Корпус обреченных - Алекс Хай
— При всем уважении, вы, Николаев, не стоите в очереди на трон!
Ну, разумеется. Теперь с Андреем будут носиться как с писаной торбой. Однако это был шанс! У кузена крепкий Алмазный ранг. Если сможет адаптироваться под энергию Искажения, у нас в перспективе может появиться второй Черный Алмаз. И не один, если поставить эксперимент на рельсы.
Я вздохнул и поднял глаза на Сумарокова.
— Филипп Кириллович, он выдержит. Он алмазник и уже был в зоне аномалии. И справился. У его организма, как и у моего, полагаю, есть склонность к адаптации. Да, понадобится много эфира, чтобы поддерживать его состояние, но в случае успеха… Это может стать настоящим прорывом в борьбе с Искажениями.
Сумароков задумался, а затем посмотрел на Андрея, который по-прежнему лежал без сознания.
— Мы не можем принять такое решение самостоятельно, — сказал он после долгой паузы. — Нужно получить разрешение генерал-лейтенанта Шереметевой. А та, в свою очередь, не станет действовать без одобрения Великого князя…
— Так отправьте за ней! Я готов поделиться своим эфиром. Все алмазники из Корпуса без сомнений согласятся. Хотя бы доложите ее превосходительству!
Главный медик покачал головой — ему явно не нравилась моя идея. Ясное дело — меня не так жаль, за меня дядюшка Федор Николаевич головы рубить не будет. Наверное…
— Пусть решает Шереметева. Пока продолжайте давать Романову эфир. У вас хорошо получается.
Пока Сумароков отправлял вестового за Шереметевой, я снова посмотрел на Андрея. Он наконец-то пришел в себя после дозы эфира, хотя его дыхание было тяжелым и прерывистым. Он сжимал зубы, стараясь не потерять сознание, а руки непроизвольно дрожали.
— Держись, кузен, — проговорил я и все-таки немного стянул с него остаточную энергию.
Для запуска процесса адаптации так много не нужно, а ему станет полегче. Да и я тут же преобразовал отнятое в эфир и отправил обратно в тело родственника.
— Все… Все словно горит внутри.
Я кивнул.
— Твой эфир борется с Искажением.
Внезапно он распахнул глаза и посмотрел на меня. Взгляд был мутным, как будто он видел меня сквозь толстую пелену. На его лице проступила легкая улыбка, но это далось ему с трудом.
— Никаких ртутных капель, — пробормотал он с трудом. — Я… слышал, что ты предложил. Нужно попробовать. Если ты прав…
— Береги силы. Мы скоро решим, что делать. Если твой отец и Шереметева согласятся…
— Отец больше не вправе за меня решать! Он отправил меня служить, и я сам решу, какой будет эта служба.
Шереметева прибыла через несколько минут — походка быстрая, шаги четкие. За ней семенил Боде — гораздо более обеспокоенный, чем генерал-лейтенант.
— Докладывайте, — приказала она Сумарокову, лишь вскользь взглянув на нас с Андреем.
Подполковник коротко изложил ситуацию, объяснив все варианты: заражение энергией Искажения, попытку нейтрализовать её ртутью и моё предложение попробовать обойтись эфиром. Шереметева молчала на протяжении всего доклада, её лицо оставалось непроницаемым.
— Это слишком рискованно, — наконец произнесла она, после короткой паузы. — Наследник Великого князя не должен подвергаться таким опасностям. Если что-то пойдёт не так…
Я шагнул вперёд, не удержавшись.
— Ваше превосходительство! Если он сможет адаптироваться к энергии Искажения, это может стать поворотным моментом в подготовке. Тем более Романов согласен.
Шереметева наградила меня ледяным взглядом. Дескать, знай свое место, мальчик.
— Мы не знаем, как его организм отреагирует, — сказала она медленно. — В случае неудачи мы потеряем не только бойца.
— Я хочу рискнуть! — внезапно раздался хриплый голос Андрея.
Все повернулись к нему. Он с трудом приподнялся на локтях.
— Это мой выбор, — продолжил он, едва двигая губами. — Я не хочу быть просто наследником своего отца. Я хочу что-то изменить. Глупо не воспользоваться шансом. Тем более мне уже немного легче. Возможно, я и правда адаптируюсь…
Нет, дорогой кузен. Тебе полегчало, потому что я стянул с тебя излишек. Следующие несколько дней тебя будет беспощадно ломать. Зато потом — да, станешь сверхчеловеком. Если и правда адаптируешься.
Шереметева замерла. Медленно выдохнув, она скрестила руки на груди, внимательно изучая Андрея. Кузен выдержал ее пристальный взгляд и решительно поднял подбородок.
— Вы уверены? — спросила она наконец. — Это внеплановый эксперимент. Мы можем только предполагать, как вы будете себя чувствовать. Но, основываясь на опыте, ощущения будут не из легких.
— Плевать, ваше превосходительство. Для меня честь послужить государству так, чтобы от этого была польза для всех. Если Алексей прав, мы откроем новую главу в подготовке магов.
После долгого молчания Шереметева кивнула.
— Хорошо, — сказала она. — Если вы готов пойти на этот риск… Сумароков, готовьте резервы эфира. Но помните, если что-то пойдет не так, малейшее подозрение на угрозу жизни — сразу вводите ртуть. Не обсуждается.
Мы с Андреем переглянулись, и я слегка ему улыбнулся. Не дам я тебе помереть, не волнуйся. Если не хватит моего эфира, выдою каждого алмазника на курсе.
— Держите меня в курсе.
Шереметева посмотрела на него последний раз, затем кивнула и, не сказав больше ни слова, вышла из комнаты. Андрей без сил рухнул обратно на кушетку. Бодрился, зараза такая.
— Николаев, дайте ему, сколько сможете.
Сумароков немедленно начал приготовления, а я остался у койки кузена, накачивая его эфиром.
— Леш… — вдруг прошептал Андрей, схватив меня за запястье. — Если… если что-то вдруг пойдет не так, не смей себя винить.
— А ну замолчи и не смей думать о плохом. Все будет в порядке, обещаю.
Он устало улыбнулся.
— Ты опять знаешь больше, чем говоришь?
— Ты точно не помрешь, — отозвался я и, крепче взяв его за руку, понизил голос до шепота. — Сможешь ли адаптироваться, пока неизвестно, но Искажение тебя не убьет. Я бы ни за что не стал тобой рисковать.
— Иногда я начинаю бояться тебя, кузен Алексей.
— Нечего бояться, пока мы на одной стороне. А мы здесь всегда на одной стороне — за живых против погибели.
— Увеличьте подачу эфира, Николаев, — велел Сумароков, проверив состояние Андрея. — Сейчас мы погрузим господина Романова в сон, чтобы процесс адаптации проходит немного комфортнее.
Я передал больше силы, пока главный лекарь вязал заклинание глубокого сна. Андрей напоследок улыбнулся мне и провалился в забытье.
Лишь бы я не ошибся. Лишь бы
