Вячеслав Железнов - Р.А.Ц.
Сочувственно откликнулся Нирру глубокий грудной женский голос:
— Не самый мы сильный клан, если брать голый военный потенциал, но найдется у нас, чем удивить противников. Познающие других кланов иногда уходят к Госпоже — и далеко не всегда их тела сжигают или сразу же вводят в Великий Круговорот, наивно думая отгородиться от нас расстоянием. Не тревожься, Ласик, Морэтанн не станут пеплом истории. Думай о будущем.
— Благодарю, Нэлья. Ты лучшая из Опор мощи всех кланов. Слушайте, братья! Думаю я, что такие шансы выпадают лишь однажды — и никогда более не повторяются. Сообща нам нужно решить, станем ли мы на этот путь, потому что просто попытаться не выйдет, он потребует от нас всех, до последней крупинки, усилий.
До самого вечера властвовала тишина в зале совета. Никому из присутствующих не было нужды в сонмах помощников и грудах записей, все необходимое уже содержалось в тренированных умах. Потребности тела тоже не слишком-то довлели над ними, давно уже высшие некроманты ели, чтобы жить, а не жили, чтобы есть. Вдобавок, близость к их Госпоже давала изрядные преимущества по управлению косным телом, а потому членам совета ничто не мешало думать. Перед их внутренним взором проходила вся скрытая от досужих глаз кухня клана, весьма странное устройство которого постоянно ставило в тупик разведки злейших друзей. Тысячи тысяч отчетов и мириады цифр разворачивались в сознаниях, оставляя после себя точное знание всех возможностей, дополнительными вспыхивали скрытые резервы, оценивались риски новых разработок и возможная польза от них в свете новой информации, ветвились почти бесконечные линии комплексных магологий и хитросплетения клановой и межклановой политики. Связующая разумы нить позволяла обходиться без таких медленных слов, перебрасываясь мячиками понимания, хоть и забирала годы жизни взамен.
Наконец все фигуры разом пошевелились, сбрасывая напряжение этого поистине долгого дня. Кто-то протяжно зевнул, вызвав слабые улыбки на лицах, но все взгляды оставались прикованными к главе. Нить нитью, но решение должно было быть им озвучено. Ласик Нирр, некромант в — дцатом поколении, урожденный маг, самый момент зачатия которого был строго выверен отцом, явившийся на свет в центре сложнейшего узора под биения поистине чудовищной силы заклятия — он сладко и грациозно потянулся, зажмурился, вновь открыл глаза и произнес:
— Да. Мы это сделаем. За работу, Морэтанн! — а после стал надиктовывать нудные формальные обороты приказа.
47
Все тайное рано или поздно становится явным, и чем мощнее компьютеры, ведущие ретроспективный поиск, тем быстрее это происходит. Вычислительный центр УРа был отнюдь не самым мощным в Империи, он не входил даже в первую тысячу, но это была мощность относительная. Абсолютной же мощности вполне хватало для решения всех возложенных на него задач. С учетом развернутой на орбитах спутниковой сети, любое событие на планете отдаляло от появления в сводке не более шести-восьми часов. Системное использование всех имеющихся средств разведки перекрывало очень широкий диапазон и позволяло засекать практически любые сигналы. Разумеется, эту систему нельзя было и сравнивать со всеобъемлющим наблюдением в метрополии, где период обновления составлял от одной десятой секунды в крупных городах до десяти минут в пустыне, однако чисто военный аспект системы оставлял желать мало лучшего.
В мешанине событий первого и второго сражений остался незамеченным ряд слабеньких сейсмических сигналов, практически тонущий в содроганиях тверди от поступи сцепившихся гигантов, но в конце концов умные машины добрались и до него. Программа сравнила пички на диаграмме с обширным банком данных, нашла довольно хорошее соответствие, и высветила красным сообщение дежурному поисковому оператору. Тот вчитался и не поверил глазам. Быстро-быстро отбив запросы на дополнительное наблюдение, он связался с 'глазным залом'.
— Миша, можешь осторожненько глянуть вот сюда? Похоже, мы что-то поймали.
— Тебе каким глазом?
— Всеми, что есть сейчас на проходе. Если это то, что я думаю, не помешает любая инфа. Только тише, тише, без лишней активности.
Тот только фыркнул:
— Учи ученого.
Плавно развернулись в космическом вакууме разнообразные средства наблюдения, нацелившись на указанный район. Пальцы операторов порхали по клавиатурам, один за другим сменяя на экранах снимки в разных диапазонах. Клавиши отчетливо щелкали — клавиатуры были старыми добрыми механическими, диалоговскими, с кликом, а не новомодными сенсорными.
— Ха, точно, попались, голубчики! — на термальной картинке была видна большая белая клякса, словно бы очень-очень расплывчатая венозная сеть, только располагалась она на глубине метров сорока под землей. Радио — пусто, магнитное поле — небольшая флюктуация, радиация — хм, разумеется, после прохода МАГа уровень еще далек от фонового.
— А что там с сейсмо?
— Датчики поймали сигналы, когда они били штольни и штреки. Чем уж — не знаю, но на проходческий щит не похоже.
— Ладно, давай докладывай. И дырочку верти.
Сменившиеся с дежурства операторы ради разнообразия решили направиться в жилые сектора пешком, вместо того, чтобы добираться на обычных электромобильчиках. Они не слишком устали за смену и решили пройтись по верхнему ярусу магистрального тоннеля, размять ноги. Мимо по размеченным дорожкам проезжали многочисленные электромобили, велосипедисты, сидели на скамейках пары. Девушки зачастую были в гражданском, в разноцветных красивых платьях и туфлях-лодочках, иногда в босоножках на высоких каблуках, или невообразимых сандалиях на шнуровке, почти до коленок красиво обнимающей стройные ноги, и прочих бесчисленных хитростях женских нарядов. Юноши и мужчины в основном были при параде, некоторые с именными наградными кинжалами, один раз даже привиделся кортик на боку у широкого коренастого мичмана. Форма мелькала всех расцветок, с неизменной цвета бетона полосой в нижней трети рукава, обозначавшей принадлежность к войскам укрепленных районов. Младшие замучились бы отдавать воинские приветствия, не будь весь тоннель одним большим местом отдыха.
А было и впрямь красиво. Пятна яркого освещения, приближенного по спектру к солнечному, высвечивали диковинные слои камня на безупречной полировке стен огромного тоннеля, играли зайчиками на слюдяных блестках кристаллов и пенных струях небольших фонтанов и деликатно отступали, оставляя тихие затененные места, где так удобно было срывать поцелуи и шептать на ушко всякие безумности. Верхний ярус лепился широченным карнизом в верхней трети стены, вернее, выходил из нее неотъемлемой ее частью. Противоположные стены через определенные промежутки соединялись легкими ажурными мостиками. Внизу находились еще два яруса, а самый низ был превращен в сад-оранжерею. Травяные ковры были и на ярусах, а вот кусты и прочие высокие растения росли только там. Над ними светили специальные лампы, негромко журчала вода, чистейший песок и камни формировали необычный, радующий глаз ландшафт. Вдобавок Большой Садовый давал солидную долю кислорода, на пару с соседним Огуречным тоннелем, который поставлял к столу разнообразные грибы, овощи, фрукты и даже ягоды, хорошо дополняя меню.
Гигантский тоннель был в сечении правильным пятиугольником, если не считать выступов трех ярусов, а в плане тоже не круглым, порой кто-нибудь брался подсчитать все его углы, но неизменно сбивался — чтобы обойти весь двадцатипятикилометровый тоннель, требовалось не менее дня. Впервые видящих его он поражал до глубины души. Идеально сходились углы сверкающего полировкой камня, налетал свежий ветерок, волнами накатывались людские голоса, и все это сплеталось в такое неповторимое ощущение жизни, что Большой Садовый был любимым местом отдохновения для всех людей в УРе. Часами можно было любоваться игрой света и отражений в прозрачной воде фонтанов и водяных чаш, смотреть на потрясающе грандиозные блестящие стены — по ним даже можно было изучать геологическую историю Земли, ощущать запахи свежей травы и вообще всякой зелени, дышать грозовитым, щиплюще-озонным воздухом, заряжаясь бодростью и энергией, бродить по дорожкам и улыбаться встречным очаровательным девушкам.
Тем не менее, дыхание идущей войны ощущалось и здесь. Парадные кители зачастую скрывали повязки и шины, иные ходили с тростью, в голосах военных мелькали грусть и печаль, злоба и ярость, ненависть и горе. Мало кто не потерял друга, а то и нескольких, за время, что они находились здесь. Враг был силен.
48
Доклад возымел несколько неожиданное действие. Установка Перехода накопила достаточно энергии, чтобы во внутреннем режиме отправить немногочисленных раненых. Немногочисленных — потому что все старые ходячие остались, вцепились зубами в свои железки, и их никак невозможно было сговорить на Большую землю, а лежачих было мало, последнее заклятие вообще действовало по принципу или-или. Внутренний режим работы установки означал классический туннельный телепорт на две точки, груз исчезал из камеры отправки и появлялся на финише. Он был ограничен размерами установки, причем энергии жрал почти столько же, и потому не позволял пропихивать значительных объемов груза. Зато у этого режима не было той свистопляски со стягиванием пространства и прочими фокусами высокой физики, как у внешнего, при котором установка таскала сама себя. Интересно, что телепорт наводился не на точку изначального старта, а на работающую финиш-камеру, которая могла находиться в произвольном месте.
