Практик (СИ) - Корнев Павел Николаевич
— Твою группу включили в состав оперативно-розыскной бригады, — сообщил Городец. — Вечером проведу инструктаж, ознакомлю с приказом и поставлю задачи. А пока, если у товарищей, — слово это он произнёс с нескрываемой иронией, — больше нет вопросов, иди отсыпайся.
Вопросов у «товарищей» ко мне не нашлось, зато сам я спросил:
— Вы просто задачи поставите или непосредственно бригадой руководить будете?
— Узнаёшь в своё время. Всё, иди.
Прикрывая дверь, я расслышал негромкий смех Альберта Павловича и вторящего ему Вани Богомола, но что именно их так развеселило, не понял, а строить догадки на сей счёт не стал. Последовал приказу Городца, отыскал своих людей и завалился спать. Шутка ли — вторые сутки на ногах!
Городец вызвал уже после ужина, но нельзя сказать, будто всё это время я провёл в праздном безделии. С двух часов пополудни мы числились резервной группой немедленного реагирования, и пусть серьёзных инцидентов не случилось, на летучки к дежурному я ходил наравне с командирами других подразделений.
Никаких изменений занимаемый Георгием Ивановичем кабинет к вечеру не претерпел, за тем исключением, что теперь там сильно пахло табачным дымом, а пепельница оказалась забита папиросными окурками. Ну и бумаг на столе прибавилось, а сам Городец избавился от пиджака и ослабил узел галстука. Вид у него был откровенно помятый.
Впрочем, всё это я отметил только после получасового ожидания в приёмной, где на сей раз посетителей принимал молодой человек в форме поручика управления госбезопасности РКВД. Мариновали там далеко не всех: время от времени какие-то типы в штатском уверенно кивали секретарю и проходили прямиком в кабинет. Кто-то задерживался, кто-то почти сразу уходил. Что это были за персонажи, понять так и не удалось.
Из всех присутствующих я знал лишь Грина, но Степан Александрович меня игнорировал, да и мне сказать ему было нечего. В принципе не до разговоров было, поскольку собравшаяся в приёмной публика косилась на человека в чёрном прыжковом комбинезоне не слишком-то и дружелюбно. Впрочем, и особой враждебности заметить тоже не удалось. Скорее уж во взглядах читалась смешанная с настороженностью озадаченность.
Гадают, не встретит ли их на выходе из кабинета конвой?
Вроде так, только едва ли вершителем их судеб мог стать капитан научного дивизиона ОНКОР. Что-то тут было не так.
Именно об этом я первым делом и спросил, точнее — поинтересовался нынешним статусом куратора. Тот досадливо поморщился и откинулся на спинку кресла.
— Да какой у меня статус? — вздохнул он. — Одни обязанности.
— Какого рода?
— Сейчас Грина приглашу, сразу вас обоих в курс дела введу. — Городец покрутил шеей и вновь вздохнул. — Настраивайся, что ещё на какое-то время в столице задержишься. Работы тут непочатый край.
— Расстрельные команды с нагрузкой не справляются?
— Очень смешно, — пробурчал Георгий Иванович.
— Да нет, не очень, — передёрнул я плечами.
— Ершистым ты стал, Пётр! Это не от ощущения собственной недооцененности, часом? — Городец присмотрелся ко мне и махнул рукой. — Брось! Пожалуют тебя орденом, не сомневайся даже! Богомол обещал Баюну словечко замолвить, да и Вран уже в курсе, кто именно его из камеры вытащил. Не знаю, что у тебя с его доченькой было, но Альберт счёл нужным заранее соломку подстелить. Так что цени!
Я был Альберту Павловичу за проявленную заботу безмерно благодарен, но предпочёл бы остаться в стороне от этого дела и не принимать участия в судьбе Ники Кондратьевны вовсе. А то она собственной охотой за лохматого студентика без роду и племени замуж выскочила, а крайним меня сделать собираются.
— Орден — это хорошо, — пробурчал я и передёрнул плечами. — А остальные как?
— Все участники операции получат государственные награды в зависимости от личного вклада. Твоя группа идёт по первому разряду наравне с начальствующим составом. — Он дошёл до сейфа и протянул мне сразу несколько красных книжечек. — Держи, на время командировки тебя и твоих людей прикрепили к столичному управлению госбезопасности.
Я открыл одно удостоверение, второе, третье, отыскал собственное и уточнил:
— Если в таких формальностях нужда возникла, значит, мы тут надолго застряли?
Георгий Иванович пожал плечами.
— Сложно сказать. Как пойдёт.
— А что со второй экспедицией? Кто с соискателями всё это время работать будет?
— Ими Сутолока займётся, не хуже тебя специалист, — пояснил Городец, пыхнул сизым дымом и вдавил окурок в кучку остальных.
Я помахал ладонью перед лицом и возмутился:
— Георгий Иванович! У вас цельный поручик госбезопасности в приёмной сидит, нешто пепельницу вынести не может?
— Ты тоже поручик госбезопасности, возьми и вынеси! — ухмыльнулся в прокуренные усы Городец. — Хорошо зарекомендуешь себя, оформлю порученцем на повышенное довольствие. А сейчас Грина пригласи.
— Порученцем? Большое дело! — хмыкнул я. — Сколько уже лет у вас на побегушках!
Взял пепельницу и вышел с ней в приёмную. На столе у секретаря обнаружилась точно такая же, только пустая, я с невозмутимым видом произвёл обмен и объявил:
— Проходите, Степан Александрович!
Грин поднялся и зашёл в кабинет, едва ли не печатая шаг. Встал напротив стола и объявил:
— Я требую оградить своих подчинённых от бесконечных допросов касательно местонахождения Василия Коросты! Никому из нас ничего об этом не известно! И меня, как непосредственного руководителя Коросты, до сих пор не поставили в известность о сути предъявленных ему обвинений!
Георгий Иванович с укором посмотрел на меня, покачал головой и махнул рукой.
— Присаживайтесь, Степан Александрович! Присаживайтесь! Я понимаю вашу озабоченность, но ничем не могу помочь. Не занимаюсь этим делом и пригласил вас совсем по другому поводу.
Грин немного поколебался, но всё же опустился на стул и сухо произнёс:
— Слушаю.
Городец подозвал меня и вручил заполненный машинописным текстом листок, синевший внизу росчерком подписи и окружностью печати.
— Передай! — распорядился он, после протянул ещё один лист. — Ознакомься и распишись!
В приказе шла речь о формировании при управлении госбезопасности РКВД специальной оперативно-розыскной бригады. Моя группа прикреплялась к ней для силовой поддержки следственных мероприятий, руководителем назначался замначальника секции-пятнадцать Грин. На другой стороне листа шёл перечень зачисленных в новую структуру сотрудников.
— Руководство республики обеспокоено вовлечённостью в противоправную деятельность операторов сверхэнергии и наличием в уголовной среде целого ряда неприкосновенных персоналий как со сверхспособностями, так и без оных. Поднимайте старые дела, готовьте список тех, кого оградили от преследования по команде сверху. С завтрашнего дня начнёте прорабатывать эту публику.
Степан Александрович откашлялся и сказал:
— Два вопроса!
— Слушаю вас.
— В список могут попасть наши собственные осведомители.
Городец отмахнулся.
— Не проблема! Делайте соответствующие пометки по своему контингенту.
Грина такой ответ вроде бы удовлетворил, и он перешёл к следующему моменту.
— В работе есть и текущие дела. Снимать с них сотрудников контрпродуктивно.
Георгий Иванович кивнул.
— Перераспределением дел займётся подполковник Красовец, обсудите это с ним. При наличии объективной необходимости я поставлю перед руководством вопрос о выделении секции-пятнадцать дополнительных ресурсов. Ещё вопросы?
— Нет, больше никаких.
Грин попрощался с Городцом, кивнул на прощание мне и покинул кабинет. Тогда Георгий Иванович недобро усмехнулся.
— Знаешь, Пётр Сергеевич, а ведь у него было три вопроса. И третий, не заданный: где сейчас Василий Короста!
— Ну что вы опять начинаете, Георгий Иванович? — возмутился я. — Говорю же: не знаю! Но я на его месте давно бы уже был на полпути к Латландской границе!
