколько по гати до устья реки, где стоит драккар? Верст пять? А может и больше. Кто их, здешние версты мерил?
После перехода через болото драться с мурманами не слишком-то хотелось. Нужно бы отдохнуть, перекусить. А еще — умыться и смыть болотную грязь и тину с обуви.
— Сейчас вам чумы поставят, и еду принесут, — сообщил молодой шаман будущему князю.
— Вот это и хорошо, — кивнул Клест, выражая общую радость, а Ярослав отметил привычное слово «чум». Вроде, чумы у чукчей, а биармины на жителей крайнего Севера не очень-то похожи. Песня такая есть, как «чукча в чуме ждет рассвета». Он даже как-то ролик смотрел. Прикольно. Ну да какая разница?
Лагерь для браничей разбили около ручья, недалеко от торга. Пока дружинники обустраивались — растапливали костры, ставили на огонь котелочки, чтобы сварить нехитрый обед, биармины уже успели поставить им нечто вроде шалашей, крытых шкурами. От солнца да дождя защитят, а зимовать здесь браничи не собираются.
Появление большого воинского отряда не осталось незамеченным и для мурманов. Ратники ловили пристальные, словно бы оценивающие взгляды заморских гостей, да и сами, в свою очередь, пересчитывали количество торговцев, оценивали их воинскую стать и присматривались к оружию.
И если до этого, со стороны торжища, доносились весёлые выкрики торговцев — на неизвестном языке, чем-то напоминавшим немецкий, то теперь радости поубавилось, а сами мурманы, время от времени скучивались и принимались о чем-то говорить. Видимо, тоже обсуждали новых людей.
Кажется, один только будущий князь был спокоен. Вон, Клест улыбается во все свои тридцать два зуба, что не были испорченны стоматологами и сладостями, о чем-то договаривается с молодым шаманом.
— Наши люди хотели вам свежей рыбки поднести — с утра наловили, но не стали, — сообщил Рахи.
— И правильно, что не стали, — усмехнулся Клест.
— Вот и я так подумал, — скромно улыбнулся Рахи. — Не все, что в реке плавает, в пищу годится. А если и годится, то не всем.
Ишь, как завернул-то! Мог бы и проще сказать. Дескать — если бы бирамины притащили жителям Бранского княжества рыбу, что считается священной, то ратники бы такой жест не оценили. Ладно, что сами браничи не осуждают лесных людей — что с них взять, с дикарей? — за то, что они едят рыбу, но сами бы могли и по хребту огреть за подобное подношение.
Но свежее мясо, испеченное на углях, чем-то напоминало полузабытый шашлык и было очень даже вкусным. Вот, если бы к нему еще соли чуть-чуть, так и совсем бы неплохо. Но биармины, в отличие от браничей, соли совсем не ведали, да и сам Ярослав, по правде сказать, уже стал привыкать, что здесь соль используют не щепотками, как на оставленной родине, а по чуть-чуть.
К слову — а как тутошние лесные люди живут без соли? Она же, вроде, организму необходима? Но как-то живут и, ничего.
Ярослав, посматривая то в сторону торжища, то на деревню, где царило оживление, вспоминал разговор с Зозулей, когда тот рассказывал про местное устройство, да про народы, проживающие в этих краях. Приятель уверял, что лесных людей почти не осталось, а если и был кто, так куда-то ушли. А тут, вишь, лесных людей немало. Если прикинуть, то наберется на целое село, а то и больше. Врал Зозуля? Или, все еще проще. Лесные люди живут и пищу себе добывают в лесу, а жители бранского княжества землю пашут, а жительствуют в деревнях и сёлах. Стало быть, нет нужды им
