Владимир Свержин - Трактир «Разбитые надежды»
– Не здесь? – Марат уставился на учителя, не скрывая недоумения. – А где?
– Пока не знаю. Вслед за мной к Трактиру идут прорвы. Очень много прорв. Они чуют мой след. Я видел, как зверолюды недавно прошли то самое место, где мы встретили раздольников. Заметь, не в Дикое Поле идут, хотя искать меня там было бы куда разумнее. Шансов, что я пойду в Трактир после того, что случилось у Пустых Холмов, почти не было. Но идут они именно сюда и тем же самым путем – нашим путем.
– Ты что же, – чешуйчатый прикрыл глаза, ужаснувшись собственной догадке, – взял с собой то кольцо?!
– Что еще за кольцо?
– То, что было подвешено к гранате! Я ведь предупреждал! – поражаясь недогадливости учителя, простонал Марат. – Чтоб ты знал, Темный Властелин чует принадлежащее ему. Его огненный глаз повсюду видит тебя!
– Что ты заладил: Темный Властелин, огненный глаз! Не брал я никаких колец!
Бывший страж вдруг осекся и уставился на по-прежнему зажатый в кулаке ошейник адской твари.
– Марат, ты умница!
– Лешага, что с тобой?! – насторожился испуганный похвалой драконид.
– Вот это! – Леха потряс у носа юнца искореженной коробкой на шипастом ошейнике. – Как же я сразу не понял. Она ведь всегда в вещмешке лежала, оттого и взгляд в спину, понимаешь?
– Нет, – робко признался чешуйчатый.
– Ну как же! Ты же сам все сказал! Про глаз там, и вещи…
– Так это что же, кольцо? – поразился Марат. – Какой же палец надо иметь… – юнец явно ужаснулся нарисованной воображением картине.
– Это ошейник. Я снял его с убитого Охотника. Хотел здесь показать библиотекарю. Этот Властелин с горящим глазом…
– Огненным, – автоматически поправил ученик.
– Ну, пусть огненным. Не важно. Он чует то, что принадлежит ему. Ты сам сказал. И гонит волкоглавых по следу. Как же я раньше не догадался!
– Про ошейник в книге ничего не говорилось, – с сомнением изрек Марат. – Но лучше выкинь его в реку.
– А может, этот, с глазом, и в реке его видит?
– Его все равно унесет течением.
– Увесистая штуковина, на дно пойдет, – возразил Леха. – Пока унесет, зверолюды уже будут здесь. А что, если…
Лешага схватил Марата за плечи и подбросил вверх, как ребенка.
– Что ты делаешь! Прекрати! – завопил ошалелый чешуйчатый.
– Ну, ты же хотел летать? Привыкай! – сказал ученик Старого Бирюка и вдруг рассмеялся.
– Ты с ума сошел, учитель?! – подозрительно уставившись на веселящегося Лешагу, спросил Марат. – Чему ты радуешься? С одной стороны, на Трактир идут безумцы какого-то свихнувшегося пророка, с другой – полчище волкоглавых, а он ржет, как полковая лошадь! – юнец не знал, что такое полк, но где-то вычитал это выражение и точно знал, что полковая лошадь ржет громче остальных.
– Я знаю, что делать, – не слушая возмущенных криков, ответил Леха.
– Ты куда?
– Возвращаюсь на толковище.
– А эти? – чешуйчатый кивнул на сидящих в стороне монахов, ожесточенно работающих ложками.
– Пусть отдыхают, потом в общих чертах опишешь им обстановку и скажешь лейтенанту, чтоб поставил на довольствие. В бой пойдут с нами.
– А почему сразу лейтенанту? – вскинулся Марат, но учитель уже не слушал. Он несся через три ступеньки к старой цитадели Трактира, точно прорвы уже преследовали его по пятам.
– Нет, это все же несправедливо, – вздохнул чешуйчатый. – Ну чем я хуже лейтенанта?!
* * *Громадная комната, бывшая некогда обеденным залом, а нынче местом собрания военного совета, бурлила и клокотала так, что казалось, скоро пар клубами повалит из дверей и окон. Все, кто решил уйти, не дожидаясь окончания споров, уже спешили к своим караванам. В воротах их поджидал сюрприз. Исключительно в целях облегчения поклажи и ускорения движения стража брала в долг у отъезжающих треть продовольствия и две трети патронов. И это, не считая безвозмездно оставляемых в Трактире рабов!
Остающиеся бурно обсуждали кандидатуры тех, кому надлежало возглавить оборону Трактира.
Имя Лешаги звучало среди прочих, но без особого успеха.
Кто бы спорил, таких бойцов, как Леха, поискать, но его хлебом не корми, дай воевать в одиночку. То есть, конечно, не в одиночку, с напарником, но все же это не войском командовать. Да и то сказать, все эти годы Лешага выходил, что на бой, что на пир, с Бурым. А сейчас его напарник где? Сам он живехонек, а вот на вопрос о Буром только зыркнул, да ответил что-то невпопад. Сказал бы – убит, ясное дело, хоть и горько, да понятно. Или там в плен куда попал, тут и вовсе не знаешь, то ли плакать, то ли смеяться. Это ж у кого хватит сил удержать такого пленника? Ан нет, темнит что-то Лешага. А в Диком Поле, тем паче в Трактире, так не принято, не любят этого.
Кто-то из говоривших, еще когда зазвенел кассовый аппарат, предложил спросить о том Лилию, но гул возмущения перекрыл его голос. Негоже женщине присутствовать на собрании, а уж тем более высказываться в кругу мужчин. И то, что Лешага, в нарушение обычаев, ее сюда притащил, уже само по себе не говорило в его пользу.
Кандидатуры будущих военачальников сменяли одна другую. Стоило кому-то начать перечислять былые заслуги одного старого вояки, с противоположного угла неслась брань и перечисление прошлых и, что немаловажно, нынешних промахов.
Когда дверь за вошедшим Лешагой захлопнулась, в зале сама собой повисла тишина. То ли звук внезапного хлопка заставил людей замолчать, то ли в самой фигуре воина было что-то такое, отчего пришлось незамедлительно прекратить всякие споры. Ученик Старого Бирюка обвел глазами собравшихся.
– Сюда идут прорвы. Берегом. Отсекают путь к Дикому Полю. Их много, очень много.
Новость подействовала на публику, точно красная тряпка на быка.
– Тихо! – рявкнул Лешага. – У нас есть хороший шанс. Нужен мост. Наплавной мост ниже по течению.
– Товарищ светлый рыцарь, разрешите обратиться! – вытягиваясь во фрунт, выпалил Нуралиев. – Для наведения моста нужной длины, при наличии речных барж или иных плавсредств подобных габаритов, понадобятся от восьмидесяти до двухсот человеко-часов. С помощью речников и наших людей, при условии стабильного подвоза пиломатериалов, гвоздей, крепежных скоб, бревен и прочих средств, мы наведем переправу за полдня.
Умолкший зал недоуменно, однако уважительно глядел на молоденького лейтенанта. Была в его словах естественная уверенность, которая заставляла поверить в успех предприятия.
Хозяин Трактира молча кивнул.
– Знаешь, как действовать? Действуй, все тебе будет.
* * *Никто не помнил, откуда и когда пришел этот человек. В Трактире не принято спрашивать, а сам он не горел желанием рассказывать о прошлой жизни. Кто-то говорил, что прежде этот обитатель Трактира жил в бунке где-то далеко, и что ушел он в юные годы повидать свет, каков он есть, а не запечатленный маленькими значками-буквами на желтоватых, серых или выбеленных страницах. Некоторые утверждали, что он жил сиротой и ушел скитаться, прихватив из дому самое ценное из того, что имелось, – полтора десятка книг.
Правда, злые языки возражали, заявляя, что прежде драгоценные тома не являлись семейным достоянием, и Библиотекарь, тогда, впрочем, его называли иначе, всего лишь утащил это сокровище с целью продать его в Трактире, но дорога затянулась. То ли лавина завалила горный проход, то ли вышедшая из берегов река смыла переправу. И нынешний почтенный муж коротал время за чтением со всем отпущенным природой вниманием.
Когда же, наконец, караван добрался до Трактира, судьба уготовила ему дотоле невиданное поприще – стать Библиотекарем. И первым вкладом в книжное собрание Трактира послужили те самые принесенные невесть откуда книги. С тех пор всякий купец, собираясь в эти края, старался прихватить с собой как можно больше книг. Лучшую цену, чем здесь, за них бы не дали нигде. Каждый попавший в его руки томик, каждую брошюру Библиотекарь нежно осматривал, обнюхивал, разглаживал и сушил, если та пострадала в пути, нумеровал, помечал особым знаком, внимательнейшим образом читал и ставил на полку. Ставил, любовался, проходил каждый день, сметая осевшую на корешках пыль. В Трактире всякому было понятно, что, если Библиотекарь знает не все, то в любом случае больше, чем он, не знает никто.
Лешага толкнул дверь в длинный с небольшими окнами зал, пристроенный чуть ниже старого здания Трактира. По обе стороны от входа располагались высокие стеллажи с книгами. В конце зала, обычно восседая за увесистым столом с отточенным пером в руке, царил Библиотекарь. Впрочем, сейчас он не царил, а стоял на стремянке у одного из стеллажей, доставал оттуда книги и передавал очень бедно одетому человеку, по виду рабу. Тот складывал их в деревянный ящик, ловко прибивал крышку и делал на ней значок ядовито-зеленой, издалека заметной краской.
– А, Лешага! – заметив гостя, остановился Библиотекарь. – Я вижу – ты привел нового читателя.
