Королева Летних Сумерек - Чарльз Весс
Джанет смотрела, как Томас с мечом в руке приближается к упавшей фигуре. Сердце тревожно замерло в ощущении того, что он собирается сделать. Но отчего-то, стоя над поверженным кожаным истуканом, которого он только что одолел в бою, Томас медлил. Вместо того чтобы нанести смертельный удар, он просто прижимал острие к горлу Охотника, отчего в стоялую лужу безостановочно стекала свежая струйка крови.
В этот момент тело Джанет дернулось от своего рыцаря в сторону, и зрачки ее закатились. А когда она заговорила снова, это был голос Королевы. Только сейчас вместо слов из уст звучало песнопение – незапамятно древнее, слова которого помогали размотать толстую паутину корней, что удерживали в плену ее истинное тело.
И в слепом безостановочном шевелении, как какие-нибудь замшелые черви, извилистые коренья медленно поползли по неровной земле, где, на ощупь охватывая тело Охотника, надежно привязали его к месту – пока снаружи не остались только красные, наполненные ненавистью глаза, что проглядывали сквозь хаотичное нагромождение корневищ. Когда песнь и ее творение завершилось, Джанет рухнула на землю. Лицо ее посерело, а взгляд безжизненно потускнел.
Опустившись рядом на колени, Рыцарь, как мог, ее утешал. На что она, подняв на него взор, измученный от все еще стоящей перед ними задачи, страдальческим шепотом вымолвила:
– Том, я не могу. Когда она мной насытится, просто выплюнет меня умирать. Неужели этому еще длиться и длиться?
Едва Томас помог Джанет встать, как она тут же, спотыкаясь, на неверных ногах направилась к Маири и припала к ней в объятия. Облегчение и радость помогали успокоить усталое тело, и она чувствовала, как по ее щекам текут слезы. Пожилая женщина, впрочем, к объятиям дочери отнеслась равнодушно, предпочитая оставаться в руках у безумной Королевы.
На суку рядом с ними с блаженной улыбкой сидела старуха-ведунья.
– Обещала я этому Охотнику, что еще полюбуюсь его падением. Вот и оно.
Мамаша Хэйнтер злорадно хихикнула, после чего, оглядев своих спутников, посерьезнела:
– Теперь надо спешно отсюда уходить, покуда не явился Повелитель. Он никого не пощадит. – Смерив взглядом Джанет и Рыцаря, она воскликнула: – Жажда мщения в нем будет просто неутолима!
Руки Джанет дрожали от немощи. Она устало положила голову на грудь Томаса:
– Она права. Но у меня просто нет сил давать Королеве снова вторгаться в мой разум, чтобы вытащить нас из этого проклятого лабиринта…
Бутылочная Ведьма махнула своей небольшой морщинистой ладонью:
– Нужды в том нет. За столько лет я в этом разваливающемся дворце побывала столько раз, что уж и не счесть, и знаю здесь каждый проход и засов, коими она запирается. Так что я выведу всех нас в безопасное место.
Томас поглядел на ведунью с любопытством:
– Всех нас? Ты идешь с нами, матушка?
Она в ответ хихикнула:
– Его гнев падет на меня так же, как и на вас. Этот Охотник пробудет в плену ровно до тех пор, пока хозяин не освободит своего лучшего гончего пса. И тогда они наверняка придут за нами.
Щурясь на Томаса своим единственным глазом, она добавила:
– К тому же я уверена, что понадоблюсь, когда Королева наконец снова обретет целостность.
Она со вздохом оглядела свои разбитые колбочки, разбросанные по щербатым плитам.
– Эх, сколько лет моего ремесла растратились понапрасну. Видно, срок мой уже не так долог…
* * *
Из внутреннего двора вело множество ходов, но мамаша Хэйнтер шла не колеблясь. За ней едва поспевала Джанет, цепко держа за руку мать, а все еще бредящая Королева была возложена на Томаса.
Через какое-то время Тому пришлось подхватить Маири, потому что погруженная в свое безумие Королева вела себя послушно, только если шла рука об руку с Джанет.
И вот Джанет с Томасом снова брели неверной поступью сквозь кромешную тьму лабиринта, но на этот раз их вел голос ведуньи, ступающей впереди не сказать чтобы близко, но и не так чтоб далеко.
– Давайте поспешайте, да не сбивайтесь с моего пути, иначе заблудитесь, и тогда уже никто не вызволит вас из этого дворца теней.
Несколько раз мамаша Хэйнтер останавливалась на развилках, и тогда было слышно, как ведунья что-то бормочет себе под нос, словно споря о том, каким путем надлежит идти. Но наконец настал тот момент, когда они вышли и двинулись прочь, оставляя позади полуразрушенные стены этого великого и ужасного города.
Со всей поспешностью, на какую только были способны, пятеро путников брели по выжженной земле царства Повелителя Тьмы, пока не стала брать свое усталость. Джанет оступилась и упала, увлекая на каменистую землю свою подопечную. Присев рядом на корточки, ведьма-бутылочница предложила девушке глотнуть странной жидкости, которую несла в склянке на поясе. Непонятно, что это было за питье, но им Джанет восстановила силы настолько, что смогла подняться на ноги. А затем, пособив матери, еще и снова двинуться вперед.
Когда мамаша Хэйнтер предложила тот же бутылек Томасу, он покачал головой и ответил:
– Нет. Только когда не останется иного выбора. Пока силы во мне еще есть.
– Ну как знаешь.
На протяжении их долгого пути по пустынному ландшафту бывали минуты, когда бред Королевы внезапно прекращался. Примечательно, что ее сполохи просветления никоим образом не влияли на бренную девушку, как будто сама земля пыталась исцелить свою Королеву. В эти минуты она с удивлением оглядывала своих спутников и содрогалась от вида пустынного пейзажа, который их окружал.
Джанет в такие моменты тоже изучала Повелительницу фэев, и ее глаза были полны мутного негодования из-за необходимости опекать то самое существо, которое уже так долго истязало ее тело и дух.
* * *
Никакое зелье, каким бы крепким оно ни было, не могло действовать вечно. И когда усталость снова одолела Джанет, мамаша Хэйнтер пробурчала, что вторая порция зелья ей только навредит.
Томас неохотно устроил привал, надеясь, что небольшой отдых – пусть даже краткий – восстановит хотя бы часть скудеющих сил Джанет. Спутники повалились у большого камня, который плотно прилегал к полуразрушенной башне, одиноко стоявшей среди унылого простора. Мамаша Хэйнтер отсела с Томасом в сторону и прошептала ему:
– Повелитель Тьмы скорей всего уже где-то недалеко. Нам нельзя вот так подолгу разлеживаться…
Глядя на лицо ведуньи, напряженное от усталости, Том понимал правдивость ее слов. И отерев пот и песок со
