Павел Стретович - Вернуться в осень
— Понимают. И очень хорошо понимают. Но иногда не хотят, чтобы из-за них женщины жертвовали. Особенно личным счастьем.
— И подстраивают женское счастье под свое, мужское понимание, — немедленно отреагировала принцесса. — Не понимая, что любой человек на земле всегда в подобном чем-то жертвует. Но не счастьем. А именно для того, чтобы найти свое счастье.
— А если он, мужчина, точно знает, что он для нее — не счастье? И не хочет, чтобы из-за него страдали?
— То этот мужчина наверняка о своих мозгах слишком высокого мнения. Никто ничего не может знать точно. И может не избавить, а причинить страдание.
— Так уж и страдание. — Он опять наклонился над тарелкой. — Любят женщины громкие слова…
Илламия задумчиво наблюдала за ним, чуть улыбаясь каким-то своим мыслям. Слышно было, как за окном щебетали и пересвистывались птицы.
— А еще есть у вас какие-нибудь интересы, Сергей? — Принцесса откинула назад волосы — совсем как сестра — и подперла подбородок сложенными руками. — Кроме общения с чудищами? Я, например, увлекаюсь бриллиантами, деньгами, мужчинами и казнями невинных девушек…
На этот раз он рассмеялся:
— Я тоже люблю все это… Кроме мужчин.
— А лошадей?
— И лошадей.
— Тогда вы найдете общий язык с моей сестрой. Последние пару месяцев она не хочет знать ничего, кроме одной лошади… Красивая, правда, лошадка. — Она кивнула головой в окно. — Вон она стоит.
Сергей послушно повернул голову. Внизу шелестели начинающей желтеть листвой деревья парка, во все стороны разбегались радиальные дорожки, а на круглой площадке прямо под окном человек, скорее всего один из конюхов, держал под уздцы коня. Красивый, статный, черный как крыло ворона… Мрак!!! Елки-палки, это же Мрак!
Он вскочил и оперся руками о подоконник, не отрывая радостного взгляда. Потом почему-то посерьезнел и обернулся к Илламии. Она открыто улыбалась.
— Я совсем не могу вас понять. Это честно. Обеих сестер-принцесс. Что вы за женщины? Может, вышли на время из какой-нибудь сказки? Так не бывает.
Илламия совершенно серьезно кивнула головой:
— Очень точно подмечено.
— Две сестры-принцессы — не оторвать взгляда — уговаривают какого-то полоумного мужлана, чтобы он не сбежал, а попробовал сохранить брак. Разве такое может быть в жизни?
Илламия закатила глаза кверху:
— Одну минуту, дайте подумать… Такое — нет. Потому что вместо слова «мужлан» должно присутствовать «благородный рыцарь». Плюс еще — «который не хочет ничего для себя». Слово «полоумный» можно оставить. Потому что такого точно не бывает.
Сергей задумчиво смотрел на нее:
— С вами как-то очень легко. И тем не менее вы по всем качествам — высокородные принцессы. Вы со всеми так?
Илламия рассмеялась:
— А вы знакомы со многими принцессами? Если хотите, чтобы они остались живы, не говорите об этом Энии.
Сергей немного смутился:
— Да нет, вы первые… Но все равно.
Илламия откинулась на спинку стула, в ее глазах продолжали прыгать веселые огоньки:
— Надо постараться подольше сохранить вас от королевского совета и вообще — государственных дел. А то мы сразу потеряем в ваших глазах все очарование. Мы там такими бываем… Вы сразу сбежите в Рох.
Сергей потер висок, задумавшись о чем-то своем, потом поднял глаза:
— Скажите, ваше выс… Прошу прощения — Илламия, а вам по государственным делам часто приходится встречаться с правителями других королевств?
— Бывает. И по делам, и по приглашениям… Смотря с кем. Если по делам, то обычно сначала договариваются между собой вице-канцлеры. Вас кто-то интересует?
— А как вы общаетесь с правителями тех королевств, с которыми остались достаточно напряженные отношения?
Она подняла на него удивленные глаза:
— Да никак не общаемся — вице-канцлер и министры общаются… Вы о ком, Сергей, о маркизе Ар-Розе?
— Да нет… Ладно, понятно.
— Да нет, непонятно… Кто вас интересует?
Думающий о чем-то своем Сергей не заметил ее странной настойчивости.
— Эгивар Трой…
Она быстро отвернулась в сторону, как будто срочно заинтересовалась стволом папоротника. Это он уже заметил.
— У вас есть что-то против него? — Ее голос был ровным и спокойным, и именно это и выдавало еще только что веселую Илламию.
— Нет… — Он не отрывал от нее внимательного взгляда. — Что у простого воина может быть против короля? Вы меня постоянно принимаете за кого-то особенного.
— Понятно… Нет, с правителем Нагорта мы очень давно не встречались. Нас не связывают близкие отношения. После последней войны у Брахма-Гута.
— А с тем, кто правит Нипорогом, — он постарался перевести разговор в более спокойное русло, — городом семи капитанов, на Западе?
— Отец в Салиме встречался с двумя из них. — Ее перестал интересовать папоротник и она опять повернулась к нему. — Там и правят семь капитанов, совсем другой принцип правления. Его еще называют свободным городом. Не переводите из-за меня разговор, Сергей, я вижу — вас интересует Эгивар Трой.
— Да нет, не особо.
— Он приемный сын покойного Магора Троя. После своей смерти старый король завещал ему трон. Это не все знают.
— Да бог с ним, с Троем.
— Именно ему, — почему-то продолжала она, глядя немного в сторону, — а не своему сыну — его сводному брату.
— Илламия, — Сергей наклонился к столику, — зачем вы это мне говорите? Меня не интересует политика.
— Чтобы доказать, что у нас нет тайн от вас. — Она подняла на него свои посерьезневшие глаза. — У меня и моей сестры. Чтобы нас связывала дружба — хорошая дружба, без примеси всяких тайн, Сергей.
Он отвернулся и стал смотреть на своего коня. Это был прямой удар по нему — беззлобный и честный, не требующий и не давящий. Просто показывающий — они ничего не скрывают, они полностью доверяют ему. Даже в вопросах, касающихся государственной политики. И ждут такого же от него.
Почему? Ну почему? Почему так? Ведь он совершенно посторонний человек, не их круга, они его совершенно не знают — с сестрой, например, он только что познакомился. Что-то он не понимает в этом мире, в этом доме, в этих людях… С Энией ладно — еще как-то можно понять. Похоже — она его просто полюбила, а вот Илламия…
Сергей почувствовал, как в его душе поднимается волна сшибающего ликования. Все, он допустил эту мысль в свою голову, он принял ее — и в его голове начало наступать маленькое праздничное безумие. Она что, любит его? Его! Вроде бы любит, без шуток… Прекрасная принцесса с синими глазами, к тому же — спрыгнувшая с подиума, где вышагивают лучшие фотомодели мира. Кого — его! Невзрачного, неизвестного, бедного, короче — лоботряса. Это ж надо! Как такое могло произойти?
«Надолго ли? — тут же пискнул в голове противный голосок прирожденного скептика. — Ты будешь всегда от нее зависеть. И все твои слова о любви всегда будут попахивать простой зависимостью…» Сергей вздохнул — это правда…
Он повернулся назад, не поднимая глаз. Принцесса с усмешкой наблюдала за ним.
— Я сомневаюсь, что смогу жить во дворце, — сказал Сергей.
— Что, опять шевельнулась в душе «невера»?
Сергей вскинул удивленные глаза — она что, читает его мысли?
— У вас все написано на лице. — Ее насмешливые глаза обескураживали и сводили на нет все продуманные доводы. — Вы знаете, Сергей, по-моему, я вас поняла. Я поняла ваши мысли и ваши проблемы.
— Разве я это скрываю? — удивился он.
— Вы их не знаете сами, — продолжала улыбаться она. — Ваша проблема в том, что вы не верите сердцу и как следствие — чувствам, светлым чувствам. Вы все пытаетесь осмыслить и подогнать под холодную разумную логику. Человеческий ум и благоразумную мудрость. В вашей голове все расставлено и установлено на своих, извечно своих и прочных местах. Золото — богатому, свобода — рабовладельцу, победа — лидеру, мудрость — академику, знатность — именитому, талант — признанному, леди — полковнику, стражник — кухарке. Только так и не иначе. А если иначе, то дисгармония, хаос и ничего хорошего. Вы можете быть со мной не согласны, но это все равно так.
Сергей усмехнулся, почесывая висок. Почему он должен быть не согласен?
— И вы не верите сердцу, — продолжала она. — Не верите в прочность и неизменность светлых чувств, в то, что они могут быть важнее всего остального, житейского. Не только превосходить все неудобства, но и давать радость. Благородство, любовь, терпение, преданность, надежность, сострадание, радость, милость, самоотверженность, работоспособность. Особенно в среде тех — у кого, по вашему мнению, все есть.
Сергей молчал. Светлые чувства? Есть они, есть. Причем у всех. Но вряд ли — долго и постоянно. Они взлетают — как всплеск воды, чтобы потом успокоиться и опять уйти в глубину…
