Титан: Возрождение - Ивар Рави
— Рад встрече, месье, — широко улыбнулся Маркози, остановившись в трех шагах.
— Чего не могу сказать о себе, — уколол я собеседника, но тот не растерялся:
— Сделайте как я, соврите.
— Хватит упражняться в славословии, вы принимаете ультиматум?
— Месье Серов, вы прогуливали занятия по психоделическому восприятию? Если нет, то вы должны были помнить, что попытка внушить противнику уверенность в своем преимуществе в 88 % случаях основывается на слабости позиции. В покере, помните была такая игра в эпоху промышленного ядерного синтеза, это называется блеф. Вы перестарались, признаюсь, был момент, когда я посчитал, что ваше предложение стоит принять. Но мои товарищи размышляют более рационально, учитывая наше превосходство в оружии. И посему вынужден вас огорчить и озвучить вам встречное предложение.
Маркози замолчал, пытаясь прочитать мои эмоции. Пару секунд спустя, нервно пожав плечами, француз продолжил:
— Для нас имеет огромное значение территория древней Галлии, именно там и планируется наша цивилизация. В этот раз, я постараюсь не допустить вливания тлетворной германской крови в свой народ. Единственное препятствие вы, точнее не вы как человек, а ваши поселения на нашей земле, если таковые в реальности имеются. Мы можем разойтись с миром: вы утверждаете, что Европа непригодна для жизни и здесь я склонен вам верить. Изменения климата заметны даже на экваторе, вблизи которого мы находились пять лет. Но мы галлы, трудности нас не пугают и холод нам не помеха. Но вот незадача — что делать с вашими людьми и поселениями, оставшимися на нашей территории. Видите месье, я даже не ставлю под сомнения ваши слова, хотя мои товарищи склонны думать, что это неправда.
— И в чем встречное предложение, — прервал я Маркози, — вы, французы, любите много говорить не по делу.
— Забирайте своих людей, селитесь где хотите, планета просто огромна и незаселена. Мы даже готовы поделиться с вами кое-какими технологиями, если это поможет избежать кровопролития.
— Исключено, — мне с трудом удалось сохранить хладнокровие. Да кто он такой этот лягушатник, чтобы выставлять мне условия? Пришел на все готовое и хочет, чтобы я оставил Максель, Берлин, Мехик, Регенсбург. Регенсбург, наверное, еще придется откапывать из пепла, но это уже мои проблемы.
— Зря вы так, месье, поверьте вы не видели даже половины возможности нашего оружия. Стоит нам разойтись и вы горько пожалеете.
— МАКШ, ГА!!! — Телепатический крик Санчо заставил меня скрючиться, тем самым спасая мне жизнь: пучок плазмы обдал меня жаром и заставил вспыхнуть сразу два дерева сзади на расстоянии.
— Подонок! — левым боковым успел отправить француза в нокаут и мгновенно отпрыгнул назад, падая на землю и катясь за кусты. Одновременно затрещали ружейные выстрелы, засвистели стрелы. Со стороны французов открыли повальный огонь из дезинтеграторов: лучи рассекали пространство надо мной, а плазма крошила огромные глыбы. За кустом оказалась небольшая канавка, куда я попал откатившись. Не смея приподняться, лежал на спине, видя, как белые лучи полосуют пространство: один луч прошел так низко, что на меня посыпалась срезанная трава.
— Санчо! — услышал я как отчаянно закричал Бер и ту же секунду волосатая рука моего приемного сына выдернула меня из канавки, сделала несколько огромных прыжков и буквально швырнула в сторону поваленного дуба. Раскидистые ветки смягчили падение, но не задержали моего провала вниз. Несколько сильных рук осторожно оттащили меня в сторону за ствол дерева, у уха услышал шепот Бера:
— Санчо, Санчо.
Холодея от страха, послал мысленный сигнал своему сыну-неандертальцу, но услышал лишь пустоту. Невидимая рука сжала сердце, перехватила дыхание, провела ледяным пальцем по позвоночнику. Рывком присев, увидел ружье: рука сама схватила оружие. Позабыв про опасность, вскарабкался на ствол дуба:
— Русы, вперед! — Бер не успел остановить меня: с ружьем наперевес побежал в сторону врага, не осознавая реальной опасности. Дважды глаза ослепил яркий свет, но лучи дезинтегратора прошли мимо. Ведя беглый огонь из лесной чащи за мной посыпались Русы: со стороны засады у камней, воины также пошли в атаку. Это была самоубийственная атака, но именно и предопределила исход битвы. На какое-то время замолчали плазменные вспышки и пропали лучи.
«Перезарядка», — пронеслось в голове, прибавив скорости, прокричал еще раз:
— В атаку! — Первым в лесную чащу на другом конце поляны ворвался Бер, опередив меня на пару шагов. Несколько воинов Сару, не успевшие отступить за своими хозяевами, были зарублены. Враг бежал — между деревьев мелькали спины: присев на колено выстрелил, убив одного из убегающих. То здесь то там раздавался крик, когда Рус догонял убегающего врага. Лесная чаща кончилась внезапно: из высокой травы вновь ударили лучи.
— Лежать! — Подавая пример нырнул на землю, едва не задетый смертоносным лучом. Французы успели перезарядиться, оставаться на открытом месте равносильно самоубийству.
— Назад! — по-пластунски пополз назад, максимально вжимаясь в землю. Вернувшись под спасительную сень лесных гигантов, мы не оказались в безопасности. Срезанные лучом вековые деревья падали на землю, угрожая задавить нерасторопных. Отступая, французы подожгли траву: ветер с угрожающей быстротой раздувал огонь. Часть пламени двинулась на запад, отсекая противника. Через несколько минут огонь со стороны противника прекратился: клубы дыма заволокли пространство между нами и французами. Враг бежал, оставив поле боя и трупы своих людей.
«Санчо», — стремглав бросился обратно к сыну. Неандерталец был жив: дезинтегратор срезал его левую руку и часть плеча. Несколько воинов тщетно пытались остановить кровотечение, используя ткани и траву. Увидев меня, Санчо слабо улыбнулся:
— Макш, Ха (все хорошо), — едва эти слова слетели с его уст, гигант дернулся и затих, уставившись в небо немигающим взглядом.
— Санчо, сынок! — Упав на колени, начал непрямой массаж сердца. Тело неандертальца покачивалось в такт моим нажимам на грудную клетку. С каждым нажимом голова Санчо качалась, словно он отрицал возможность моей реанимации.
— Санчоооооо! — слезы застилали глаза, вдохнуть я мог, а вот выдохнуть не получалось. Бер, обхватив меня за пояс, поднял и встряхнул, давая легким выпустить воздух.
— Макс Са, Макс Са, — Русы подходили и старались утешить меня поглаживаниями по рукам и плечам, но я их не видел. Я не видел никого, не видел солнца, пробившегося сквозь тучи и щедро дарившего нам тепло. Не видел, потому что умер мой сын Санчо, человек, который всегда был рядом. Он не раз спасал мою жизнь, спас ее и сегодня, отдав свою.
— Бер, посчитай потери наших людей и собери трупы врага.
У моего сына в загробной жизни
