Две короны - Юрий Юрьевич Соколов
— Вот и земли Вертса! — довольно сказал мне Аврелий после переправы через неглубокую, но бурную речушку. — Видишь знак на том дереве? Животные метят территорию мочой, а барон метил знаками. Такая у него была привычка.
Я посмотрел туда, куда указывал маг. На стволе могучего дуба, на высоте человеческого роста, кто-то давным-давно вырезал символ, состоящий из переплетенных друг с другом рун смерти. При взгляде на него мне стало дурно, голова закружилась, и я потерял сознание. Очнулся лежа на земле. Надо мной склонились сразу трое: Джейн, лекарь и Аврелий. А считая Люцифера — четверо. Весточка склонилась бы тоже, но она слишком мала для этого. И ее участие выражалось в беспокойном прыгании прямо по мне. Стражники стояли в круговом карауле.
— Я что — с коня упал? — спросил я, пытаясь сесть.
— Не успел, — ответил следопыт. — Мы тебя подхватили и сняли с седла. Что случилось?
— Мне поплохело при виде знака. Не знаю, почему. Что он означает?
— Я не настолько книжник, чтобы тебя просветить. Однако, как понимаю, ничего особенного в нем нет.
— И он не мог быть заряжен вредной энергией?
— Мог, еще как мог! Но ты прикинь, когда его вырезали. Во времена расцвета Зальма, или даже до его основания. Ни один символ не удержит энергию так долго, если ни от чего не подпитывается. А этот не подпитывается — я проверил.
Мне все же удалось сесть. Тело плохо слушалось, точно не мое.
— С тобой раньше бывало подобное? — спросил лекарь.
— Нет, никогда, — ответил я. — Но я и знаков подобных прежде не видел.
— Прицепился ж ты к этому знаку! — сердито пробурчал Аврелий. — Говорю тебе: он не опасен. Но на всякий случай я его запомнил. Вернемся в Зальм — расспрошу сведущих людей.
— Ты полностью здоров, — заверил меня лекарь. — Конечно, я не великий целитель и знаток недугов — мое дело раненых по-быстрому после схваток латать да изгонять из бойцов обычные походные хвори в экспедициях вроде нашей. Однако, опять же, можешь провериться у кого получше меня по возвращении в город.
— Не исключено, что так и поступлю, — сказал я. — А пока поехали дальше. Кажется, я уже в состоянии вставить ногу в стремя.
Вотчина Вертса заросла особо мрачным лесом. Он никому не понравился бы; не понравился и нашим псам. Собаки с опаской озирались по сторонам, неуверенно оглядывались на Аврелия, теряли след. Этот лес даже ветру не нравился: нам то и дело приходилось пробираться сквозь буреломы. Баронский замок оказался таким, каким он бывает у медленно богатевших рыцарей, многими трудами выбившихся в дворяне. И после получения титула продолжавших наращивать благосостояние так же тяжело, поколениями. То доходы слишком низки, то чрезмерно высоки расходы; то на очередного владельца нападет некая блажь, мешающая ему методично набивать мошну… Господский дом неоднократно перестраивался и надстраивался, поднимаясь все выше и раздаваясь вширь, обрастая башнями, башенками и различными помещениями, соединяющими в себе хозяйственные и защитные функции. Потом вокруг появилась стена. Впрочем, скорее высокая каменная ограда со стрельницами, призванная защищать подходы к жилищно-фортификационному уродству в средине. Довольно большому уродству. И по размерам, и по виду.
Ограду тоже надстраивали и укрепляли. Первоначально возвели двухметровую. Позже довели до трех метров. Это было хорошо заметно, так как материал для работ явно брали в разных каменоломнях: он различался по цвету.
— Гадючье обиталище! — охарактеризовал родовое гнездо Вертса Аврелий. — Во двор сразу не суемся: некр тут все нашпиговал ловушками. Вон, видишь пролом какой удобный для проезда? Конечно, там ловушка. Придется нейтрализовать.
Я слез с Люцифера, снял с пояса дубину Вальдемара и вдарил по кладке там, где она была целой. Обветшавшая ограда рухнула на протяжении одиннадцати метров. И дальше упала бы, однако ее с обеих сторон поддерживали деревья, местами росшие к ней вплотную.
— Милости прошу! — сказал я. — С ловушками тебе, кастер уважаемый, в замке работы хватит. С чем не справишься, или по мане покажется дорого обезвреживать, не стесняйся обращаться — в обход пройдем.
Петляя меж подлянок и зарослей во дворе, мы добрались до ворот замка, поржавевших, но укрепленных свеженькой магией. Я вновь взмахнул дубиной — не устояли ни усиленные коваными полосами железные листы, еще сопротивлявшиеся коррозии, ни магия.
— Мокиах! — позвал Аврелий. — Мы знаем, что ты тут. А ну взял и живо вылез! Иначе заработаешь сей чудной дубинушкой в лоб, а я добавлю чем смогу.
Замок ответил глухим молчанием. То ли дубина не впечатлила Мокиаха, то ли впечатлила недостаточно.
— Ах ты засранец! — укорил некроманта следопыт. — Думаешь, мы здесь постоим и уберемся? Не рассчитывай! Мы уедем лишь вместе с тобой. Как ты будешь добираться до Зальма — сидя в седле, будучи переброшен через него тюком или волочась за лошадью на веревке — тебе решать. Нам все равно!
— Какого гребаного рожна вам надо? — отозвался наконец из глубин замка Мокиах. — Меня амнистировали! А новых преступлений в Зальме я не совершил!
— Интересная оговорочка: «В Зальме», — тут же зацепился за промашку некроса Аврелий. — А вне Зальма, значит, уже напакостил?.. Не все из нас последователи Добра, однако Зло мы готовы преследовать вне зависимости от того, на каком месте послужили ему выродки вроде тебя!
— Да зачем я вам понадобился? Ты мне прямо говори, — а насчет противодействия Злу мозги не заплетай!
— Для тебя есть работа, — вмешался в диалог я. —
