Артем Каменистый - Недобитый (СИ)

— И что?

— У всех обруч тишины и ошейник власти. У всех! Тут лежат четверо наших, а дни смутные, да и земля почти благодатная. Разве не знаешь, что может случиться, когда стемнеет?

Не сказать, чтобы я понимал все сказанное, но хорошо запомнил свое самое первое незабываемое приключение в этом мире. После которого пришлось спешно удирать с необитаемого островка, на котором оказался после прибытия.

— Они поднимутся?

— Я не знаю. От земли зависит. Ошейники у всех. Мы же охотники. При гримах.

— Так они же твои дружки — чего боишься?

— Но я ведь охотник, а не поводырь! Ты что, совсем ничего кроме этого леса в жизни не видел?! Если ошейники наберут силу, то поднятым что ты, что я — разницы вообще не будет. Вытащи! Я тебе все рассказал! Ты обещал!

Не помню, чтобы давал какие-нибудь обещания, но даже если и так, не вижу смысла ничего выполнять. Вот такая я бесчестная скотина, особенно в сложившейся ситуации. А чего миндальничать? Пусть я и диверсант из другого мира, но с завидной скоростью становлюсь частью этого, а здесь, наверное, не принято цацкаться с демами. Если раньше знал об этих ребятках лишь в теории, то две встречи с ними подтвердили правдивость усвоенного материала.

Приятно, что этот дем не запирается — охотно общается. Пожалуй, и впрямь стоит его вытащить. Глядишь, в благодарность еще что-нибудь расскажет. Связать руки и чудный собеседник получится, особенно если костерок с горячими углями устроить.

Заодно поработаю над телами, как это принято в пограничье — Штучке на пять минут работы. Вообще-то обрубки принято жечь огнем, но это уже слишком — я устал, как шахтер, без сна отпахавший три смены. Не думаю, что четвертованные трупы даже восстав способны на что-нибудь серьезное. Ни в одном фильме ужасов такого не видел, да и без продукции голливудской не верится.

А еще придется добить покалеченного упрямца. Я не живодер, и предстоящее мне не нравится, но этот мир жесток, и если хочешь выжить, то хоть немного должен соблюдать его законы. Вытаскивать наверх врага, не желающего общаться на интересные мне темы, неразумно. Да и кто знает, на что способны эти ребята? Может он и без ног какую-нибудь пакость уже готовит. После всех этих «ошейников власти» и «обручей тьмы» я готов поверить, что они умеют вызывать демонов, или, допустим, чертей с балалайками. А оно мне надо?

Если откровенно — спускаться вниз не хотелось. Сам лезу в ловушку, устроенную другим. Если за демами идет подкрепление, могу заработать новую порцию проблем. Но если и так, то двигаются они все по той же тропе, на которой никого не видать. Даже если мчатся со всех ног, минут пять-семь у меня точно есть. Хотя совсем уж без риска не получится, но на войне без него никак.

Добивать раненого не пришлось. Точнее, как раз пришлось, но это стало результатом акта самозащиты, а не нарушения Женевской конвенции об улучшении участи раненых и больных. Когда, спустившись по расселине, приблизился, баюкая растревоженное плечо, этот фанатик швырнул в меня топор. Увернуться я увернулся, но он на этом останавливаться не стал — потянулся к голенищу сапога. Пришлось бросать Штучку будто копье — уклоняться от метательного оружия на этих скользких валунах мне не улыбалось. Противнику деваться было некуда: одна рука сломана, вторая занята вытаскиванием ножа, а травмы ног не позволяют быстро перемещаться. Поймал лезвие на всю ширину груди, после чего выключился почти мгновенно.

Несмотря на мольбы второго дема побыстрее отсюда убраться, я спешить не стал. До темноты минимум час, так что по этому поводу можно не суетиться — гораздо больше напрягает возможность подхода подкреплений к врагу. Фора в пять-семь минут — это хорошо, но маловато. Ведь прежде чем расчленять трупы, надо их обыскать на предмет наличия продовольствия и полезных в хозяйстве вещей. В частности, испытываю острую нужду в теплых штанах — мои порядком изодрались после горно-лесных приключений, и ветер свободно прогуливается от дыры к дыре.

Насчет провианта хороших новостей не было. Это меня расстроило:

— Вы всегда по лесу налегке ходите? Без вещевых мешков и без еды?

— Думали, что ты ранен сильно, и далеко уйти не сможешь. Иначе бы, конечно, взяли. А так они нам незачем — мы завтракаем на корабле, потом обыскиваем берег, далеко от него не отходя. Галера тем временем переходит чуть выше, и там встречаемся. К чему нам лишнюю тяжесть таскать по этим камням, если и обед и ужин всегда неподалеку? Да и в спешке выступили — не до сборов было. Вытащишь меня?! Я много знаю — все расскажу!

— Может и вытащу. Штаны мне нужны.

— Вон, снимай, — дем указал на второго арбалетчика, разбившего голову при падении с бревна. — Хорошие, и не обгадил вроде.

Я счел совет дельным и поспешил к трупу. Если поначалу не видел смысла в чрезмерной спешке, то теперь мнение изменил. Не знаю, как там насчет ходячих трупов и подхода подкреплений, но находиться в каньоне даже при свете дня неуютно. Слишком сильно здесь, внизу, шумит вода, заглушая звуки леса. К обрыву дивизия солдат выйдет, а я узнаю об этом лишь когда они начнут плевать на голову. К тому же демы каким-то непонятным способом умеют приглушать создаваемые ими звуки. Действует этот эффект, похоже, недалеко. Когда лучник перебирался на другой берег, я в засаде слышал, как скрипит обломанная вершина дерева — видимо выходила за радиус действия их возможностей. Лай собаки тоже доносился отчетливо — наверное, иногда давали больше свободы, удлиняя поводок.

В общем, неуютно здесь торчать. И хотя дем уверяет, что за ними не шли другие, но я не столь наивен, чтобы верить во все им сказанное. Сейчас быстренько расчленю трупы, и потащу его наверх.

Но сперва штаны.

В стороне густо посыпался снег с потревоженной вершины дерева. Вроде ничего страшного — на краю никого не видать. Похоже, вездесущие вороны уже засекли перспективное в плане жратвы место, и занимают места вокруг пиршественного стола. Да пожалуйста — мне такого добра не жалко.

Покалеченный не ошибся — покойник и впрямь оказался человеком деликатным, и не испачкал штаны. Внизу, правда, намокли — ноги в ручей угодили, но это легко исправить.

Расстегнул ремни доспеха, кое-как задрал кверху непослушную толстую кожу, справился с поясом, потом с узлом веревки-плетенки. Затем начал стаскивать штаны, но безуспешно — они за что-то зацепились сзади. Перевернул тело животом на огромный валун, ухватился за грубую шерстяную ткань, дернул, одним махом оголив волосатые ляжки до колен.

И в этот миг гнусавым гласом с небес обличающе грянуло:

— Ты что это делать собрался?! Извращенец!