Джо Холдеман - Бесконечная война

Пока я получала кофе, в зал вошел мужик, одетый в зеленовато-коричневый камуфляж, точно такой, как у меня. В этой уютной комнате, выдержанной в «земных» тонах и обитой деревянными панелями, наши камуфляжи, как и камуфляжи женщин, не слишком-то годились для мимикрии.

Мужчина подошел ко мне и тоже взял чашку кофе.

— Вы капитан Поттер? Мэригей Поттер?

— Угадали. Вы с Беты?

— Нет, я работаю на станции, хотя и служу в армии.— Он протянул мне руку,— Майкл Даби. Можно и просто Майк. Полковник. Я ваш временный начальник, ответственный за переориентацию.

Мы отнесли наши чашки к столику.

— Вы, я полагаю, должны помочь мне понять расклад будущего, исходя из современного настоящего?

Он кивнул.

— Подготовить вас к взаимодействию с людьми, которыми вы будете командовать, а также с другими офицерами.

— К чему я никак не могу привыкнуть, так это к мысли, что буду кем-то командовать. Я ведь не солдат, полковник.

— Майк. На самом деле вы солдат куда лучший, нежели считаете. Я видел и ваше личное дело, и ваши психологические профили. Вы участвовали во многих схватках и все же умудрились сохранить здоровую психику. Даже те ужасные события на Земле и то не сумели сломать вас.

(Мы с Уильямом гостили на ферме моих родителей, когда на нее напали какие-то подонки. Они убили маму и отца.)

— Разве это есть в моем личном деле? Ведь тогда я уже не была солдатом, Мы оба уволились.

— Ну, там много чего есть.— Он поднес к губам свою чашку, продолжая внимательно всматриваться в меня поверх края чашки.— Не желаете ли узнать, что думал о вас ваш классный наставник в школе?

— Ну вы и тип, однако!

— Это в ваше время так говорили. Теперь говорят «тифус».

Я рассмеялась.

— Похоже на название болезни.

— А это и есть болезнь — Он вытащил из кармана говорящую записную книжку.— Последний раз вы были на Земле в две тысячи седьмом году. Вам там так не понравилось, что вы вторично завербовались в армию.

— А теперь там стало получше?

— Было хуже, потом лучше, потом еще лучше. Как всегда. Когда я отбыл оттуда в две тысячи триста восемнадцатом году, атмосфера была, во всяком случае, более миролюбивой.

— Тоже завербовались по новой?

— Только не совсем так, как сделали это вы. Я ведь еще десятилетним мальчонкой знал, кем буду. Теперь, впрочем, такое известно всем.

— Как? Вы уже тогда знали, что будете временным офицером по переориентации?

— Ага.— Он улыбнулся.— Я точно не знал, что это за штуковина такая, но ненавидел это дело сильнее, чем дьявол — ладан. Мне ведь пришлось пойти в специальную школу, чтобы овладеть языком — солдатским жаргоном. Причем у меня на это ушло целых четыре года — вдвое больше, чем у большинства солдат.

Думаю, что на Земле сейчас расквартировано куда больше наших войск. Конечно, усилен контроль над населением, но и жизнь стала безопаснее. Преступность и анархия, столь характерные для вашего времени, теперь стали достоянием истории. Большинство людей живут счастливой, наполненной жизнью.

— Гомосексуалы. Семей-то нет!

— О, у нас есть и семьи, и родители, только семьи складываются не наугад, не по воле случая. Чтобы сделать численность населения Земли стабильной, как только один человек умирает, его место тут же занимает продукт ускоренного созревания. Новорожденного отдают паре, члены которой выросли вместе и с самого детства знали, что они наделены талантом воспитания детей. Каждой такой паре разрешается брать на воспитание до четырех ребятишек.

— «Продукт ускоренного созревания» это что — дети из пробирки?

— Из инкубаторов. Никакой родовой травмы. Никакой неуверенности по части будущей судьбы. В армию теперь поступает исключительно разумное и трезвое пополнение.

— Ну и как же оно отнесется ко мне? Не будут ли эти люди недовольны тем, что им отдает приказания гетеросексуальная деревенщина? Так сказать, динозавр?

— Они изучали историю. Они не станут обвинять вас в том, что вы такая, какая есть. Но если вы попробуете вступить в сексуальную связь с одним из мужчин, могут начаться неприятности.

Я покачала головой:

— Этого не случится. Единственный мужчина, которого я люблю, потерян для меня навеки.

Майк уставился в пол и прочистил горло. Неужели этот профессионал и в самом деле способен испытывать смущение?

— Уильям Манделла... Как бы мне хотелось, чтобы они этого не делали... чтобы обошлись без ненужной жестокости.

— Мы надеялись изменить назначение и прикомандировать меня к его подразделению.

— Из этого не вышло бы ничего хорошего. Парадокс, но куда денешься.— Майк двигал кофейную чашку, следя за игрой отражающихся на покрытии стола зайчиков.— Вы оба слишком долго пробыли рядовыми. И объективно, и субъективно. Так что начальство было просто вынуждено дать вам обоим офицерские звания. Но отдать вас под команду Уильяма было невозможно. Даже отбросив в сторону проблему гетеросексуальности, он все равно заботился бы о вашей безопасности больше, нежели о выполнении своего задания. Солдаты заметили бы это, и такая ситуация им определенно пришлась бы не по душе.

— А в вашем великолепном новом мире такого никогда не случается? Неужели ваши командиры не влюбляются в своих подчиненных?

— Конечно, такое случается. Бывает и у гетеро, бывает и у гомо. На то она и любовь. Их разлучают, иногда даже наказывают, но чаще дело ограничивается выговором.— Майк жестом отмел в сторону эту дискуссию.— Все это теория. Если нет шума и грязи, то кому какое дело. Но в вашем с Уильямом случае ситуация могла бы стать источником постоянного раздражения.

— Большинство ваших солдат, как я понимаю, никогда в глаза не видывали гетеросексуалов?

— Никто не видел. Этот порок определяется еще в детстве и легко поддается излечению.

— Поразительно! Может, вы и меня полечите?

— Нет. Боюсь, это делается только в детском возрасте.— Майк расхохотался.— Извините, я не понял, что вы меня просто разыгрываете.

— А вы не думаете, что моя гетеросексуальность подорвет мой командирский авторитет?

— Нет. Как я уже говорил, солдаты знают, какими люди были раньше. Кроме того, подразумевается, что рядовым не положено анализировать чувства своих офицеров. Их дело маленькое — выполняй приказ. И еще им известно про КМЖС, и они скоро поймут, как великолепно вы подготовлены.

— Но я ведь не вхожу в число офицеров, которым положено брать на себя командные функции. Я же административный состав.

— Однако если все, кто стоит над вами, будут убиты... Такое, знаете, тоже бывает.

— Вот тогда-то армия и поймет, какого маху она дала. Только поздно будет.

— Сами убедитесь, во что вы превратитесь после КМЖС.— Майк поглядел на часы.— А оно начнется уже через пару часов.

— Не угодно ли вам перед этим поужинать со мной?

— Хм... Нет. Я предполагаю, что ужинать вам не захочется. Перед КМЖС вас основательно прочистят. Так сказать, с обоих концов.

— Звучит впечатляюще.

— Это всех впечатляет. Кое-кому даже нравится.

— Вы меня к числу таких не относите?

Майк помолчал.

— Давайте об этом поговорим потом, когда все будет уже позади.

 Глава 3

Сама прочистка оказалась не таким уж ужасным испытанием, поскольку еще до того, как она завершилась, меня успели накачать успокоительной наркотой. Так что я пошевелиться не могла — лежала, как бревно с глазами. Меня побрили, да так, что я стала совсем как новорожденная. Побрили и руки, и ноги. И только начали крепить на мне кучу всяких датчиков, как я ушла в отключку.

Когда же очнулась, то была голой и куда-то мчалась изо всех сил. Толпа таких же голых людей неслась за мной и моими друзьями, швыряя в нас на бегу камни. Тяжелый булыжник больно ударил меня под лопатку, я задохнулась и упала. Коренастый неандерталец схватил меня и дважды; стукнул чем-то по голове.

Я понимала, что все это иллюзия, сон, но одновременно знала, что мой обморок вполне реален. Когда через мгновение я очухалась, неандерталец с силой уже раздвигал мои ноги и готовился насиловать. Я вцепилась ему в глаза и откатилась в сторону. Он потянулся за мной с теми же намерениями, но моя рука уже нащупала его дубинку. Я взмахнула ею, сжимая обеими руками, и раздробила неандертальцу череп. Оттуда брызнула кровь и полетели ошметки мозга. Он издох, колотя ногами по земле и содрогаясь. При каждом спазме сперма толчками выбрасывалась наружу. Господи, я же понимаю, реальность — вещь необходимая, но разве нельзя было избавить меня от кое-каких деталей?

А теперь я стояла в рядах фаланги, держа в руках щит и длинное-длинное копье. Перед нашим рядом стоял еще ряд мужчин, вооруженных более короткими копьями. Все стальные наконечники были под одним и тем же углом наклонены в сторону несущихся на нас коней, образуя стену сверкающего железа. Это было не самое трудное. Просто стой себе крепко, а там что бог пошлет — победу или смерть. По мере приближения детали легкого вооружения персов делались все более легко различимыми. Трое из этих воинов должны были оказаться поблизости от меня в том случае, если мы убьем их лошадей или если кони сами остановятся.