Дмитрий Казаков - Идеальное отражение
Для ожидания мы выбрали холм из развалин, расположенный к западу от того, на котором вращался вихрь: с одной стороны – всё как на ладони, виден и тамбур, и окрестности, и уходящая на север М52, с другой – не прямо под боком у нервных товарищей из «Ковчега», вновь засевших в универмаге, а с третьей – не на траектории движения собиравшихся вокруг ИЯФ чугунков.
Кстати, биомехи не заставили себя ждать, едва герр Рудольф добрался до своих, как егерям пришлось разбираться с отрядом ботов.
– Десять... двенадцать... пятнадцать! – сосчитал я кинувшихся в атаку железных тварей.
– Откуда только они берутся, – философски заметил Синдбад. – Неужто и правда их производят в Узле?
– Сказки это, – я фыркнул, а затем одобрительно кивнул, когда егеря пустили в ход генераторы ЭМИ. – Я готов поверить в то, что сам видел, в то, что могу пощупать руками. А Узел... ты его видел? Трогал?
– Вспомни апостола Фому... – начал Колючий, собравшийся, похоже, обрушить на наши бедные уши и головы очередную проповедь на тему «правильной веры». Но неожиданно сбился, побледнел, и выдавил: – Ой!
Глянув в сторону входа в гипертоннель, я понял, что случилось: на склоне холма одна за другой возникли пять фигур, и все они были с «мегерами», в черной броне, и на рукавах у них горели оранжевые кресты.
– Праведники... – сказал Синдбад. – По твою душу, Колючий?
Судя по тому, как спокойно действовали выкормыши Дьякона, бойцов «Ковчега» они не опасались.
– Не-не зн-наю, – ответил мальчишка.
Егеря, давшие нам разрешение находиться тут, не станут помогать праведникам в охоте на бывшего единоверца, но и не будут мешать ловить «Антихриста». Они только посмотрят, как Лис и два его спутника попытаются устоять в схватке с бойцами из Соснового Бора, и уберут трупы, если таковые останутся.
– Или по мою, – заметил я.
Но мордовороты в черной броне, оправившись после перехода, не обратили на нас ни малейшего внимания. Выстроившись в боевой порядок, они зашагали на север, в сторону Новосибирска, где недавно видели «меня».
Или кто-то слил Дьякону информацию о том, где сейчас находится Лис, или у праведников есть тут еще какие-то дела.
– Кого ждать дальше? – осведомился Синдбад, позевывая. – Брата Рихарда с узловиками?
– Ну, это вряд ли, – пробормотал я.
У Ордена, конечно, в Новосибирске есть и приор, и некоторое количество бойцов, но все равно они тут тихие и стараются особенно не высовываться, чтобы не обострять отношений с «Ковчегом».
А появление группы рыцарей, да еще со столь заметной шишкой во главе – это серьезный повод для обострения.
– Фу, не заметили... – Колючий наконец отошел от шока, вызванного появлением бывших соратников. – Так если вспомнить апостола Фому, что усомнился в истинности воскрешения Господа нашего...
– Охолони, малый, – дружелюбно посоветовал я. – Можешь даже поспать, только не проповедуй.
Мне достался довольно гневный взгляд, но на подобные вещи я с детства привык не обращать внимания, вот и сейчас не отреагировал, ну а беглому праведнику пришлось заткнуться.
Чтобы не сильно мучиться от вынужденного молчания, он и вправду улегся спать.
Мы ждали, разобравшиеся с ботами егеря занимались своими делами, спрятавшееся за тучами солнце неспешно поднималось. Шрам мой болел, но все меньше и меньше. Ночной мороз понемногу слабел, в тамбуре возникали гости Академзоны, к вихрю двигались желающие перебраться в другие локации.
Пара вольных ходоков, группа вооруженных до зубов наемников, ученые с охраной – обычная публика, что шляется по Пятизонью. Брат Рихард, если и знал, где мы, лезть сюда не решался, Циклоп не показывался.
Где-то около полудня меня вновь накрыло, и на этот раз я ощутил приближение приступа «одержимости» заранее. Почувствовал, как занемели мышцы, подал сигнал ошибки метаболический имплант, на мгновение перестал передавать информацию датчик движения.
– Синдбад! – позвал я, спешно сдирая с шеи «Шторм». – Быстрее, забери это...
– Что? – Он посмотрел на меня непонимающе, но послушно ухватил ИПП.
– И это... – Я непослушными руками потащил из кобуры «Страйк». – Надо быхх менья еще свяжзать...
Язык застыл, точно его сковало морозом, и я понял, что падаю – лицом вниз, в провал, заполненный чем-то черным, переливающимся. Почудилось, что вижу несущееся мне навстречу отражение, искореженное, жуткое, но в то же время отчетливое, и с плеском врезался в него.
А через мгновение оказалось, что я стою, а передо мной – большое здание без крыши, украшенное портиком с дюжиной громадных колонн. Секунды хватило, чтобы узнать его – Оперный театр Новосибирска, построенный в незапамятные времена и устоявший в пятьдесят первом.
Импланты сигнализировали, что ко мне подбираются враги – пятеро вооруженных «мегерами» бойцов, но я продолжал стоять, словно чего-то дожидаясь, и даже не думал прятаться.
Странное это было ощущение – я осознавал, что я, сталкер по прозвищу Лис, нахожусь в чужом теле, только похожем на мое собственное, и в то же время как бы краем уха слышал мысли того сознания, что обитало в этом теле обычно, а сейчас перенеслось в мое.
«Поменяться телами» – был такой старый американский фильм.
А как насчет «Поменяться душами»? Или у дубля нет души?
Я понимал, что он удивлен, напуган и рассержен, почти так же, как я, но в то же время глубинно спокоен, как не может быть спокоен нормальный человек, обуреваемый тревогами и заботами.
Затем одна картинка распалась на две и из статичной превратилась в подвижную.
Вот я поднимаю «Страйк», и незнакомый круглолицый мужик выбивает его у меня из руки...
Вот я прыгаю в сторону, и залп «мегер» не причиняет мне вреда, а «Шторм» в руках бьется, как живой...
Поток мыслей тоже разбился на два, и они причудливо потекли рядом, то соединяясь, то расходясь, то соприкасаясь боками, лишь слегка проникая друг в друга: проклятые праведники... нужно уничтожить его, уничтожить!.. сколько это будет продолжаться?.. путь важнее всего... нужно вернуться, разорвать соединение... пора идти дальше, следующий шаг не ждет...
Я напряг, я даже не знаю, что можно напрячь, будучи в бесплотном состоянии... напряг что-то и вновь полетел, на этот раз вверх. Все естество мое пронзила резкая боль, сдвоенное существование прекратилось, и я обнаружил себя лежащим мордой в землю.
Кто-то тяжелый придавливал меня к поверхности нашей родной планеты, да еще и фиксировал руки.
– Хватит, – сказал я, сплевывая замешанную на пепле грязь.
– А чем докажешь, что ты – это ты? – спросил «кто-то тяжелый» низким голосом Синдбада.
– Могу песню спеть, – предложил я, немного подумав. – Ту самую, про зиму.
– Валяй.
Должно быть, со стороны это выглядело смешно – один мужик в боевом костюме прижимает к земле другого, а тот задушенно хрипит, пытаясь соорудить хоть какое-то подобие мелодии:
– Зима раскрыла белые объятья, но я морозов не боюсь... Это в городе мне грустно было, это в городе мне грустно было, ну а в зоне я смеюсь, смеюсь, смеюсь... Три белых коня, три белых коня, декабрь, январь и февраль... Ну что, хватит?
– Хватит, – сказал Синдбад.
Тяжесть с моей спины исчезла, и я смог подняться.
– Вовремя я тебе пушку отдал?
– Очень вовремя. – Он вручил мне «Шторм», а сам сходил туда, где валялся «Страйк». – Еще немного, и ты... то, что было тобой, начало бы стрелять в нас, язви меня джинн.
Я усмехнулся и принялся отряхиваться – боевой костюм, конечно, не вечерний, но лучше и его держать в чистоте. Мысль о том, что после «слияния» с дублем в одно целое нужно «вымыть с мылом» и мозги, я поспешно отогнал в сторону.
Нужно, конечно, но вот как это сделать?
Глава 14
Железная буря
10 февраля
Синдбад, надо отдать ему должное, не стал проявлять нетерпение и расспрашивать, что в этот раз было и как. Он благоразумно дождался, когда я немного соберусь с мыслями, успокою разбушевавшиеся эмоции и захочу говорить сам.
Желание это пришло ко мне минут через пятнадцать после коннекта.
– Он в Новосибирске, в центре города, – сказал я. – Сражается с теми праведниками, которых мы видели.
– А если погибнет? – спросил Синдбад.
– Если... – тут я осекся: учитывая, какая связь установилась между мной и дублем, связь невидимая, но в то же время прочная, как поверхность металлического, идеально чистого зеркала, гибель одного не может не отразиться на другом. Вот только как, черт возьми? Кто сможет ответить на этот вопрос? – Если он погибнет, я, наверное, это почувствую... Наверное, мне будет плохо...
А что, если сознание или «душа» того существа, что возникло в «Мультипликаторе», после разрушения своего вместилища попытается перебраться в мое тело?
Пройти по проторенной дорожке, знакомым путем.
И сделать меня настоящим одержимым.
И вновь появляется вопрос – заметит ли кто, что в теле Лиса поселился новый хозяин? Если он возьмет надо мной верх, то, скорее всего, никто ничего не заметит, поскольку для окружающих мало что изменится. Ну, двинулся опытный проводник мозгами, стал еще более странным, чем ранее, но так ведь рано или поздно все, живущие внутри Барьера, повреждаются в уме.
