Граф Суворов - Иван Шаман
Судя по словам окружающих, обращенных к моей «матери», я стал наследником правящего рода, да еще и сверженного, а учитывая, что Бронислав защищал меня, а Роман, наоборот, шел с нападавшими, выходило они служат разным государям. Признай я сейчас при них себя царевичем, попробуй качать права, и они обязаны будут сдать меня своему господину, пока же я просто найденыш.
— Это было последнее желание Бронислава, и я его исполню. — снова стукнул тростью старший Суворов. — Так же, как исполнил бы твое. Но и об осторожности забывать не стоит. Кто, кроме наших ратников, видел, что ты забрал мальчишку с собой? Доложи по сути.
— Так точно. — уверенно ответил Роман, невольно вытянувшись. — Во время штурма, мы прикрывали княжну Долгорукову с позывным Ведьма. По приказу его высокопревосходительства, и следуя общему положению империи, усмирили бунт черносотенцев и отрезали пути к отступлению лидерам меньшевиков, вошедших с ними в сговор. Однако в процессе на подмогу к Ведьме не успели, и по прибытии обнаружили ее мертвой.
— Свидетелей не осталось? — мрачно посмотрел из-под мохнатых седых бровей на сына Суворов.
— Никак нет. Более того, мы к ее убийству отношения не имеем. — четко по-военному ответил Роман. — Пока вскрывали внешний люк шлюпа — все уже было кончено.
— Хочешь сказать, что Бронислав убил твою невесту? — с удивлением поднял брови старик. — Не будь это предательством, я счел бы подобное за подвиг.
— Боюсь, что нет, отец. Юноша, покажите ему свои запястья! — приказал мне капитан, и я поднял руки открытыми ладонями вверх. И тут же с удивлением уставился на появившуюся на тыльной стороне татуировку в виде клинка. День открытий! Не помню, чтобы у мальца были татуировки, родимые пятна или другие отличительные черты.
— Знак мечника? — хмыкнул старик Суворов, и шагнув ко мне взял руку жесткими мозолистыми пальцами. Я словно в тиски попал, хотя тут больше не вина деда, а общая слабость организма, который удавалось держать в вертикальном положении только постоянным подписыванием праной.
— Сила никогда не ошибается. — сухо заметил Роман.
— Ну, с этим я мог бы поспорить, сынок. — снова хмыкнул глава семейства. — Уж сколько ублюдков, садистов и маньяков с силой мне пришлось повидать. Юлианна была далеко не худшей из них. Но раз в нашем роду появился дарник то и его воспитанием придется заняться со всей строгостью.
— Отец… — попробовал вновь возразить Роман, но под строгим взглядом князя лишь вытянулся по струнке.
— Не спорь. Это шанс, и для этого малыша, и для нас. — чуть смягчившимся тоном произнес Суворов. — К слову, юноша, как вас называть? Оставить имя, данное вам матерью, невместно. Это вызовет слишком много вопросов. Дать новое без богослужения мы не сможем…
— Если позволите. Вивек. — попробовал предложить я, но стрик тут же поморщился, явно давая понять, что такого выбора у меня не будет. — Викториан?
— Да-да, Максимиьиан Цезарь. — хмыкнул Роман, уловив настроение отца. — Может Борислав? В честь приемного отца?
— Ратибор или Яромир? — пробормотал князь, глядя на меня.
— Я не против, чтобы мое имя было по проще. Алексей, Александр… может Николай? — решил я пойти в другую сторону.
— Деда вспомнил? — не добро сверкнул глазами старший Суворов.
— Не пристало позорить имя великого предка. — покачал головой Роман.
— Какого предка? Александра Васильевича? Так он же не ваш предок, как я понял. — с удивлением произнес я, глядя поочередно то на Романа, то на его отца.
— А может шкет и прав. Худой, можно сказать, что и тощий, немощный… каким был в начале своего пути предок. — не добро усмехнулся глава рода. — Пусть будет так. Я Мирослав Васильевич Суворов-Рымникский, нарекаю сего отрока Александром Брониславовичем Суворовым. Не посрами гордого имени. А теперь — иди.
— Позвольте. — сказал я, и на меня недовольно посмотрели уже оба мужчины. — Кхм. Хоть предок и говорил держать живот в голоде, а голову в холоде, но вряд ли он говорил о полном голодании, а у меня с утра ни крошки во рту не было.
— Хм, а малец и в самом деле не дурак. И кое-что слышал. Денщика ему выбери, не болтливого. — распорядился Мирослав. — Со знаниями языков, истории и прочего. Из офицеров.
— Слушаюсь, отец. Есть у меня один на примете. — кивнул Роман. — Вернусь через полчаса. Идем, Александр.
Почти секунда потребовалась чтобы понять, что обращаются ко мне, а потом еще три, чтобы, чуть пошатываясь двинуться следом за «дядей». Тело слушалось, хоть и совершенно отвратительно. Прокачивая энергию по меридианам, я смывал боль с дубеющих мышц, и невольно разрабатывал суставы.
За сегодняшний день я прошел больше, чем это тело за всю свою жизнь, но, если бы о нем не заботились, дело обстояло бы еще хуже, так что я был благодарен сбежавшей матери за лечение и уход. С другой стороны, у меня с каждой минутой возникало все больше вопросов и, если их не решить, станет понятно, что я для этого мира совершенно чужой.
Как не крути, а в моем мире летающих кораблей не было, как и князей, родов, Российской империи и много чего еще. В то же время оглядываясь по сторонам я с удивлением узнавал вполне привычные предметы повседневного обихода. Сотовые телефоны, планшеты, компьютеры. Не точь-в-точь, и привычных марок я не узнавал, но никаких голограмм, проекций или левитирующих столов я не заметил.
Роман регулярно порывался идти быстрей, но сбивался с шага, понимая, что я просто за ним не успею. Когда я пошатнулся, сумев совладать с перенапряжением тела, он наконец не выдержал и коротко выругавшись показал мне на стул, стоящий в коридоре.
— Жди здесь. — приказал он, а затем, не дожидаясь ответа, направился все ускоряющимся шагом в прежнем направлении. Догнать его у меня в текущем состоянии не было единого шанса, так что я послушно присел и начал восстанавливать в голове картину произошедшего по минутам.
Итак, я сын какой-то госпожи, очевидно из правящей династии, которая попыталась сговориться с черносотенцами и меньшевиками. Раз войска штурмовали дворец, а ей пришлось бежать, бросив единственного сына — значит переворот удался. Или не удался, смотря с чьей стороны смотреть.
Хорошая новость заключается в том, что я не только выжил, но даже получил временное убежище. Стоит отблагодарить за это храброго Бронислава, и его брата. Ведьму они, судя по всему, не любили, раз Суворов старший так легко отнесся к ее смерти.
