Алексей Молокин - Блюз «100 рентген»
— Что, сталкер, облом? — неожиданно услышал он за спиной. — Поворачивайся медленно, ручки держи на виду, ножки на ширине плеч, да не вздумай трепыхнуться, мигом жакан схлопочешь.
Голос был хрипловатый, прокуренный, но не злой. Значит, не «Монолит». «Монолитовцы» — те вообще с вольными сталкерами не разговаривают, сразу стреляют, так что мужик явно не из сектантов, и то хорошо.
Лешка медленно, как было сказано, повернулся и увидел шагах в пятнадцати от себя бомжеватого с виду сталкера в резиновом противохимическом костюме, болотных бахилах и шапке-ушанке. Морда у мужика была темная, обветренная, рубленая грубо и жестко и здорово смахивала на физиономию какого-нибудь истукана с острова Пасхи. Сходство усиливала нелепая шапка с торчащими вверх кургузыми ушами. В руках чудной сталкер держал старенькую двустволку Иж-54, а рядом валялся слабо шевелящийся мешок и, что удивительно, новенький сверкающий лаком спиннинг с безынерционной катушкой.
— Ба! Да это же Рыбарь! — догадался Лешка. — Вот попал!
— Ты кто такой будешь, сталкер? — настороженно спросил Рыбарь. — Где-то я тебя уже видел, только вот никак не припомню где. Ага, вспомнил, тебя ведь Звонарем кличут? Так чего ты, Звонарь, позабыл на моем месте?
— Как это на твоем месте? — удивился Лешка. — Ты что, откупил эту аномалию? У кого, интересно, у Зоны-матушки?
— Омут-то? — Рыбарь присел на камень, положил ружье на колени и принялся скручивать цигарку. Ствол все это время так и смотрел в Лешкин живот, так что особо дергаться резона никакого не было. Успеет, сволочь, выстрелить. А Рыбарь послюнил цигарку, не спеша, с тщанием заклеил, затянулся деревенским махорочным дымком и сообщил между затяжками: — Откупить не откупил, а прикормить — прикормил. Так что проваливай отсюда, покуда цел, Звонарь. И скажи спасибо, что я тебя сразу не стрельнул, не люблю я, когда мне на рыбалке через плечо заглядывают. Зашибить могу. Звонарь не батюшка, звонаря мне Бог простит. Ведь правильно я тебя угадал?
Лешка кивнул.
— Ну да, мне еще про тебя Ведьмак рассказывал. Вот что, Звонарь, парень ты вроде бы правильный, да и любят тебя все, так что не стану я тебя стрелять, — рассудил Рыбарь. — Только про то, что видел и узнал, прочей сталкерской братии ни гу-гу. Молчок, понимаешь? А то много вас на прикормленное место налетит, халявщиков, мать вашу за ногу!
Лешка снова кивнул.
— Ну, тогда лады. — Рыбарь с кряхтением поднялся с камня, подобрал спиннинг, на котором вместо блесны болталась «капля» с прицепленным неведомо как могучим растопыренным тройником, и совсем уж было собрался уходить, но передумал. Покосившись на Звонаря, он развязал свой мешок, вытащил оттуда извивающуюся «пружину», положил на камень, снял с пояса туристический топорик и со всей дури шарахнул по артефакту обушком. Лешке даже почудилось, что пискнуло. «Пружина» задергалась, словно карп, которого глушат, прежде чем почистить, выпотрошить и отправить на сковородку, и распалась на множество маленьких пружинок, которые так и норовили расползтись в разные стороны. Рыбарь, однако, был настороже. Он ловко сгреб норовящие сбежать артефактики в грубую ладонь и с размаха зашвырнул их в самый центр аномалии.
— Вот теперь порядок, — довольно прогудел Рыбарь. Потом повернулся к Лешке и осекся. — Ты еще здесь?
— Ага! — сказал Лешка.
Заело его, что Рыбарь такого опытного сталкера, каким он себя считал, словно бы и всерьез не принимает. Вот и ударила моча в голову — его SPAS-12 смотрел прямо в обтянутое резиной пузо Рыбаря. — Интересно все-таки, чем это ты тут занимаешься? Первый раз вижу, чтобы в аномалии рыбу удили, да еще и артефактами прикармливали. Вот просто не могу пройти мимо и не полюбопытствовать. Такой уж я любознательный от природы. Да и как ты сюда попал, дружище Рыбарь? Как мимо «выжигателя» пробрался? Не иначе, секрет какой-то знаешь или словцо щучье. Расскажи брату-сталкеру.
— Ружьишко-то свое убери, — попросил поскучневший Рыбарь. — Я же к тебе по-людски, а ты сразу за пушку. Могу, конечно, и рассказать, все равно у тебя ничего не получится, тут особый талант надобен. Я ведь раньше мировые чемпионаты по спиннингу выигрывал, за сто метров блесной могу бабочку на лету подцепить. Этому всю жизнь учиться можно, все равно без природного таланта ничего не получится.
— Рассказывай, — продолжал настаивать Лешка, понимая, что сглупил сгоряча, и опустил ружье, только выстрелить-то он мог и от бедра, с такого расстояния картечью — не промахнешься. Хотя стрелять совершенно расхотелось. Занятный он был сталкер, этот самый Рыбарь. И тоже с прибабахом, как и сам Лешка. Звонарю вдруг стало стыдно, он щелкнул предохранителем и демонстративно опустил дробовик.
Рыбарь снова опустился на насиженный камень, достал из шевелящегося брезентового мешка с артефактами четвертинку водки, ловко сдернул «бескозырку», глотнул и протянул оставшиеся сто грамм Лешке.
Звонарь выплеснул водку в горло, после чего забросил ружье за плечи и присел на какую-то валежину. Вроде бы безопасную.
— Вот я и говорю, — начал Рыбарь. — Спиннингист я, что называется, от Бога, понимаешь? Где только не рыбачил — и на Волге, и на Енисее, и в Амуре, в Байкал снасть забрасывал и даже в Карибском море меч-рыбу лавливал. А уж про реки и прочие ручьи я и не говорю, всех не сочтешь, да и не помню я каждую. Рыбалка, понимаешь ли, Звонарь, это не просто увлечение, это — страсть! Вроде везде побывал, все перепробовал, да вот захотелось мне в Зоне порыбачить. Только какая рыба в Припяти? Позор один, а не рыба. Вот я и приспособился рыбачить в аномалиях, и знаешь, понравилось! Я эти аномалии «омутами» называю, там мне привычнее. Иногда пока вытащишь какую-нибудь «ночную звезду» или «снежинку», так намаешься, словно полупудового судака вываживаешь. Вроде как я и на рыбалке, во всяком случае, удовольствия не меньше, а может быть, даже и больше. Только вот вместо лески приходится стальную струну использовать, ну ничего, мне Сидорович проволок от старых ПТУРСов целую бухту подогнал, так что со снастью у меня полный порядок. А блесны я сам наловчился делать, когда из гильз, а когда из тех же артефактов. Ведь хороший артефакт не на всякую снасть взять можно. Вот, скажем, та же «золотая рыбка»…
Вот так Звонарь и познакомился с Рыбарем.
И теперь Рыбаря следовало непременно отыскать.
Но, как говорится, Рыбарь рыбаря сыщет без фонаря.
И Лешка отправился в Затон, потому что, по информации, проданной ему известным всему сталкерскому городку на Ростоке сталкеру по прозвищу Яндекс за три штуки и артефакт «грави» в придачу, Рыбарь нынче рыбарил именно там, в Затоне. Не то «зыбь» хлестал своим спиннингом, не то пытал счастья в «разломе».
И «ведьмино сердце», возможно, все еще оставалось у него, Лешка очень надеялся, что Рыбарь его не продал какому-нибудь барыге.
Но отыскать Рыбаря было полдела, надо было уговорить отдать или продать такой ценный артефакт, как «сердце». Хотя если покупать, то на такую покупку никакого Лешкиного хабара не хватит. Вариант с отъемом артефакта Звонарем даже не рассматривался. Рыбаря он считал хорошим человеком и надеялся все-таки уговорить. В конце концов, насколько ему было известно, артефакт был многоразовый, так что можно было и одолжить, оставив что-нибудь ценное в залог.
Ценного у Лешки была только гитара, но ценность уникального инструмента для Рыбаря казалась сомнительной.
Вот если бы спиннинг какой редкий или набор блесен «от кутюр» — тогда да…
Но Лешка решил не думать о возможной неудаче, в крайнем случае Ведьмак поможет. Ведьмак, говорят, с Рыбарем накоротке, и сталкер-спиннингист, кажется, был ему чем-то обязан.
Чем-чем? Скорее всего жизнью, чем еще в Зоне может быть обязан один сталкер другому?
Жизнью, конечно!
10
Сталкеры ждали «монолитовцев», и те все-таки пришли. Однако в аномалию сразу не полезли, а расположились лагерем где-то рядом, появляясь в пределах досягаемости «винтореза» только затем, чтобы убедиться, что «ведьмин пузырь» еще не схлопнулся и вожделенного артефакта в нем нет. Одного такого наблюдателя Бей-Болт достал-таки пулей, но потом перестал обращать на сектантов внимание. Одного пристрелишь — на смену приползут двое других. Сектанты в сталкеров не стреляли, видимо, откуда-то знали, что «ведьминому пузырю» для того, чтобы исторгнуть из себя драгоценное «сердце», требовалось убить живых.
И хотя живых подлому пионерлагерю скорее всего все равно бы не досталось, но наблюдение «монолитовцы» все-таки не снимали. Мало ли что? Вдруг у кого-то не хватит храбрости пустить себе пулю в висок в последний момент? Или удастся кого-нибудь подранить так, чтобы добила уже аномалия. Чувствовалось, опыт в таких делах у фанатиков имелся, и немалый.
— Ага, вот и стервятники пожаловали, — сплюнул Берет, поднял «винторез» и вразвалочку направился к баскетбольной вышке.
