Алексей Ефимов - Хрустальное яблоко

Казалось, фигуры поджарых мужчин танцуют среди вихрей плазмы, ливней стали и потоков кинетических масс. Ни у одного из них не было практически никакого защитного снаряжения, даже бронежилета. То взмывая вверх, то распластываясь по земле, то крутясь волчком или косо падая в стороны, а временами вообще пропадая, люди танцевали безумный танец. Они оставались невредимы.

И они – стреляли.

И каждый выстрел находил цель. Машины оседали покореженным металлом. К тем же, вокруг которых пульсировали защитные поля, люди подошли – переместились? оказались? – почти вплотную и уничтожили их просто бросками валко, красиво пущенных гранат, медленного – по дуге – полета которых поле отразить не могло.

Это немного походило то ли правда на танец, то ли на игру, отчего возникало ощущение какого-то фокуса или обмана. После того как схлынуло изумленное молчание, кое-где на трибунах раздались выкрики на нескольких языках – именно в этом смысле.

Подняв забрало шлема, Его Высочество Цесаревич с улыбкой вскинул руку и в наступившей тишине любезно предложил желающим из числа хозяев проверить, насколько это фокус. Мальчишки на трибунах не сдержали хихиканья и переталкиванья. Но желающих нашлось много – даже слишком много. Видно было, что спускающиеся на поле мьюри разозлены – большинство «попыткой обмана», а некоторые… оооо, Игорь понял, что эти «некоторые» знают, что все показанное – реальность. И не хотят в это верить.

С оружием все вышедшие и отобранные – двадцать – обращаться умели. И открыли огонь сразу по команде – свирепо, с намерением не подранить, нет. Игорь видел, что мьюри хотят убить землян, убить и списать на правила Ярмарки.

Он видел это и смеялся, обняв за плечо Андрея, который тоже не сдерживал смех. А трибуны бушевали…

…Мьюри стреляли в своих противников, казалось, неспешно подошедших к ним, уже в упор – стреляли с изумленным отчаяньем, зло, непонимающе. Но круговерть рук и ног стоящих в двух шагах землян раз за разом отбивала руки с пистолетами – за неуловимую долю секунды до выстрела. И вот уже один пистолет перекочевал в руку землянина – и уперся под челюсть застывшему мьюри, руки которого оказались выгнуты вбок и вверх – сразу обе, схваченные за указательные пальцы. И второй мьюри, закрутившись волчком, оказался лежащим на земле без возможности нормально дышать – землянин полулежал на нем, с обидной легкостью удерживая болевой прием, а пистолет покоился в кобуре хозяина, заботливо определенный туда землянином.

Вскоре утихли последние выстрелы…

– Мне пора, Вайми, – как ни в чем не бывало сказал Игорь. – Скоро наша схватка.

– Удачи, – вдруг ответил мьюри.

Игорь напомнил:

– Мы будем драться с вашими.

– Удачи, – повторил Вайми упрямо.

16. Никто, кроме нас!

Стоявшее в зените солнце заливало плац дрожащим маревом. Его жар лежал на коже, словно плащ, и Игорь невольно повел плечами, не отводя глаз от строя противников. Это им – по четырнадцать?! Угу, шнурки поглажу и побегу верить… Тогда ночью он их плохо разглядел, а сейчас видел «во всей красе». Уже почти взрослые парни, все рослые, мускулистые, гибкие. Как хищные звери, выращенные в дорогом питомнике на специальном рационе по особому режиму. По трое на одного…

Он невольно сглотнул, оглянулся вправо-влево на своих товарищей – четверых англосаксов и пятерых русских. Сами напросились, конечно, – но, если вдруг что, пенять можно только на себя. Законы Ярмарки очень просты – обещать можешь что угодно, но будь добр подтвердить свои слова делом. За язык тебя никто не тянет, не уверен в своих силах – промолчи, постой в сторонке, никто тебя не тронет. А уж если вызвался… Это все же не война, убивать необязательно, но если все-таки убьешь – никто с тебя не спросит. И если убьют тебя – тоже никто не почешется. Сам вышел, прости. Такое тут место – здесь решают, с кем стоит дружить, а с кем можно не считаться и прижать при случае. А прижать здешние хозяева могут конкретно, это они еще вчера показали на полигоне – атакой роты сверхтяжелых танков на долговременные укрепленные позиции, с ПТРК залпового огня и тяжелыми плазменными орудиями. Землян посадили в бункер перед этими самыми позициями, чтобы наглядно все прочувствовали.

Игорь вспомнил, как сверхмощные плазменные заряды бесполезно расшибались о силовые щиты, как лазерные роторы сносили по 30 – 40 залпом пущенных в один танк ПТУРС… По пусковым установкам никто даже не стрелял – их высокомерно игнорировали. Универсальные плазменники сухопутных крейсеров палили беспрерывно, расшибая расставленную в капонирах устаревшую технику – «случайно» очень похожую на земную, а гауссы ГК потрясали небо и землю своими сокрушительными залпами, просаживая навылет нарочно расставленные стальные блоки трехметровой толщины… Нет, конечно, все в Лицеях бывали на учениях и проходили «обкатку» танками, но это…

…Глухие, мощные удары плазменных залпов, страшный шипящий вой многоствольных лазеров, бело-голубые сполохи летящих ракет и зарядов, дикий танец земли под ногами, мерзкое ощущение собственной ничтожности, когда, словно не замечая бешеного огня, кажется, прямо на тебя надвигаются неуязвимые монолиты, каждый размером с заводской цех, стреляя из всех своих стволов, а потом перед окном бункера с кажущейся медлительностью, один за другим проплывают чудовищные катки величиной с хороший дом…

Игорь мотнул головой, заметив, как один из распорядителей Ярмарки – черно-серебристый от старости скиутт – поднял стартовый пистолет. На его морде явственно читалось неодобрение – по его мнению, «щенкам» надлежало еще учиться и учиться, а не участвовать в заведомо неравном бою… Госпожа инструктор стояла с другой стороны, в тяжелой армейской пластинчатой броне, стальной боевой шест в одной руке, станнер – в другой. На лице – твердая решимость не допустить своих подопечных до позорного убийства слабосильных малолеток.

Короткий треск выстрела. Мьюри набросились сразу, в их глазах горел азарт – что им стоит стоптать десяток возомнивших о себе дикарят с задворков Галактики?

Игорь усмехнулся. Сейчас посмотрим, кто тут щенки…

Как он и ожидал, противники оказались так себе – первый с ходу нарвался на удар каблуком берца под дых, второй подбежал ближе – на прямой удар правой в глотку. Третий… где третий?

Ой дурак! Зашел за спину – и не ударил, только попытался схватить. Игорь наотмашь врезал ему локтем между глаз… и недоуменно огляделся. Что, и это все? Ему только трое и достались?!

Все мьюри лежат в глубочайшей отключке, а ребята по-прежнему стоят, уже открыто ухмыляясь, посреди оглушительного, потрясенного молчания…

…которое разбивает яростный вопль – госпожа инструктор срывается с места. Боевой шест в ее руках мерцает, как пропеллер. Игорь напрягся, но ее гнев был направлен не на него: раскручивая шест до призрачного мерцания, госпожа инструктор наотмашь лупила по телам опозорившихся до конца подопечных.

– Поднимайтесь и деритесь, вашу мать!..

Боевой шест мьюри – двухметровая стальная труба весом около четырех килограммов, с мягко закругленными концами – в тычке пробивала грудную клетку как копье. Сейчас шест с глухим деревянным стуком врезался в распластанные тела, оставляя страшные глубокие вмятины на крестцах и ребрах…

…Это было не его дело, но смотреть на избиение совершенно беспомощных парней Игорь не мог. Он сам не сразу осознал, что прыгнул вперед, перехватывая шест. Тот со звонким хлопком ударил по пальцам, едва не оторвав мальчишке руку – ее до самого плеча пронзила боль. Но шест замер – Игорь и госпожа инструктор тоже замерли, глядя глаза в глаза.

Это длилось не более мгновения. Даже ослепленная яростью, дурой госпожа инструктор не была – она просто отпустила оружие, прыгнула назад и выхватила станнер. Они вновь замерли. Теперь Игорь понимал, что нарвался конкретно – станнер, конечно, не боевое оружие, но выстрел полной мощности сожжет лицо до костей и превратит мозги в овсянку – очень повезет, если насмерть. И не сделаешь уже ничего – одно легкое движение пальца, и тебя нет. Никто не поведет даже бровью: тот, кто встревает между учеником и наставником, виноват во всем сам.

…Вот только витязей не обучают сдаваться. Никогда. Если нельзя драться руками – значит, просто приходит черед иных средств.

– Сунна! Кемик элк!

…В любой мало-мальски приличной армии офицеров учат командному голосу. Витязей тоже учат, но несколько иначе – на самом деле здесь важна не громкость начальственного ора, не хитрая игра гаммой интонаций и ударений. Важна воля того, кто приказывает. Госпожа инструктор никак не ожидала услышать от 13-летнего пацана фразу «Спокойно! Убрать оружие!» – сказанную на ее родном языке и с убежденностью убеленного сединами генерала. Ее остановили даже не слова, нет, взгляд – стоящие под дулом так не смотрят. И госпожа инструктор убрала станнер в кобуру даже быстрее, чем успела это осознать. Вот только ненависть из ее взгляда никуда не делась… и Игорь понял, что нажил смертельного врага…