Мичман Империи. Часть первая - Александр Четвертнов
Для нас это место стратегическое. Любой военный командир будет ожидать атаки на колонну чуть дальше, там, где горы уходят на километровые высоты, а ущелье сотни километров скользит змеёй у самого подножья. Уйти от атаки в тех местах невозможно. Движение только вперёд, либо назад. Никакой возможности взлететь вверх. Слишком высоко, особенно для боевой и тяжело бронированной техники.
Наша же задача запереть ущелье, не допустить к нему Ракс. Мы атакуем раньше. Там, где высота утесов не превышает и трехсот метров. Тяжёлая техника в этом случае нам нестрашна, но БАГи доставят много хлопот. Ничего, справимся.
Мы ползали по склонам. Крепили мины, автоматические ракетные установки. Готовили огневые точки, устанавливая в них тяжёлые пулемёты. Прорабатывали маршруты отступления.
Работы было много, но мы справились. Благо снаряжения оказалось вдоволь. Правда, для этого пришлось распотрошить военные склады убежища Юдиных. А нам ещё усадьбу брать штурмом.
Только декорациями не ограничились, ещё и сценарии прописали. Под конец подготовки у меня и у каждого бойца в систему оказались загружены подробные планы местности, инструкции и алгоритмы действий аж на десять вариантов развития событий (Жичкин с этим помог, у него опыта океан). Одним словом, к бою подготовились полностью.
Часа через три мы со спокойной душой разместились на отдых. Разлеглись среди местных сосен и елей, росших на склоне горы, что спускался в тундру. Замаскировались так, чтобы нас не заметил враг, и началось самое трудное — ожидание.
* * *
Лёгкий ветерок приносил свежесть и запахи трав из тундры, разбавлял ими густой аромат хвои. Солнышко приветливо припекало. Не сильно, в самый раз, чтобы раздеться и безопасно позагорать. Приятно для уха перекрикивались птицы. Обстановка была ни разу не рабочая. Располагала к мангальчику и шашлычку.
— Как думаешь, успеют? — спросил Гусар, пережевав морошку и отправив в рот ещё одну горсть ягод.
— Надеюсь, — ответил я и обвёл взглядом вокруг нас. Где он ягоды нашёл? Не вижу ни одного куста. Только деревья и грибы.
— В любом случае нам будет жарко, — добавил Гвоздь, перевернувшись на бок и подложив под шлем камень.
— Жаль, спутник не подвинули, — протянул Гадел, и добавил:- посмотреть бы, где противник.
Все согласно закивали, что-то пробормотал Пруха. В данный момент спутник не доставал до предприятий с той точки, где находился. Ни один спутник. Использовать их мы могли, но вот менять орбиту или перемещаться вне расписания… Дед решил не наглеть, а Ерастов выдохнул.
Потому и не знали мы, где противник, и сколько. Ничего, эту часть тундры техника контролировала, скоро узнаем. Даже раньше: мы первыми заметим врага. Визуальное наблюдение никто не отменял.
— Смотрите, какая зверюга красивая, — Феймахер оторвался от бинокля и ткнул пальцем куда-то в тундровое море.
— Где? — заинтересовался Гусар, приникая к своему биноклю.
— На девять часов, — скорректировал его Фея. — Один большой, другой маленький. Мохнатенькие такие, а рожки как вьются.
— Это мамонт с детёнышем, — пояснил я, тоже глянув ради интереса.
Фея, наверное, единственный, кто находился сейчас в приподнятом настроении. Уж очень любит он всё, что взрывается. Кажется, установка мин его вообще не вымотала, а только придала сил. Даже несмотря на альпинизм и перетаскивание тяжеленных валунов.
— Круто! — не сдерживал он своего восторга. — А вон и папонт.
— Чего? — не понял я, снова прикладываясь к биноклю, всё же он позволял смотреть намного дальше, чем визор доспеха.
К двум мамонтам подходил третий, ещё больших размеров, чем первый взрослый.
— Ну, мама — мамонт, — стал объяснять Феймахер, — а папа — папонт.
— Хирш, ты издеваешься? — не выдержал Гусар.
— Если честно, то немного, — радостно сообщил Фея. — Надо же поддерживать репутацию.
— А я всегда знал, что он умнее, чем кажется, — хмыкнул Гадел, закидывая в рот горсть морошки. Да где они её нашли? Тоже хочу! Аж слюной исхожу.
— Пруха, ударь его что ли, — Миша убрал бинокль и полез за сухпайком. — Выдай за меня гусарского чапалаха.
— Мне лень шевелиться, — отозвался Байрачный. — Устал малёк, дай отдохнуть.
— Годы берут своё? — иронично уточнил Гусаров. — Уже не козлик?
— Да, не тот возраст, чтобы по горам скакать, — усмехнулся Пруха, состроив мудрое лицо и смешно пошевелив усами. — Старые козлы высоко не поднимаются.
Все рассмеялись.
— Ничего, скоро пенсия, отдохнёшь по полной, — успокоил я его, — откроешь мастерскую, детишек по лавкам настрогаешь.
— Бороду отрастишь, как у козла, — подхватил Фея.
— Не, — протянул Пруха. — Я даже усы сбрею, Милана любит чистое лицо. Если увидит, сразу укажет на бритву.
— А я думал ты главный в семье, — хмыкнул Гусаров, доедая крекеры с паштетом.
— Я простой матрос, — хмыкнул Прохор, подставляя лицо свежему ветерку. — Что на службе, что дома. Вон, Татарин меня понимает.
Все тут же повернулись к Гаделу.
— А я чего? — удивился тот. — У нас всё нормуль, Пруха, ты разговор не переводи.
— Точно подружек нет? — прищурился Гусаров. — А если найдём?
— А это выход, — я решил подлить масла в огонь веселья. — Отправить Лену искать и заводить подруг, потом с вами их познакомит.
— У меня Сельда есть, мне не надо, — отреагировал Хирш, а у Гусара на лице мелькнуло что-то вроде озарения.
— Умеешь ты поддержать друга, Ростик, — притворно надулся Гадел, отворачиваясь от меня, как раз в сторону Чюватова.
— Арина Лене ещё не писала? — тут же нарушил своё молчание Рифкат, будто ждал, когда на него посмотрят.
— Да тьфу на вас! — Гадел развернулся обратно и завалился на землю. — Реально не смешно уже.
— Просто все в восторге от твоей девушки, — протянул с земли Пруха. — Валькирия.
— Это да, — протянул Татарин мечтательно, закрывая глаза.
— Интересно, Сельда уже в академии? — обратился Гусар к Фее, размещаясь поудобнее в корнях ели.
— Нет, — печально протянул Хирш. — Она к осени прилетит, — и тут же встрепенулся, улыбнувшись, — мы тут недавно списывались, хочешь, фотки с её выпускного балла покажу?
— Покажи, — Чюватов подполз к Фее. — Интересно же, а у неё подруги есть?
— Прух, а ты сможешь выйти на пенсию досрочно? — очень уж захотелось мне осчастливить нашего товарища радостной новостью, но надо сначала разузнать, получится ли.
— Зачем это? — удивился Прохор. — Зарплата больше пенсии, да и копим мы, я же говорил.
— А если нежданно разбогатеешь, — прищурился я.
— Шутишь? — рассмеялся он. — Откуда богатство, да и сколько его? Пара десятков золотом ничего не решит.
— А если речь о паре тысяч?
— Рос, ну ты и фантазёр.
— Да просто представь, — не отставал я от него.- Ушёл бы?
— Ладно, — усмехнулся Пруха, — твоя взяла. У меня появилось несколько тысяч золотом, так? — он посмотрел на меня, и я кивнул. — Этих денег хватит на всё: на дом, мастерскую, и на жизнь останется, — рассуждал Прохор, — на учебу детям, на антиграв, на эвакуатор даже, но я бы всё равно не ушёл со службы.
— Почему? — удивился я. Да все удивились и уставились на Прохора. Даже Гвоздь проснулся и смотрит на него.
— Не ради денег я служу, парни, — улыбнулся Пруха, и устремил взгляд куда-то в небо. — Родина, она же хрупкая женщина, — развёл он руками. — С виду сильна, как моя Миланка, но я-то знаю, как они обе нуждаются в крепком плече и широкой спине. А у меня есть и то, и другое. У меня есть сила, и я могу оборонить обеих.
— Так ты не один, есть и другие люди для этого, — проронил задумчиво Гвоздь.
— Есть, — кивнул Прохор, — и когда буду на пенсии, буду лежать на печи и есть калачи за их спинами. За вашими спинами, ребятки, — он обвёл нас взглядом и широко улыбнулся, по-доброму так, счастливо. — Потому что будет ваша очередь беречь и защищать Родину. Сейчас же я тоже имею на это право, и буду пользоваться им, пока оно есть.
— Ты знаешь, — протянул Гадел задумчиво, — вот не ожидаешь от тебя таких речей. Умеешь ты удивлять, Прохор.
— Это плюсы простой жизни, — усмехнулся Пруха. — Будьте проще, парни. Жизнь, — он на мгновение задумался, — она ж простая, как турбина антиграва, к чему весь этот тюнинг и обвесы? Взял и полетел.
Все как-то резко задумались над словами Прухи. Разговоры сами собой увяли.Зашуршали упаковки сухпайка, зашелестел ковер опавшей хвои, когда на него стали укладываться, и я решил узнать, как дела у Жичкина.
— Все спят, — ответил по связи Абаимов. — Разбудить?
— Не. Тревога будет, тогда поднимем, — ответил
