Вадим Проскурин - Путь феникса
— Не трудись, — прервал его сэр Джон. — Мне доводилось видеть карту этой местности. Сейчас я соображу… Надо полагать, загон твоего стада располагается где-то у Карбоновых болот? Я прав?
— Вы правы, сэр рыцарь, — согласился Майк. — Тогда вы, наверное, уже поняли, почему эльфы набегают именно на это стадо.
— Это очевидно, — сказал Джон. — Эльфы совершают переходы по ночам, а дни проводят в укрытиях. Самое лучшее укрытие для эльфийского отряда — черная роща их вонючих деревьев. Черные деревья любят влажные места, не болотистые, но влажные. Если бы я был орлом и смог взглянуть на Карбоновые болота сверху, я увидел бы, что они окружены по периметру ожерельем, составленным из черных пятен эльфийских рощ.
— Вы рассуждаете как поэт, сэр рыцарь, — сказал Майк.
Джон странно хмыкнул и несколько секунд молчал. Затем он продолжил:
— Итак, самый удобный для эльфов путь к границам дистрикта Иден идет вдоль края Баскервильских болот. Естественно, все эльфийские отряды идут именно этим путем. Но я не понимаю, какому идиоту пришло в голову поселить орочье стадо там, где оно будет подвергаться набегам каждые сто дней, если не чаще. В таком месте надо крепость ставить, а не орков селить.
— Когда я беседовал с прокуратором, я тоже поначалу удивился, — сказал Майк. — Но сэр Джеральд Смит объяснил мне, что когда от набега пучеглазых страдает крепость, гибнут воины, а когда от набега страдает стадо, гибнут орки. И не просто орки, а преступники, которых никому не жалко. Если орк живет по заветам богов, не нарушает запреты, чтит господ и полубоссов, такому орку бояться нечего. А орку, преступившему закон, в штрафном стаде самое место. Сэр Смит говорил, что этот порядок упрощает управление орками в остальных стадах.
— Это уж наверняка, — пробормотал Джон. Немного подумал и спросил: — А что если в одну несчастную ночь эльфы не ограничатся набегом на штрафное стадо? Что если они пойдут дальше?
— Такого еще не бывало, — ответил Майк. — Сами посудите, зачем эльфам идти дальше? Черных рощ дальше нет, дневать придется в полях, а эльфы этого не любят. Даже если они дойдут до следующего стада и разорят его, конница сэра Смита легко перехватит их на обратном пути. Эльфы все это понимают и никогда не идут дальше штрафного загона.
— Понятно, — сказал Джон. — А тебе самому в этом загоне не страшно будет жить?
— Я не буду в нем жить, — сказал Майк. — В штрафном стаде не один загон, как обычно, а два. Первый загон — центральный, в нем живут только те каторжники, которые провинились незначительно. Там же живут орки, которые родились в штрафном стаде, там же стоит балаган пастуха. А в полудне пути на восток устроен второй загон, штрафной. Именно его разоряют эльфы. Туда сгоняют совсем закоренелых преступников.
— Интересно, — сказал Джон. — А почему эти закоренелые преступники не разбегаются?
— Куда им разбегаться? — улыбнулся Майк. — Там вокруг полей сплошиые болота со всех сторон, только две тропы проходимы. Одна ведет к эльфам, а другая — в центральный загон, она блокпостом перегорожена. Некуда преступникам разбегаться.
— Кажется, я начинаю понимать, что к чему, — сказал Джон. — Те орки, которые идут пешком — это совсем закоренелые преступники, а те, которые едут на лошадях — не совсем закоренелые преступники, верно?
— Верно за одним исключением, — сказал Майк. — Вон оно едет.
Майк указал пальцем, Джон посмотрел в указанном направлении, и увидел юную и довольно симпатичную орчанку, ехавшую на лошади. Ее посадка была необычной, Джон не сразу понял, что ее руки привязаны к луке седла.
— Что она натворила? — спросил Джон. — Она не выглядит опасной.
— Сэр Смит тоже так полагал, — сказал Майк. — До тех пор пока она не отказала ему в близости. С особым цинизмом отказала.
— С особым цинизмом — это как? — заинтересовался Джон.
— Не знаю, — ответил Майк. — Сэр Джеральд Смит подробностей не излашал, а выспрашивать я постеснялся. А давайте ее саму спросим. Эй, животное! — обратился Майк к орку-воину, ехавшему рядом с орчанкой. — Тащи сюда вон ту жабу, быстро!
— Я гляжу, ты уже научился командовать орками, — заметил Джон.
— Этому быстро учишься, — сказал Майк. — Ну ты, жаба! — обратился он к орчанке-преступнице.
Судя по всему, он хотел сказать что-то еще, но не успел, потому что орчанка заявила:
— Сам ты жаба!
Сэр Джон неожиданно рассмеялся.
— Храбрая девчонка, — сказал он.
Орчанка смерила его негодующим взглядом и ничего не ответила.
Майк вздохнул и сказал:
— Даже не знаю, что с ней делать. По-хорошему, надо голову срубить, но сэр Смит может передумать… Говорят, он одну наложницу уже отправлял в штрафное стадо, а потом вернул с полдороги. Правда, ту он отправлял в основной загон, не в штрафной, и про ту он вроде не говорил об особом цинизме…
— Это потому что Серая Шейка яйца ему не отрывала, — заявила орчанка.
Сэр Джон снова рассмеялся и спросил:
— А ты отрывала? И как, оторвала?
— Не смогла, — покачала головой орчанка. — Они, оказывается, крепко к чреслам приделаны. Но намяла знатно. Надо было сразу зубами впиваться…
Майк поежился, должно быть, представил себя на месте сэра Джеральда. Джон, однако, сохранял спокойствие.
— Как зовут тебя, красна девица? — спросил он.
— Не такая уж я и красная, — заявила девица. — Я в поле никогда не работала, только в балагане.
— Извини, розовая девица, — сказал Джон с серьезным видом. — Так как тебя зовут?
— А тебе какое дело? — отозвалась девица, надула губки и отвернулась.
— Аленький Цветочек ее зовут, — сказал Майк. — Ну, то есть, раньше ее так звали. Теперь-то такое имя к ней прилагать даже неловко как-то.
— Почему неловко? — спросил Джон. — Есть такой цветок, роза называется, у него стебель шипами весь утыкан, так что голой рукой не возьмешь, пока шипы не срежешь. Вполне себе аленький цветочек.
— Все равно не тянет она на цветочек, — заявил Майк. — Даже на жабу не тянет, змея она подколодная. Вы ведь слышали, как она меня обозвала. Ничего не боится!
— А чего ей теперь бояться? — спросил Джон. — Я так понимаю, хуже, чем в штрафном загоне ей уже не будет. Не знаю точно, какие там порядки, но могу кое-что предположить. Толпа озверелых мужланов, которым нечего уже терять, стоящие вне всяких законов… Догадываюсь, как они отнесутся к смазливой девчонке.
— Я им быстро яйца поотрываю, — заявила Аленький Цветочек.
— Забавно было бы посмотреть, — сказал Майк. — Может, стоит посетить штрафной загон ради развлечения…
Орк-охранник, сопровождающий девушку, громко кашлянул.
— Что-то хочешь сказать, животное? — осведомился Майк.
— Опасно штрафной загон, — сказал орк. — Звери, не орки. Терять нечего. Сэр рыцарь мудро говорить.
— Гм, — сказал Джон.
Майк нахмурился и вдруг изумленно уставился на Аленького Цветочка.
— До меня только-только дошло, — сказал он. — Ты, роза с шипами, ты же полукровка!
— А ты тупица, — спокойно ответила Аленький Цветочек. — Я уже третий день нормально разговариваю, а никто еще не понял.
Майк досадливо крякнул и положил руку на рукоять сабли.
— Невозможно это терпеть, — пожаловался он Джону. — Так не хочется ее рубить…
— Как раз это ей и нужно, — сказал Джон. — Легкая смерть.
— Вот сука, — сказал Майк.
Некоторое время они ехали молча. А затем Майк воскликнул:
— Нет, ну это ужас какой-то! Совершенно невозможно терпеть! Я, пожалуй, не буду ее в штрафной загон загогнять, я ей лучше казнь устрою с пытками. Прямо сегодня вечером.
— Не осмелишься, — заявила Аленький Цветочек. — Сэр Джеральд ясно сказал «в штрафной закон спровадить, чтобы сдохла там, как свинья в грязи». Он не говорил «пытать». Так что выполняй приказ и не выпендривайся.
— Забавная девчонка, — сказал Джон.
— Вам смешно, потому что она не вас оскорбляет, — сказал Майк.
— Нет, — покачал головой Джон. — Не поэтому. А ну-ка, Аленький Цветочек, попробуй меня оскорбить.
— Ты сосешь лошадиные пенисы, — заявила орчанка.
— Плохо, — сказал Джон. — Попробуй еще раз.
— Ты сосешь вонючие пенисы дохлых жеребцов и жрешь эльфийское говно, — сказала Аленький Цветочек.
— Еще хуже, — сказал Джон. — Запомни, девочка, заявляя неправду, хорошо не оскорбить. Ты сама знаешь, что сказала неправду, и я это знаю, и Майк тоже. С тем же успехом ты могла сказать «у тебя рога на голове» или «у тебя шесть пальцев на руке».
— Ты все равно жрешь эльфийское говно, — заявила Аленький Цветочек. — У тебя вся морда в эльфийском говне. От тебя разит эльфийским говном. Твоя мама давала оркам.
— Вы очень терпеливы, сэр Джон, — заметил Майк.
— Ничуть, — покачал головой Джон. — В ее словах нет ничего оскорбительного, они просто смешны. Еще раз повторяю: очень трудно оскорбить человека, произнося очевидную неправду.
