Старшеклассник без клана. Апелляция кибер аутсайдера — 3 - Семён Афанасьев
— Как так? Я же с ним учусь сколько.
— Можешь считать интуицией.
— Исключено. У него ни импланта никогда не было, ни ума. Такой дебилизм не подделаешь. Ты его просто лично не знал!
— А как он тогда с тобой справился?
— Не знаю... Повезло!
— Натурал, с которым все всегда делали, что заблагорассудится, вдруг начинает бить всю школу, так?
— Может, Чень ещё побарахтается.
— Не думаю. Попутно: его усыновляет одна из Хамасаки. Встречается этот "убогий" тоже с девочками, у которых тоже очень непростые родители — я правильно запомнил твой рассказ? Причём сразу с двумя?
— Да, но...
— Это всё с твоих слов, так что помолчи. После того, как этот "натурал" себя показывает во всей красе, за него начинает даже братва из латиносов заступаться. Было такое?
— Думаю, это девки его подсуетились. Получается, не за него, а по их просьбе.
— Рашид, мальчик мой. Совершенно неважно сейчас, что ты думаешь! Продолжаем учитывать только факты, а не твои домыслы.
— Как скажешь, дедушка.
— Только что, вот сейчас, с этим же "натуралом" продолжают происходить странности, но уже в суде. После того, как его же земляк, и тоже из непростых, заикается о первичной нейросети и прямо обвиняет этого твоего Седькова, что с ним происходит? — старик по-доброму и с улыбкой смотрит на внука. — Дай бог здоровья Фариду, что подсуетился.
— Его на улице убивают сразу, едва он из здания выходит? — Лицо подростка вытягивается. — Причём, точно так же, как отец... отца...
Старшеклассник с перевязанной головой снова отворачивается к стене и смахивает что-то из угла здорового глаза.
— До сих пор не ухватываешь сути? — взрослый игнорирует эмоции парня.
— Пока не могу понять. — Внук успокаивается и продолжает. — Ты сводишь воедино мой проигрыш, опекуншу Хамасаки и этого второго русского, которого пришибло возле суда. Считаешь ещё, что Седьков — не натурал. Как это возможно всё вместе?
— Вот Фарид, даст аллах, это прямо сейчас это для нас и выяснит. — Твёрдо завершает старик. — Или хотя б частично прольёт свет, раз и в суде этому свидетельству ходу не дали.
— Да может и дали, только мы с тобой пока не видим! Это же надо материал из суда качать — а это время.
— Молодец. — Дед снова обнимает внука. — Хорошо, что ты успокоился. Сейчас я тебе покажу, какие секреты иногда хранят потомственные семьи юристов.
— Разве все эти связи не у отца были? — со вздохом отзывается подросток.
— У меня несколько детей, — серьёзно отвечает дед. — Не только жена Фарида и Фархат. Я был бы очень плохим отцом, если бы не знал всего о делах каждого из них.
— Да ну?! — старшеклассник удивляется ещё сильнее. — Хочешь сказать, что можешь без отца материалы получить?
— Ты ещё очень молод, мальчик мой. Самые настоящие игроки — это не те, кто на сцене исполняет главные роли. — Старик усмехается, активируя сразу несколько голограмм. — Сейчас вот здесь попросим — и через четверть часа, с божьей помощью, вон оттуда будем знать всё, о чём говорили в суде.
_______
Там же, через некоторое время .
— ... дедушка, а в школу мне зачем идти?! Ответь прямо!
— Мы не можем оставить без присмотра то, что там может происходить. И того, кто вызывает столько разных интересов разных людей.
— Он же меня опять будет месить.
— Думаешь, ему сейчас будет до тебя?
— Ему всегда будет до меня. Думаю, что я бы на его месте ещё и не так отыгрался бы, если б мог...
— Ты говорил, у него есть вполне конкретная претензия. Отдашь ему деньги — и на какое-то время он затихнет. А там посмотрим — или калиф, или ишак, или он.
— Да с чего ему затихать?! Если я заплатил один раз — значит, смогу платить всегда! Ты меня сам учил! Тот, кто отдал деньги однажды, будет отдавать всегда; надо только продолжать давить!
— Значит, поторгуешься, чтоб облегчить условия. Договоришься, что платишь один раз за неделю, на опт обычно дают скидку. Ты не понимаешь, что сейчас это всё скорее всего вокруг него заворачивается? — старик пронзительно смотрит на внука.
— Дядя Фарид же его сейчас и осмотрит, и допросит в суде? Зачем я нужен в школе? Что ты хочешь ещё выяснить?
— Рашид, всю жизнь не набегаешься, — старший вздыхает. — Ну и, раз уж такой разговор. Тебе сегодня поставят программы, с которыми чем больше он тебя, как ты говоришь, будет месить — тем нам лучше.
— Чем лучше?!
— Информацией. Тебе придётся потерпеть.
— Бл... Ты считаешь, из него сейчас ничего не вытряхнут? Обязательно мою голову подставлять?
— Я считаю, что японцы зачем-то пошли ва-банк, раз такое средь бела дня творят. Если они убирают свидетелей так нагло, ещё и под иммунитетом — значит, они всё контролируют. Надо понять, к чему клонится.
— А я тогда что делать буду в школе? Морду подставлять?
— Не только. Ты, кроме прочего, будешь выполнять наши обязательства перед китайскими партнёрами. Кстати, ту сумму, которую Седьков у тебя требует, я тебе тоже отправил.
— Спасибо, — в голосе старшеклассника слышен сарказм. — Лучше бы ты её себе оставил, а я завтра никуда не пошёл.
— Не лучше. Я почему-то уверен, что у Фарида в суде ничего не выйдет в том объёме, как мне надо.
— Зачем ты тогда его туда отправил?! Родня же? А если японцы всех подряд вокруг Рыжего крошить будут? Сам же говоришь...?
— Фарид — муж моей дочери, а не кровная родня. Мужей у неё, говоря прагматично, и после него может быть... ты понял. А чем больше он там сейчас пошумит, тем больше шансов, что что-нибудь да всплывёт. Информация по "натуралу", с которым не справились твои расширения и ради которого жгут посольские машины в центре города, мне нужна любая.
— Даже ценой подставы Фарида?
— А чем он особенный?
— М-да. Не любишь ты его, деда. Не любишь.
— А за что мне его любить?! — старик удивляется.
Глава 21
— Все внутрь! — возле опросной Эрнесто
