Ненормальный практик 2 - Отшельник Извращённый
Свела же судьба с мелким аристократишкой, но ведь изобретательный гадёныш. Ещё и без тормозов. Что ж, теперь имею полное моральное право уничтожить его любым способом.
И эта мысль захватила так сильно, что не сразу заметил направляющихся ко мне двух городских стражников. Они выбрались из дежурной повозки, припаркованной у обгоревшего соседского дома, и шли в мою сторону, держа руки на эфирных жезлах.
Бежать? Глупо. Подобное означало бы сразу признать вину, навлечь на своё имя серьёзные проблемы. Что если Ковалёв всё устроил так, что виновником пожара оказался именно я? Не стоит отметать такой вариант. Что там за наказание грозит за поджог? Память прежнего Александра услужливо подбросила информацию о местной судебной системе: первый вариант — каторжные работы на северных рудниках. От пяти до пятнадцати лет беспросветного труда в условиях, из которых мало кто возвращался живым. Для дворянина практически смертный приговор — благородное сословие редко выживает в таких условиях, неженки мля. Второй вариант — принудительная служба в пограничных войсках. Три-пять лет на линии огня, где бойни с практиками из соседних государств обеспечивают постоянный поток раненых и погибших. Учитывая слабую подготовку большинства новобранцев, шансы дожить до окончания срока — не больше тридцати процентов. Третий вариант, применяемый в особых случаях — лишение права на использование эфира. Варварская процедура запечатывания эфирных каналов, низводящая практика до уровня обычного человека. Фактически — социальная смерть для любого, кто связал свою жизнь с боевыми искусствами.
Стражники подходили ближе — один полный, с красным от мороза носом, второй — жилистый, с тонкими усиками. Старший, дородный, вынул из внутреннего кармана мятый лист бумаги и, сверяясь с ним, внимательно посмотрел на моё лицо. На бумаге успеваю заметить свой портрет — довольно точный, хотя и явно нарисованный наспех.
— Гражданин Волков Александр? — произнёс стражник официально, продолжая сличать моё лицо с изображением.
— Это я, — спокойно смотрю ему в глаза. — Что здесь произошло?
Стражники обменялись взглядами. Тот, что помладше, с усиками, выступил вперёд:
— Это мы и собираемся выяснить. Вам придётся последовать за нами в отдел.
В его тоне не было агрессии, но чувствовалась настороженность, будто ожидал от меня сопротивления или попытки бегства. Рука в черной перчатке по-прежнему лежала на эфирном жезле, готовая в любой момент активировать оружие.
Собираюсь ответить, как со стороны уцелевшего в переулке здания — цветочной лавки — послышались торопливые шаги. К нам подбежала моя русоволосая соседка.
— Саша! Сашка, ты в порядке⁈ — она схватила меня за куртку, обняла. — Ты где пропадал⁈ И где Вера Николаевна⁈
Настя Соловьёва. Я вспомнил как её зовут.
— Бабушка приглядывает за тётей Лидией, — отвечаю ей и понимаю. Пусть сам лично и в курсе, что за поджогом стоит Ковалев, но как объяснить это в отделе? Плюс что мне сказать о том, где я пропадал все эти дни? Мол сражался с психопаткой, параллельно убив несколько человек и подслушав разговор гвардейцев мелкого Игната, прежде чем стащить у него родовой перстень⁈ Чушь же! В это никто не поверит! А значит нужно правдивое алиби. Кто сможет подтвердить моё местонахождение? Аглая и её тётушка из таверны? А что, как вариант.
— Когда это случилось? — спрашиваю у Насти, кивая на обгоревшие развалины.
— Три дня назад! — у неё по новой наворачивались слёзы. — Ночью! Мы все проснулись от криков… Огонь был такой сильный, Саша! Мы пытались помочь, но это было ужасно!
— Не вмешивайтесь в расследование, гражданка, — старший стражник отодвинул её в сторону. — Пройдёмте, гражданин Волков. Сейчас проедем в отдел и всё выясним. Где вы были эти дни? Почему не объявились сразу после пожара?
Его тон стал подозрительным. Замечаю, как второй стражник занял позицию сбоку от меня — классическая тактика для предотвращения побега. Они оба явно считали меня причастным к случившемуся.
— Я не… — начинаю диалог, но стражник прервал жестом.
— Объяснения — в отделе. Не усложняйте ситуацию, гражданин Волков.
Анастасия схватила меня за рукав:
— Саша, они не могут… Ты же не… Я скажу всем, что ты не мог этого сделать!
— Спокойно, Настя, — мягко высвобождаю руку. — Я не имею к этому никакого отношения. Мы во всём разберёмся. Не волнуйся.
Спорить сейчас со стражей или сбегать было бессмысленно. Для начала необходимо понять, какие конкретно обвинения мне предъявляют и какими доказательствами располагают. Возможно, смогу доказать своё алиби и выйти сухим из воды. А нет, тогда уже и вырву себе свободу.
— Я готов проехать с вами и ответить на все вопросы.
Старший расслабился, услышав моё согласие, и указал на повозку стражи, предназначенную для перевозки задержанных.
— Прошу в экипаж. И без глупостей, пожалуйста.
Иду к повозке, мысленно готовясь к непростым объяснениям и надеясь, что моя история с «выздоровлением после ранения» будет выглядеть вполне правдоподобно. Молодец Ковалёв — хорошо подготовился. Ловушка вышла интересной.
Забираюсь в повозку — ничего особенного, деревянный короб с узкими зарешеченными окнами на массивном шасси. Внутри несёт сыростью и дешевым табаком. Стражники уселись на передний облучок, и повозка, натужно скрипнув, тронулась. Мы медленно покатили по мостовой, удаляясь от пепелища, хоть и недолго, но служившего мне домом.
— … так вот я не один слышал, что граф Орловский изволил пожаловать, — доносилась до меня беседа стражников. — Лично видел кортеж на Невском.
— Да ладно? — удивился второй. — Со всей свитой?
— А то! Два взвода гвардейцев, человек семьдесят. Экипажи парадные — такой шум-гам, что весь квартал перекрыли.
— То-то я вчера на смену еле пробрался. На Баумановой и Литейной — везде посты, даже по параллельным улицам не объехать.
Машинально отмечаю эту информацию. Затор на дороге той ночью, когда возница не мог отвезти меня домой по параллельной улице — видимо, как раз из-за приезда этого самого графа Орловского. Но данная мысль промелькнула и исчезла. Гораздо больше занимало другое. Кого собралась уничтожить сучка Корнелия со своим отрядом? Вряд ли Орловского. Против семидесяти практиков её отрядом не выступишь, а значит её цель иная.
Размышления прервал резкий толчок — повозка тормознула. Раздались голоса, затем скрипнула дверь, и замечаю серое здание с гербом Городской стражи. Прибыли в отдел значит.
— Выходи, — старший шире распахнул
