40k способов подохнуть. Том 3 - Hydra Dominatus
Только вот достали эту книжку лишь треть солдат, что довольно показательно. Многим уже сейчас произведение казалось спорным и… в какой-то мере не нужным? Большинство информации криговец заучивал до бессознательного исполнения, ему не нужно было повторять этот материал. Молитвы тоже все знали наизусть. Кроме того памятка была полон какой-то странной пропаганды, которая не удовлетворяла большинство гвардейцев в целом, так ещё и для фанатиков из Крига тоже казалась… неуместной в силу недостаточного фанатизма. Не рыба, не мясо.
Так или иначе пятнадцать минут прошли довольно быстро и вдруг на тёмном небе засиял сигнальный огонь. С секунду мы все смотрели на небо, после чего наконец-то раздался приказ.
— В УКРЫТИЕ!!! — завопили командиры, после чего прямо по нам начали вести огонь из артиллерии.
Наши же союзники тренировались в меткости, а мы сейчас проходили жестокую проверку собственных укреплений. Земля тряслась не очень сильно, но порой снаряды залетали и в траншеи. Стреляло по нам не так много орудий, концентрация огня также была довольно низкой, да и мы же прятались в блиндажах. Однако шанс того, что снаряд прилетит прямо в проход твоего блиндажа, никогда не был равен нулю.
— ЗАНЯТЬ ПОЗИЦИИ!!! — едва затих огонь, командиры уже отдали новые приказы и мы встали у траншей, готовясь отразить потенциальную атаку.
Её мы не дождались, а уже через считанные мгновения началось обучение наших квартирмейстеров. Полковая организация Крига отличалась от других полков. В частности у нас имелась крайне необычная и уникальная должность — квартирмейстер. Квартирмейстер заменял боевых медиков, которые были в большинстве полков Имперской Гвардии. Их роль была проста и крайне важная для доктрины Крига и корни появления квартирмейстеров происходили прямиком из гражданской войны.
Дефицит ресурсов, в том числе снаряжения и медицины, превращал лечение солдат в роскошь. Серьёзно раненые не рассчитывали получить медицинскую помощь и квартирмейстер добивал их, после чего стремился восстановить их снаряжение. Это называлось почётной полевой казнью или «милосердием Императора». Но если можно было быстро вернуть в строй солдата или же он мог сам отступить в тыл, то в таком случае оказывалась первая помощь. Набирались квартирмейстеры из самых смышлёных и психически устойчивых. Добивать своих дело непростое и лишь истинно верующий в Императора и свою миссию сможет справиться с такой ношей.
И сегодня у нас было пять трупов и двадцать семь раненых. Из этих двадцати семи добить пришлось двоих, а остальные отказались уходить в тыл. Затем началось ночное разминирование, где мы ползали по грязи, подбираясь к имитации позиций противника. С той стороны по нам вели огонь на подавление другие кадеты, которые не ставили целью нас убить, ведь после успешного разминирования мы сразу устанавливали и мишени. Огонь они вели довольно точно, но порой и тут пуля-дура находила не самого везучего кадета.
Умереть можно было в любой момент и из-за таких вот случайности. И многие умирали, пока другие окончательно превращались в машины, для которых смерть товарища — ничто. Как и страх смерти был с нами всегда, черепа на форме, вечная тьма и постоянные выстрелы… мы жили в аду и привыкали к нему, подобное окружение становилось нормой и пошатнуть наш боевой дух становилось невозможно. А если вдруг офицерам казалось, что боевой дух низок, то приходил проповедники и вдохновляющей речью напоминали о нашем долге и искуплением в смерти.
Это была лютая жесть, от которой я старался абстрагироваться. Ни слову пропаганды я не верил, стараясь концентрироваться только на процессе исполнения приказов и не позволяя идеологам вклиниться в мой разум больше нужного. Из-за этого я вообще в какой-то момент перестал говорить и провёл в молчании долгие три месяца. Но каждый день этих тренировок превращал меня в настоящую машину для убийств. И эти навыки… они закреплялись настолько прочно, что даже перерождение их так просто не сотрёт. Если так пойдёт и дальше, то они практически полностью станут неотъемлемой частью меня.
Ксеносы, предатели, демоны — мне не нужна была магия, чтобы победить их. Мне не нужны были могучие артефакты и проклятые мечи. У меня был лазган, осколочные гранаты и пехотная лопатка. Этого более чем с лихвой хватит для уничтожения любых врагов человечества. Ведь победу определяло не оружие, а воля. Воля заставляла палец нажимать на курок и убивать. Тот чья воля была сильнее и побеждал. Такова была основа доктрины Крига, ставя во главе боевой дух и дисциплину.
— ВСПЫШКА СПРАВА!!! — скомандовал Крайзер на очередном маршброске.
И вся наша колонна тотчас легла лицом влево, закрывая затылки руками. Даже атомное оружие не было всесильным. Подобная мощь пугала, но один полк Крига насчитывал двести тысяч солдат, которые не будут стоять в одной точке. Даже неожиданный удар не сможет убить всех, а если в запасе будет пять минут времени, то окопы скроют солдат от ударной волны.
Снова началось рытьё, в этот раз оно продлилось долгий месяц. Как только мы создали три необходимых эшелона обороны и оборудовали траншеи всем необходимых, началась атака в условиях концентрированного вражеского огня и невообразимой прочности укреплений, а также отсутствием у нас достаточной огневой мощи для сокрушительного штурма одним массированным наступлением.
В любом нормальном полке ждали бы подкрепления, но наш приказ был — захватить сеть тактически важных высот и закрепление на них, с попутным уничтожением живой силы противника. Самого противника не было, а целью было оттачивание одной из тактик. Ночью, слушая миномётные и артиллерийские обстрелы других кадетов, мы рыли траншеи в сторону врага.
Метр за метр, боясь высунуться, мы рыли без остановки, даже когда шёл радиоактивный дождь или кому-то из кадетов отрывало пальцы очередной миной. А мины были повсюду, как и невзорвавшиеся снаряды. За пять сотен лет гражданской войны вся поверхность Крига стала одним огромным минным полем, которое ещё не скоро удастся очистить хотя бы от десятой части опасных боеприпасов.
— Нет, я ещё могу держать лазган! Отпустите! — кричал очередной бедолага, которого тащил квартирмейстер с помощником.
Его
